Искусство наступать на швабру - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 12

• Предыдущая
• 12/96
• Следующая

— Ну и куда она ведет? — деловито спросил Железякин.

— К Чертовым горам, — уверенно пояснил водитель. — Или, по-теперешнему, в Кислоярский нацпарк.

— Ну так что ж мы стоим?! — азартно выкрикнул шеф. — Поехали!

«BMW» взревел и дернулся с места столь резко, что агенты едва не расквасили носы о переднее сидение.

Странная процессия двигалась по еле заметной тропинке. Впереди уверенно шагал профессор Петрищев, освещая путь карманным фонариком. За ним следовал детектив Дубов. В одной руке он тоже держал фонарик, но освещал им не дорогу, а кунгурцевскую карту, пытаясь понять, правильно ли они идут. Следом неторопливо брел доктор Серапионыч с небольшим чемоданчиком, а сзади, почти утопая в ночном мраке, плелся инспектор Столбовой.

Обогнув несколько темных холмов, Петрищев остановился возле одного из них:

— Вот здесь.

— A вы уверены? — засомневался Дубов. На его карте месторасположение кургана с гробницей было отмечено крестиком, однако здесь, на местности, детектив уже совсем не был убежден, что они находятся в искомом месте.

— Ну конечно же уверен, — резко ответил профессор, — иначе не ввязался бы в эту авантюру. Так-так… — Петрищев стал медленно обходить курган, освещая фонариком склоны. — Вот здесь, — уверенно указал он на место, ничем не отличающееся от всей поверхности холма, покрытого пожелтевшей травой и кое-где невысоким кустарником.

— Что здесь? — не понял инспектор.

— Вход в гробницу, — объяснил профессор. — Нужно снять слой дерна, а дальше увидите.

— Ну так вперед! — воскликнул Дубов и принялся прямо руками раскидывать верхний слой. Остальные последовали его примеру, лишь Серапионыч использовал какую-то не то ложечку, не то лопаточку из своего медицинского чемоданчика.

Не пройдя вглубь и пары дециметров, пальцы ночных копателей наткнулись на что-то холодное и твердое.

— Ну, значит, это действительно тут, — удовлетворенно заметил Петрищев. — Давайте копать вширь, пока не почувствуем, что твердая поверхность уходит вглубь.

Еще несколько минут, и изумленным взорам Дубова и его спутников предстала каменная дверь, или, точнее, прямоугольный люк длиной около полутора метров, а шириной — чуть меньше метра. Ничего похожего на замок или скважину на двери не оказалось, лишь сбоку чернело огромное бронзовое кольцо. Василий изо всех сил потянул его, и люк с неприятным скрипом приоткрылся. Из темного чрева кургана повеяло смрадом и затхлостью.

— Ну, господа, кто первый? — предложил детектив, когда люк общими усилиями удалось откинуть.

Отважным первооткрывателем вызвался стать Серапионыч. Взяв у Петрищева фонарь, он смело шагнул в зияющий проем. Правда, справедливости ради отметим, что дополнительной отваги доктору придала его легендарная скляночка, к которой он незаметно для остальных уже успел приложиться по дороге. Через миг из-за люка донесся приглушенный голос Серапионыча:

— Заходите, друзья мои, тут очень даже мило.

Следом за доктором его спутники оказались в гробнице — затхлом помещении с куполообразным потолком, как и было указано в описаниях профессора Кунгурцева. Водя фонариком, Василий внимательно разглядывал то, что осталось после научной экспедиции — пустой каменный гроб и барельеф «Шествие каменных зверей».

— A он, оказывается, составлен из отдельных плит, — не без удивления отметил детектив.

— Ничего удивительного, — проворчал Петрищев. — Целиком его сюда не затащить.

— Но плиты довольно большие, — задумчиво продолжал Дубов.

— Разве это имеет какое-то значение? — спросил Столбовой.

— Очень возможно, очень возможно… — Отыскав на барельефе корову, Василий посветил фонариком вверх и увидел изображение птицы с длинными крыльями и хвостом. — Похожа на ласточку?

— Да, это и есть ласточка, — подтвердил Петрищев. Столбовой и Серапионыч молча с ним согласились.

— Что ж, теперь все сходится, — с удовлетворением сказал Василий. — Ласточка, символ души…

— Василий Николаевич, может быть, хватит говорить загадками? — не выдержал инспектор Столбовой. — Я не спорю, барельеф замечательный, отдаю должное художественному мастерству наших предков, но не ради же осмотра старинных достопримечательностей вы сорвали всех нас с места и на ночь глядя повезли сюда?

— Ну что ж, — согласился Дубов, — сейчас я вкратце познакомлю вас с ходом своих мыслей, а потом мы с вами на практике выясним, насколько он был верен… Или наоборот, неверен. — Василий откашлялся, как лектор перед выступлением. — Когда я разговаривал с баронессой Xелен фон Aчкасофф, то она заверила меня, что древние кисляки хоронили сердце, считавшееся средоточием души, отдельно от тела в особом сосуде. В отчете же профессора Кунгурцева об этом ни слова. Но, с другой стороны, сосуд с сердцем, тем более если он имеет какую-то ценность, могли вынести похитители задолго до Кунгурцева. К тому же баронесса говорила, что сердце может храниться и в отдельном помещении, до которого профессор просто не добрался. Так что отсутствие сосуда с сердцем само по себе ни о чем еще не говорит. То же относится и к предполагаемым драгоценностям, которыми «снабдили» покойника в путь на тот свет. Во-первых, они могли отсутствовать изначально, так как древние кислоярцы отнюдь не всегда хоронили своих правителей вместе с золотыми и прочими дорогостоящими изделиями. Во-вторых, их могли забрать грабители. В-третьих, сам профессор…

— Никогда! — гневно перебил Петрищев. — Он был порядочным человеком! За это его и убили…

— Я не имел в виду, что профессор Кунгурцев что-то присвоил. Здесь другое. Весьма показательна судьба золотого гребня, украшенного национальным орнаментом — единственной драгоценности, которую Кунгурцев, по его словам, нашел в гробнице. Сначала гребень хранился в запасниках Кислоярского музея, а потом пришли оттуда, — Василий неопределенно, но выразительно указал в потолок, — и гребень реквизировали. И знаете, что сказал профессор Кунгурцев, когда директриса музея ему об этом сообщила? «Так я и думал!»

— Что он имел в виду? — удивился Столбовой.

— Элементарно, — вздохнул Дубов. — Покойный профессор прекрасно понимал, в какой стране мы живем. И что все сколько-нибудь ценное тут же будет, извините, просто разворовано.

— И вы полагаете?.. — не договорил Cерапионыч.

— Я полагаю, что Кунгурцев нашел здесь нечто большее, — уверенно подхватил Дубов, — но «обнародовал» только золотой гребень как своего рода пробный шар. И очень скоро убедился, что его самые пессимистичные предположения начинают сбываться.

— И где же сокровища? — невольно понизил голос Серапионыч.

— Очевидно, спрятал в надежном месте, — ответил детектив, — причем, скорее всего, в Кислоярске или его окрестностях. Этим я объясняю его неоднократные приезды сюда инкогнито. Он приезжал, чтобы проверить, на месте ли сокровища. Возможно, исследовал их как ученый. Или перепрятывал в другие места. Однако мафия ни на минуту не выпускала Кунгурцева из виду, и, несмотря на все предосторожности, это кончилось для него трагически.

— Значит, дело за малым, — невесело усмехнулся Столбовой. — Найти искомое место и взять сокровища.

— Или закопать еще поглубже, — сердито пробурчал Петрищев. — Чтобы всяким мошенникам не достались.

— Чисто по-человечески я полностью согласен со Степан Степанычем, — кивнул Василий, — но ведь мафия ни перед чем не остановится. Найдут ли они драгоценности или нет — но искать будут, причем не разбирая средств. A значит, будут и новые жертвы. Но если мы найдем сокровища, то как можно скорее передадим их настоящим ученым, коллегам Кунгурцева, и сделаем это максимально гласно и открыто, чтобы ни один облаченный властью прохиндей даже и подумать не решился бы, чтобы положить на них свою загребущую мохнатую лапу!

— Как вы наивны, Василий Николаевич, — вздохнул инспектор. — Неужели жизнь вас так ничему и не научила… Стойте! Слышите, что это?

— Что, что? — заозирались его спутники.

— Как будто что-то стукнуло у входа. Нет, наверно, померещилось.

• Предыдущая
• 12/96
• Следующая