Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир - Страница 103

Маричка вскрикнула, вздрогнула, тем самым слегка подбила мне прицел.

— Не дергайся! — рыкнул я, грубовато отталкивая ее прочь.

Подогнув колени, завертелся по сторонам с пистолетом наизготовку, ища новые цели. Краем глаза увидел, как смутные тени перемещаются в тумане. Не стал тратить попусту патроны — слишком неверными были цели.

— Они не уйдут, — прошептала девушка обреченно. — Слишком голодны.

Словно в подтверждение ее слов, со всех сторон от нас раздался протяжной вой. Душераздирающий мотив завела одна из дворняг, но тут же подхватили другие, и их голоса слились в жуткий призрачный хор.

— Их очень много, — встревоженно прошептал я. — У меня не хватит патронов!

Я точно знал, сколько осталось патронов. Семнадцать. Ведь я опустошил почти полный магазин, самое ценное, что у меня было, стреляя по призракам. Пустоши не прощают такого расточительства.

— Мы должны идти! — поторопил я Маричку. — Скорее!

Ощущение опасности обычно подстегивало меня, придавало сил. Но в той ситуации, когда я и так ощущал себя, словно выжатый лимон, и усилием воли заставлял себя делать каждый следующий шаг, я просто не мог двигаться быстрее. Хотя наш путь пролегал по равнинной местности, вдоль остатков асфальтированной дороги, двигались мы, по моим ощущениям, никак не быстрее трех миль в час.

Некоторое время собак не было видно. По звукам, которые я слышал, когда мы удалялись от трупа убитой шавки, я предположил, что остальная стая пирует останками своего собрата. У меня промелькнула надежда, что это каннибальское пиршество насытит всю стаю, а живое доказательство смертельной опасности, которую несут неудачно выбранные жертвы, удержит псов от дальнейшего преследования.

Но надежда не оправдалась. Очень скоро стая нагнала нас. Настырно увязалась следом, поначалу осторожничая, редко показываясь из тумана, то с одной стороны, то с другой, но неумолимо сокращая расстояние, изматывая нас, провоцируя, расшатывая нервы.

Три-четыре раза голодные псы теряли бдительность и приближались настолько, что мне удавалось навести на какого-то из них прицел и выстрелить, ненадолго замерев. Как минимум дважды выстрелы заканчивались жалобным поскуливанием и топотом множества быстро удаляющихся лап. Однако, стоило мне решить, что я избавился от них, как в тумане слева или справа вновь раздавались оживленная возня и приглушенный рык.

— Слева! — в страхе вскрикнула Маричка.

На этот раз рык раздался так близко, что я не стал даже останавливаться. Прицелился наспех и нажал на курок прямо на ходу. И похолодел, услышав, как забитый грязью затвор отозвался противным, сухим щелчком. «Проклятье!» — подумал я. К счастью, собаки были не настолько умны, чтобы сообразить, что у них только что появился шанс порвать нас на части. Вынырнувшая было из тумана пятнистая шавка, когда я навел на нее прицел, в панике метнулась назад, узнав характерное движение и не желая повторить судьбу своих предшественников, валяющихся на обочине дороги позади. Но я осознавал наше положение вполне ясно.

Оставшиеся в магазине семь или восемь патронов были теперь бесполезны. У меня просто не было времени и возможности остановиться и тщательно прочистить оружие, да и вряд ли это вообще было возможно под таким дождем. Вопреки полуобморочному состоянию, я очень ясно сознавал, сколько серьезно наше положение.

— Что случилось? — прошептала мне на ухо девушка. — Что такое?

Я даже затруднялся ей ответить. Как-то не хотелось говорить, что, если честно, наши шансы пережить следующие несколько минут довольно малы. Однако судьба, подбрасывающая нам одно испытание за другим, неожиданно сжалилась и сделала небольшую подачку. Из тумана перед нами вынырнула ржавая фура, уже много лет как навсегда застрявшая на обочине дороги. Сложно было представить себе более неприглядное зрелище, чем эта изъеденная коррозией металлическая коробка, выпотрошенная мародерами начисто еще задолго до моего рождения. Но сейчас она смотрелась для нас как оазис посреди пустыни.

— На крышу! — прошептал я сквозь зубы. — Скорее!

Осознание смертельной опасности придало Маричке прыти. Девушка припустила вперед, в сторону кабины и уже секунду спустя была на крыше, а еще через секунду — свесилась вниз и протянула мне руку. Это показалось мне поначалу излишним, однако я определенно недооценил одолевающие меня слабость и головокружение. Мой прыжок выдался неуклюжим и неудачным. Если бы не своевременная помощь девушки, я, скорее всего, просто потерял бы равновесие и размозжил себе череп об асфальт.

Оказавшись на прогибающейся подо мной крыше фуры, в непроглядной мгле, я не смог даже понять, с какой стороны край, и вначале боялся двинуться, чтобы не упасть. Желая найти хоть какую-то точку опоры, я приобнял девушку за плечи. Поддерживая друг друга, мы аккуратно присели и отползли подальше от краев, стараясь двигаться тише, чтобы под нами не треснула проржавевшая крыша.

Повсюду вокруг доносились грызня, поскуливание, топот тяжелых мягких лап по асфальту и земле. Казалось, собаки, словно настоящий хитроумный противник, почувствовали воодушевление, когда мы заняли оборонительную позицию, и перешли в наступление. Мы не могли видеть, но слышали, как вокруг фуры мельтешат, по ощущениям, не менее десятка псиных силуэтов, многие из которых царапают когтями бока, воют и прыгают, пытаясь вскарабкаться к нам наверх.

— Они не отстанут от нас, — в отчаянии прошептала Маричка.

Мне тоже так казалось. Но я не видел смысла говорить об этом. Вместо того сосредоточился на своем пистолете, который способен был если не спасти нас, то, во всяком случае, выиграть время. Попробовал разобрать его, выбить из заклинившего затвора испорченный патрон и привести в порядок. Но когда увидел, как много внутри грязи, то понял — чудом следовало считать то, что оружие до сих пор вообще работало.

— Черт, — бессильно выругался я.

Сверху продолжал хлестать холодный дождь.

— Не стоило тебе идти со мной, — прошептал я, но, призадумавшись, сам же и опроверг свои слова: — Нет. Это мне не стоило приходить в Пожарево. Не стоило приезжать в Европу. Мне вообще очень много всего в жизни не стоило делать.

— Не говори так! — оборвала она меня, едва сдерживая слезы. — Так говорят, когда надежды уже нет! Я не хочу умирать! Не здесь! Не так! Не сейчас!

Остатки «Валькирии» в крови еще притупляли чувства страха, но не могу сказать, что я совсем не понимал Марички. Атмосфера для смерти и впрямь была довольно паскудной. Я долго продолжал возиться с пистолетом, прежде чем найти в себе мужество признать поражение и отложить испорченное оружие в сторону. У меня оставался «Вул», он все так же покоился в кобуре за лодыжкой. Но несерьезное карманное оружие, всего лишь с одним шестизарядным магазином, едва ли было способно разогнать буйствующих вокруг, обезумевших от голода псин. И как эти твари так здесь размножились, если им нечего жрать?!

Стая продолжала кружить вокруг, вконец осмелев и разъярившись. Пока собакам не удавалось забраться на крышу, но я не обманывал себя насчет того, что это станет для них непреодолимой преградой. Вопрос был лишь в том, много ли у нас времени.

Возможно, остался единственный шанс.

— Пригнись, — велел я Маричке, нащупав за поясом круглый металлический предмет. — Прижмись к крыше покрепче. Закрой уши. И держись.

Она даже не стала ничего переспрашивать — просто сделала, как я сказал. И хорошо, что так. Мое объяснение могло бы ей не понравиться. Звери были совсем близко от нас, копошились и грызлись прямо у стен фуры. Я сознавал, что отчаянный поступок, пришедший мне в голову, вполне мог убить нас вместо того, чтобы спасти. Но выбирать не приходилось.

Маричка вздрогнула и крепче прижала ладони к ушам, когда до нее донесся металлический лязг. Она уже не могла слышать, как продолговатый металлический предмет со стуком покатился по асфальту. Зато это слышали собаки. Они шарахнулись поначалу, но очень скоро сбежались к нему, движимые рефлексом, заложенным в их генах за долгие столетия служения человеку, и примитивным животным любопытством. Я прилег на девушку сверху, накрыл ее своим телом. Прикрыл голову руками.