Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир - Страница 80

Ответ с моей стороны не требовался.

— Правильно, капрал. Это зависит от нас.

— Что мне нужно будет делать, сэр?

— Показать людям истинное лицо евразийцев. Открыть им глаза на будущее, которое их ждет под коммунистическим иго.

— Я не очень силен в убеждении.

— Есть много способов убеждения, и слова — это далеко не самый действенный из них. Ты будешь делать то, что умеешь лучше всего. Для чего ты и существуешь.

Я не мог пока еще понять, каким образом убийства помогут Содружеству склонить на свою сторону чашу весов в идеологическом противостоянии. Однако сама мысль о том, чтобы вернуться в Европу и бороться там с китайцами взбудоражила мое сознание. Лишь где-то в глубине души, на время освободившейся от власти «Валькирии», поселилось недоверие, шепчущее, что у Чхона ничто и никогда не бывает так просто. И я оказался прав.

— Основная часть твоего взвода останется в Африке и продолжит операцию против ФАР, пока их лидер не будет уничтожен. Освободившиеся места заполнят новобранцы с Грей-Айленда. Для операции в Европе мы сформируем несколько небольших групп, по три-четыре человека в каждой. Отберем со всего Легиона лишь опытных бойцов, званием не младше капрала, и лишь тех, кто сам родом из Европы, хорошо владеет местными языками, русским… или китайским. Это будет операция с высочайшим уровнем секретности. Людей, которые будут в ней задействованы, задним числом уволят даже из той компании, в которой они сейчас числятся. Все официальные документы будут уничтожены или погребены под семью печатями, где будут храниться вечно. Если вы попадетесь — компания откажется от вас. Вы должны будете до конца сохранять инкогнито и придерживаться своей легенды, даже под пытками. Забудьте, что когда-либо слышали словосочетание «Железный Легион».

Повернувшись ко мне, Чхон произнес:

— Твою группу возглавит девяносто пятый. К вам будет также приписан четыреста первый, капрал из роты «Браво», которая сейчас выполняет задание в другой части света. Вы встретитесь с ним на месте.

— Локи?! Он родом из Европы? — нахмурился я.

— Нет. Но девяносто пятый хорошо владеет китайским.

«Как и ты», — вдруг подумал я.

— И забудь о временном позывном девяносто пятого. И о своём. Для этой работы вы получите новые.

— Сэр, я прошу определить меня в другую группу!

— Отклоняется.

— Я не хочу быть в группе под руководством Локи!

— Твои желания никого здесь не интересуют, капрал.

— Он неадекватен. Психически неуравновешен. Это он виноват в том, что произошло 3-го марта. Куда бы вы его не направили — он снова создаст такие же неприятности. Генерал, этому человек не место в Легионе!

— Это не тебе решать, — взгляд Чхон сделался холодным как лед.

И тогда я наконец не выдержал.

— Кем он вам приходится, генерал?

В первую секунду мне показалось, что я перешел какую-то невидимую черту, из-за которой нет возврата, допустил непростительную ошибку. Брови генерала сурово сдвинулись. Он шагнул ко мне, приблизился на расстояние одного шага. Его ужасное лицо приблизилось к моему вплотную. Я ощутил его дыхание. Услышал хруст костяшек пальцев, с которым его кулак сжимается и готовится заехать мне по печени. Но этого так и не произошло.

— Твое предположение может являться полнейшей чушью, а может и не являться, — медленно проговорил он, не сводя с меня глаз. — Я, конечно же, знаю ответ. Но не скажу тебе. Просто потому, что не хочу. Я скажу тебе лишь одно. Даже если бы в ДНК у кого-либо из легионеров по каким-либо причинам находились те же гены, что и в моей ДНК, это совершенно никак не повлияло бы на мое к нему отношение. Когда я говорил о своей сентиментальности по отношению к тебе из-за того, что я давно наблюдаю за тобой, — я, мать твою, прикалывался. Я не сентиментален, парень. Совсем. Вы для меня всего лишь инструменты. Неодухотворенные предметы, которые могут быть использованы так, как я пожелаю, заменены, выброшены или утилизированы. Усвой это на всю свою оставшуюся жизнь, триста двадцать четвертый.

Я молчал, пытаясь выдержать мощный, как пресс, взгляд генерала.

— Я знаю, кто такой девяносто пятый, и чего от него можно ожидать, — отвернувшись от меня и отойдя на несколько шагов, произнес генерал, несколько убавив сталь в своем голосе. — Ты должен будешь следить за адекватностью его действий. Если он будет отклоняться от цели миссии и полученных инструкций — ты должен будешь направить его. Если будет артачиться — заставь его. Если он не в состоянии больше будет командовать — замени его. Если он попытается убить тебя — убей его. Это мой приказ, триста двадцать четвертый. Никто не может отменить его. И ты никогда не должен о нем забывать. Я ясно выразился?

— Да. Но я не понимаю, почему тогда сразу не доверить командование мне?

Долгое время мне казалось, что Чхон вообще не станет отвечать. Но затем на мне остановились его глаза, и он бросил мне в лицо:

— А тебе я доверяю ничуть не больше. И девяносто пятый получит в отношении тебя не менее четкие инструкции.

§ 51

Кабак, также являющийся гостиницей, под названием «Однорукий бандит», находился в селении Свештари, недалеко от прежней границы Болгарии с Румынией. Селение было обитаемо, но тут не было ни озоногенератора, ни централизованного энерго-, водо— и теплоснабжения, ни других благ современной цивилизации. На любой карте, какую можно было найти в Содружестве наций или Евразийском Союзе, его территория была причислена к «серой зоне», то есть к пустошам.

Большим преимуществом Свештарей, с нашей точки зрения, было равнодушие туземцев к политике и идеологии. Свештаряне смотрели на мир крайне прагматично, руководствуясь исключительно соображениями выживания и сохранения того немногого имущества, которое они имели. За тридцать четыре года, минувших со дня, когда Старый мир перестал существовать, власть сменилась здесь намного больше чем десяток раз. И ни одна из этих смен властей не была насильственной, если судить по меркам пустошей. Единичные люди, конечно, умирали и исчезали бесследно, происходили бои местного значения, небольшие погромы — без всего этого политический процесс на пустошах вообще не движется. Но настоящей беды, наподобие тех, что постигли десятки других общин на пустошах, о которых нынче не осталось даже воспоминаний, в Свештарях не случилось.

Флаги, плакаты, лозунги и паспорта в глазах селян были лишь инструментами, которые порой позволяли выжить или сохранить кусок хлеба, хотя иногда могли и навредить. Они приобретали их с удивительной легкостью, так же легко от них избавлялись, и никогда не принимали близко к сердцу. Любые политические перипетии жители воспринимали с философским безразличием, и на их полуголодной жизни они практически не сказывались.

Здешние старики помнили неспокойные периоды «независимости», во время которых Свештари находились под «защитой» какой-то из банд, орудующих в округе, а иногда и нескольких сразу, каждая из которых приходила за своей данью по очереди. Помнили годы власти ЮНР, которые отличались лишь тем, что главари пришедшей банды носили на себе нашивки «республики» и были особенно жадными. Помнили времена Альянса, которые отличались от прочих примерно так же. Помнили, как после ухода Альянса пришла банда, называющая себе «Истинными славянами». Наконец, у всех был еще свеж в памяти день, когда над селением начал летать странный шарообразный дрон, механическим голосом бесконечно вещающий «радостную» весть: до темных пустошей наконец дошла цивилизация в лице Евразийского Союза. К счастью для свештарян, их селение не имело стратегически значимого расположения, а вдобавок было настолько бедным, что ни для кого-то из «защитников» не представляло большой ценности. Поэтому-то, должно быть, оно и уцелело.

Кабак в Свештарях менял владельца, а вместе с ним, как правило, и название, почти так же часто, как менялась в селении власть. Бывалые люди помнят его еще без вывески, а затем под вывесками «Перекресточек», «Сивый мерин», «Бистро и остро», «У Золтана» и, наконец, «Загробный мир» (последнее название кабак получил в честь находящейся неподалеку древней Свещарской гробницы). Нынешним своим названием заведение было обязано старому бандиту, которому вот уж семь лет как принадлежало. То был прожженный пустошный мародер, ветеран множества бандитских войн, потерявший во время одной из них руку и глаз. Вдоволь наевшись бродяжьей разбойничьей жизни, состарившийся атаман решил осесть и делать со своими братанами «честный бизнес». Для этого, правда, пришлось устроить небольшую резню, так как предыдущий владелец не пожелал расставаться с доходным местом добровольно. Но перестрелки не были такой уж большой редкостью в Свештарях, а тех, кто оказывался в них победителем, строго судить было не принято.