Бриллиантовые кандалы - Волознев Игорь Валентинович - Страница 12

Гордейчук порылся в сумке и вытащил упаковку с оставшимися таблетками клофелина.

— Готов поспорить, что это снотворное. Она опоила им босса! — Он бросил упаковку обратно в сумку и посмотрел на Марину. — Теперь тебя можно сдавать в милицию.

Она подавленно молчала. Панин дёрнул напарника за рукав.

— Ну так что, — зашептал он, — мочим бабу и сваливаем?

— Погоди, — тоже шёпотом ответил Гордейчук. — Спешить пока некуда. В доме всё тихо, за нами никто не гонится.

Они отошли от Марины и негромко посовещались.

— Кражу провернула она одна, — шептал Гордейчук. — Видно, узнала откуда-то, что в доме хранятся брюлики, вот и подпоила босса. А потом вырубила чем-то тяжёлым его сынка…

— Крутая баба! Короче, что ты предлагаешь?

— Пускай вся вина падёт на неё. Ведь когда очнутся шеф и его сынок, они в первую очередь на кого подумают?

— На бабу!

— То-то и оно. Она, небось, когда умыкала брюлики, повсюду свои отпечатки оставила. А мы с тобой как бы и не при деле.

— Так делать-то что? Излагай яснее, не верти.

— А яснее — баба села на свой «Опель» и слиняла с фазенды, а мы знать ничего не знаем. Шеф отдал приказ выпустить её, вот мы и выпустили. Усёк? А когда начнут спрашивать, скажем, что видели в её руках свёрток. И все дела.

Панин удивился:

— Совсем охренел? Хочешь её отпустить?

— Слушай сюда, — Гордейчук почти вплотную приблизился к нему. — Те, в доме, прочухаются ещё не скоро. Успеем отвезти бабу на её «Опеле» в лес и там мочкануть. Сделаем аккуратно, чтоб не наследить, и машину там же оставим. А потом своим ходом вернёмся сюда. Утром зайдём в дом, найдём хозяйского сынка без сознания и поднимем шум. «Скорую» вызовем, в банк позвоним… Короче, пусть ищут бабу, а мы сюда не замешаны никаким боком…

Напарник задумчиво почесал в затылке.

— Точно. Даже если найдут её труп, всё равно на нас не подумают. У неё ведь могли быть сообщники, да? Вот они-то её и пришили!

— Конечно, сообщники пришили.

Гордейчук повернулся к Марине, которая понемногу пятилась к дому.

— А ну, иди сюда!

Она бросилась к веранде, но охранник в три прыжка догнал её, повалил на землю и заломил руку за спину.

— Не дёргайся, сука. Щас поедешь с нами.

— Куда?

— Куда, куда! Ещё не догадалась? В ментуру, конечно!

Её подняли на ноги.

— Сумку свою захвати, — Гордейчук заставил её поднять с земли упавшую сумочку. — Пусть в милиции тебя обыщут и найдут таблетки.

— Они от головы, — всхлипнула она.

— Там будешь объяснять.

Бледная, вся дрожа, Марина под конвоем охранников подошла к «Опелю».

Панин надел перчатки. Вторую пару протянул Никите:

— Ты тоже надень, а то останутся наши пальчики.

Пока Гордейчук натягивал перчатки, Марина снова побежала, хоть и понимала бесполезность такой попытки. Ей наперерез метнулся Панин и сбил с ног. Гордейчук наставил на неё пистолет.

— А ну, вставай!

— Прыткая, шалава, — усмехнулся Панин. — Может, свяжем её?

— Нет смысла. И так никуда не денется… Залезай в машину! — потребовал Гордейчук, держа Марину под прицелом. — Назад садись!

Она раскрыла заднюю дверь. Гордейчук грубо толкнул её и уселся рядом. Его пистолет упёрся ей в бок.

— Не дёргайся и не дыши. Повезём тебя прямо в районное управление.

Панин сбегал во флигель, включил механизм, открывавший ворота, вернулся и сел за руль «Опеля». Машина тронулась.

Марину лихорадило от страха, она даже забыла про Бороду и его сообщников, поджидавших неподалёку в зарослях. Поэтому, когда из-за ёлок выехал чёрный «Мерседес» и покатил следом, она поначалу не поняла, что происходит.

— Стой! — крикнули из «Мерседеса». — Стой, дура, это мы!

Она узнала грубый голос Холодца, и в её душе затеплилась надежда. Может, Борода и его люди остановят эту парочку?

— У неё и правда есть сообщники! — прошипел Панин, нажимая на газ.

Прибавил скорость и «Мерседес».

— Стоять! Стоять, говорят тебе! — кричали Борода и Холодец.

Гордейчук с пистолетом высунулся из «Опеля» и выстрелил, целясь в шину. Сидевшие в «Мерседесе» невольно пригнулись.

— Холодец, мочи его, — прохрипел Борода, тоже доставая пистолет.

Открыть ответный огонь преследователи не успели: вторым выстрелом Гордейчук продырявил переднюю шину «Мерседеса» и скрылся в окне. Кокос, ругаясь, вертел руль, сворачивая за «Опелем». Но вместо поворота «Мерседес», хлопая пробитой покрышкой, вылетел в кювет, пропахал боком по пологому склону оврага и остановился, застряв в густом подлеске.

— Они уходят! — надрывался Борода. — Скорее!

Холодец выскочил из машины, взбежал на шоссе, но стрелять было поздно: «Опель», едва различимый в темноте, стремительно удалялся и вскоре исчез за поворотом.

Очнуться Виктору помог, сам того не подозревая, Гордейчук. Охранник тряс его так энергично, что младший Карелин вырвался из забытья, глубоко вздохнул и с трудом приподнялся на локте. Гордейчук к тому времени ушёл в спальню, где занялся приведением в чувство хозяина дачи.

Виктор обнаружил, что лежит на полу в сумеречной комнате, слабо освещённой жёлтой лампой. У стены виднелся сейф с распахнутой дверцей. Какое-то время молодой человек пребывал в несколько заторможенном состоянии, пока чей-то крик не заставил его вздрогнуть и напрячь внимание. Морщась от боли в затылке, он сел. Кричал Гордейчук, выглядывавший из окна спальни. Вслед за криком со двора донёсся визг шин резко затормозившей машины. Сцепив зубы, Виктор встал и вышел в коридор. Прошёл в спальню. Гордейчука там уже не было. Он направился было к спавшему отцу, но тут его внимание привлёк странный шум во дворе. Сначала вскрикнула женщина, потом началась приглушённая возня. Выглянув в окно, Виктор успел заметить, как охранник с пистолетом в руке затолкнул Марину в «Опель». Створки ворот автоматически раскрылись, из флигеля выбежал второй охранник и тоже запрыгнул в «Опель». Машина выехала за ворота.

Виктор попытался разбудить отца, но тот лишь мычал и моргал глазами. Отчаявшись привести его в чувство, Карелин-младший спустился вниз, зашёл в ванную и подставил голову под струю холодной воды. Это его взбодрило, в голове прояснилось. Он вспомнил голую Марину и рассыпавшиеся по комнате бриллианты. В том, что это были именно бриллианты, а не простые стекляшки, актёр не сомневался. Наверняка это дебирсовские алмазы, о которых ходит слух, будто они уцелели. Папаша мог прибрать их к рукам во время своего недолгого сотрудничества с южноафриканской фирмой.

Итак, получается, что Марина эти бриллианты у отца украла. Но при чём здесь охранники? Виктор потёр саднящий затылок. Предположений можно делать сколько угодно, но первое, что приходит на ум, — охранники были в сговоре с этой женщиной. Если бы они добросовестно относились к своим обязанностям, то, обнаружив у неё бриллианты, вызвали бы милицию. И ещё «Скорую» для своего бесчувственного шефа. Но вместо этого удрали, насильно, под дулом пистолета захватив с собой сообщницу. Возможно, они передумали с ней делиться. А это значит, что её повезли убивать…

Виктор видел бриллианты лишь мельком, несколько секунд до того момента, как получил удар шкатулкой по голове. Но и этих секунд ему хватило, чтобы поразиться величине камней. Сейчас, вспоминая их, он пытался представить, сколько они могут стоить. Получалась совершенно чудовищная цифра. Конечно, Марину должны убить! Она ввязалась в слишком опасное дело, чтобы выйти из него живой!

Вспомнились ему и минуты их близости. Чувствуя, как в нём снова разгорается желание, Виктор застонал от сознания того, что эти минуты больше не повторятся. Её убьют, а он бессилен помочь ей. Впрочем, почему бессилен? Можно позвонить в милицию. Хотя Марину это вряд ли спасёт. Слишком много времени упущено. Возможно, сейчас, в этот самый момент, её убивают где-нибудь в лесу…

— Этого не может быть, — весь в холодном поту, пробормотал он.