Ой, зибралыся орлы... - Серба Андрей Иванович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/26
- Следующая
Напротив устья, наставив на берег пушчонки, покачивались на волнах две запорожские лодки, третья двигалась вверх по реке. Мерно поднимались и опускались весла, вдоль бортов застыли с мушкетами в руках казаки, у пушки на носу стояла наготове прислуга. Хитры, гяуры! Приплыли к устью одновременно от мыса и со стороны открытого моря! Только ваша предосторожность тщетна — не здесь и не сейчас подстерегает вас опасность!
Через время лодка-разведчица возвратилась к устью, не задерживаясь у него, скрылась в море. А вскоре из темноты показалась поджидаемая бин-баши запорожская флотилия. Даже в темноте можно было рассмотреть проломленные ядрами борта, расщепленные картечью поперечные лодочные перегородки, перебитые рулевые весла, торчавшие в разные стороны связки камыша вдоль бортов. Не зря жгли ночью порох пушкари капитан-паши Гусейна!
Несколько минут — и перед глазами бин-баши опять расстилалось пустынное, укутанное предрассветной мглой море, ничем не напоминали о присутствии множества людей и берега речушки. Девятнадцать вражеских лодок поглотили камыши, столько же или на одну больше насчитал Насух, когда впервые увидел их вечером со скалы. Значит, вся вражеская флотилия в его ловушке! Вся! Казаки не оставили в море или в устье речушки ни одного своего суденышка. Осторожны гяуры, осторожны!
Правильно рассудили, что их пост на мысу может одновременно наблюдать за степью и морем, а вот лодочный дозор в случае обнаружения противником наверняка привлечет внимание к этому участку побережья. В данном случае далее осторожность казаков пошла на пользу бин-баши. Гяуры угодили в его западню полностью и будут уничтожены до единого без жалости и пощады!
Бин-баши встал, теперь уже в полный рост, и возвратился к спутникам.
— Приказываю начинать, — отрывисто бросил он, и двое янычар растаяли в темноте.
Бегите, торопитесь! Один к табору, который с вечера залег в густой высокой траве между речушкой и мысом. Да-да, прямо в траве, на открытом месте, а не среди зарослей терновника, что несколькими островками виднелись среди степи, и не в длинных глубоких промоинах, проделанных в земле талыми и дождевыми потоками, сбегающими в море. Заподозри казачьи разведчики засаду, они, располагая ограниченным временем от высадки до наступления рассвета, в первую очередь проверят именно терновник и промоины. Ну кому придет в голову, что сотни янычар, распластавшись па земле, поджидают казачью флотилию на самом видном месте? Что тут же, в тщательно замаскированных травой ямах-капонирах с пологими стенами-спусками, укрыта и приданная бин-баши батарея? Одно его слово — и из травы вырастут ряды янычар с мушкетами в руках, из капониров рявкнут заблаговременно заряженные картечью шесть пушек. Так и случилось бы, если бы казачья разведка, вопреки расчетам Насуха, обнаружила засаду. Если бы обнаружила… Поскольку этого не произошло, стрельба начнется позже и не здесь, а в срок и в месте, предусмотренными замыслом.
Второй посыльный спешит в крошечную пещерку на склон мыса, где спрятан морской сигнальный фонарь. Условленный знак зажженным фонарем — и к устью речушки полным наметом поскачет татарский чамбул, что сейчас ждет сигнала в полутора милях от остроконечного мыса на противоположном берегу речушки. И тогда уготованная гяурам западня захлопнется намертво!
Сбоку от бин-баши зашелестела трава, он различил фигурки бегущих к реке янычар. Их становилось все больше, они все ближе к берегу, а в камышах, где исчезли запорожские лодки, по-прежнему стояла тишина. Вот янычары достигли берега, залегли у кромки воды, начали скапливаться возле устья. Мимо бин-баши мягко прокатились по земле обмотанные тряпками пушечные колеса: ухватившись за веревки, вереницы янычар волокли орудия из ям-капониров ближе к реке. А с противоположного берега доносился приближающийся топот множества лошадиных копыт и дикий вой татарской конницы. Первые всадники вынеслись к воде, привстали в стременах, потрясая над головами саблями и луками. Выход запорожцам в море был отрезан!
Только тогда из камышей значительно выше устья речушки загремели пушечные выстрелы. Вдоль берегов и над зеркалом реки пронзительно завизжала картечь, три-четыре ядра взрыли песок там, где тянулись мордами к воде татарские скакуны. Несколько всадников выпали из седел, на песке забились пораженные лошади, среди усеявших берег янычар раздались стоны раненых. А казачьи пушки гремели и гремели, засыпая берег ядрами и поливая степь картечью.
Вскоре из-за ближайшей к устью излучины реки показались лодки. Одна, вторая, третья, за ними просматривались в полумраке еще несколько. Казаки не стреляли, их лодки, вплотную прижавшие бортами к камышам, медленно приближались к устью. Весла на лодках были неподвижны, суденышки несло в море лишь течение. Борта лодок щетинились мушкетными стволами, пушки и их прислуга были прикрыты толстыми связками камыша. Что это за лодки? Разведка, передовой отряд, вся казачья флотилия, двинувшаяся на прорыв? Поди разберись в темноте! Однако какую бы цель ни преследовали приближавшиеся к устью запорожцы, они должны понять, что выхода лодкам в море нет.
— Огонь! — скомандовал бин-баши артиллеристам.
Все шесть орудий ударили залпом, вслед за этим берега озарились сотнями вспышек из турецких мушкетов. Татары, толпами носившиеся вдоль реки, выпустили по лодкам тучу стрел. Темнота не позволяла увидеть точность стрельбы, однако две головные лодки круто изменили направление, с ход; врезались в камыши. С плывших за ними раздались ответные пушечные выстрелы и ружейная трескотня. Завязалась оживленная перестрелка, реку и берега затянул пороховой дым.
Первым стрельбу прекратили казаки, их примеру последовали турки, и когда пороховой дым рассеялся, ни на реке, ни в камышах не было видно ни одной лодки. Ушли назад! Сейчас казачьи командиры станут обсуждать создавшееся положение и решать, как выбраться из ловушки, в которой очутились. Обсуждайте сколько хотите! Только все ваши умственные потуги напрасны — бин-баши приготовил вам еще один сюрприз, как говорили в подобных случаях его бывшие стамбульские друзья-французы.
Много слышавший от отца о приемах борьбы с казачьими лодками на морях и реках, Насух во время устройства засады приказал измерить глубину устья речушки, после чего лично разыскал на берегу моря несколько крупных валунов, таких, что, будучи установленными в устье, сделали бы его непроходимым для казачьих лодок. Сейчас, когда противник после перестрелки отступил и затих, часть янычар займется перетаскиванием этих валунов к речушке, чтобы перегородить им устье. Созданием каменной преграды будет руководить он сам, но вначале необходимо немного отдохнуть. Сбросить нервное напряжение прошедшей ночи, унять в душе радость от сознания, что его замысел так блестяще осуществился, и предстать перед янычарами в своем всегдашнем облике: хладнокровным, суровым, немногословным. Только таким может быть тот, кому волей Аллаха даровано право повелевать людьми.
Бин-баши опустился на землю, прислонился плечом к колесу пушки, закрыл глаза. Можно считать, что с запорожцами покончено. К сожалению, за это пришлось заплатить гибелью шести галер и смертью капитан-паши Гусейна, однако поступить иначе он не мог. Легко санджаку в мягком кресле разглагольствовать, как лучшие запорожские лодки зажать между галерами с моря и янычарами с суши и разгромить одновременным ударом! Попробовал бы сам это сделать! Так нет, предпочел остаться в Очакове за крепостными стенами.
Но у Насуха, к счастью, есть собственная голова, и он решил поступить иначе: заманить казаков в заранее приготовленную ловушку и там уничтожить. Его план был прост: изрядно потрепать запорожскую флотилию в морском бою и заставить ее отправиться для починки судов туда, где он будет поджидать гяуров в засаде. Только туда и никуда иначе. Самым сложным в плане было предугадать место, которое могут выбрать запорожцы для стоянки своей флотилии после сражения на море. Поэтому бин-баши приказал капитан-паше Гусейну атаковать вражеские лодки там, где на полусотню миль побережья имелось единственное пригодное для скрытой стоянки место. Правда, прежде пришлось клятвенно уверять капитан-пашу в том, что остатки запорожского отряда, прорвавшиеся мимо Очакова и Кинбурна в море, состоят всего из десятка лодок и победа над ними не представляет особого труда. Только тогда Гусейн, этот старый трусливый шакал, осмелился напасть на казаков, чтобы прижать их лодки к побережью, где, по словам Насуха, гяуров должны были поджидать пушки и мушкеты его янычар. Должны, но не поджидали…
- Предыдущая
- 12/26
- Следующая
