Моя прекрасная повариха (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 20

– А ты не будешь меня ругать за магию? – Глория отстранилась и с испуганной надеждой заглянула мне в лицо.

– Никогда не буду. Я же не твой дед.

– Интересно, а дедушка знает? – спросила Глория. Я налила себе кофе и подумала, что занавески здесь надо бы заменить. Выбрать светлые, легкие, и пусть на них будут нарисованы рыжие апельсины – это сразу взбодрит кухню и придаст ей воздушный вид.

Интересно, каков Фьярви в быту? Прижимист? Нам ведь теперь жить вместе и делить пусть не ложе, но хозяйство – а мы так этого и не обсудили.

– Даже если и знает, для нас с тобой это неважно, – ответила я. – Понимаешь, если люди друг друга любят, то они защищают от беды. А дедушка с бабушкой ни разу не защитили нас с тобой.

– Они думали, что папе это не понравится, – совсем по-взрослому вздохнула Глория, и я услышала, как вдалеке хлопнула дверь, и голос Фьярви звонко окликнул:

– Есть кто дома?

– Мы здесь! – ответила я. Вскоре Фьярви вошел на кухню, повел носом и улыбнулся.

– Кофе и печенья? Отлично, надо будет заказать еще. Глория, какие ты любишь?

Он мне нравился – был каким-то очень легким на подъем. Я вспомнила, как мы обнялись в больнице, как он встал перед огненным шаром, закрывая меня и Глорию, и на душе сделалось спокойно и тепло.

– Я сухофрукты люблю, – призналась Глория. – И орехи.

Фьярви довольно кивнул.

– Будут тебе и фрукты, и орехи. Завтра же будут, я с утра отправляю письмо поставщику.

Глория улыбнулась в ответ, без моего напоминания вспомнила, что ей пора спать, и отправилась наверх. Мы с Фьярви остались вдвоем, и меня вдруг принялось точить странное неудобство.

Давно ли я сидела с кем-то вот так, наедине? Чтобы мягко пах кофе, за окнами темнел сад, и едва слышно цвиркала засыпающая птичка… Давно. На мгновение мне сделалось не по себе – что-то грустное и неуловимое проснулось, скользнуло по лицу и растаяло.

– Как рабочий день? – спросил Фьярви. – Дархан сказал, ты видела Саллеви во всей красе?

Я рассмеялась. Эльфы очень редко имеют привычку к запоям, но этот Саллеви был профессионалом в закладывании за воротник.

– Он не дерется?

– Нет. Все его приключения мы вспоминаем со смехом, – ответил Фьярви и похлопал по карману. – И с выгодой для кошелька, он всегда компенсирует неудобства.

– Да, раз уж зашел разговор о кошельке, то я хотела спросить… – начала было я и обнаружила, что никогда не вела денежных разговоров: раньше для этого у меня были отец и муж. – Как мы с тобой ведем быт? Я бы, например, заменила все шторы в доме, но вот как раз деньги…

Фьярви посмотрел на меня так, словно я весь день выпивала с Салеви и теперь несу какую-то чушь.

– Что «деньги»? Надо – покупай все, что тебе захочется. Я покажу тебе, где храню сбережения, можешь брать оттуда, – он сделал паузу и уточнил: – Что-то не так?

Я только руками развела. Мне сделалось неловко. Эльфийские женщины не говорят о хозяйстве и деньгах.

– Твоя зарплата будет раз в месяц, как положено, – продолжал Фьярви, и мне показалось, что я чем-то умудрилась его задеть. – Потом Глорию надо собрать в школу, с этим тоже проблем не будет, куплю все, что потребуется, – он прищурился и задумчиво потер кончик носа. – Или ты решила, что мы просто живем под одной крышей, а платит каждый за себя?

Я улыбнулась, но улыбки не получилось. Фьярви нахмурился.

– Я не человечишка из этих, просвещенных, – сказал он, – которые каждую чашку чая подсчитывают и делят пополам. Ты моя жена. Теперь у меня есть семья, и я… – он сделал паузу, словно не знал, как сказать. – И я наконец-то нормальный. Такой, каким и положено быть гному.

Я понимающе кивнула. Кажется, мне по-настоящему повезло не тогда, когда я выходила замуж за принца и видела мир широким и ясным. Кажется, мне повезло именно сейчас, когда я стала женой Фьярви Эрикссона.

У меня уже была любовь – горячая, сокрушающая, похожая на цунами. Но цунами проходит, и после него остаются только развалины.

– Я понимаю, что тебе сейчас не по себе, – произнес Фьярви и признался: – Мне тоже. Но я не жалею и не боюсь – и ты не жалей и не бойся. Договорились?

Я кивнула и улыбнулась – уже по-настоящему.

– Договорились. Кофе хочешь?

– Хочу, – кивнул Фьярви. – У меня будет долгая ночь за документами и счетами.

Фьярви

Редактора Саллеви звали Джек Броуди: судя по имени, это был человек, а судя по той скорости, с которой он ответил на мою телеграмму, это был человек, который всегда чуял профиты и никогда их не упускал.

На следующий день под вечер пришло письмо, в котором Джек излагал свое видение кулинарного конкурса. Я несколько раз перечитал его и понял, что работа предстоит огромная. На какой-то момент я даже струхнул, но гномы не из тех, кто отступает.

Сначала нужно было запустить большую статью о Келлемане: древнем городе на бывшем перекрестке торговых путей, который славен источниками минеральной воды, грязевыми ваннами и отличной рыбалкой. Я знал эти грязевые ванны – просто грязь непролазная, будем честны. Рыбалка да, рыбалка была хороша, тут не поспоришь.

Потом, когда народ отыщет Келлеман на карте и решит, что летом можно бы полюбоваться природой, выйдет новая статья – о традиционных блюдах. Рыба с брусничным соусом, мясо на овощной подушке, тушка цыпленка, которую зажаривают, расплющивая – у читателей потекут слюнки, а тут и еще одна статья: о том, что в Келлемане начинается традиционный кулинарный конкурс. Принимаем заявки от поваров со всего королевства, лучшие рецепты войдут в ежегодный «Справочник кулинара», а победитель получит кубок и постоянную колонку в «Большом зеркале».

Я достал счеты, погремел костяшками и подумал, что эта идея нас озолотит. Конечно, Морави будет рвать и метать, когда проиграет – но судей надо позвать откуда-нибудь со стороны, и они будут беспристрастны. А не оценить стряпню Азоры может только… да я даже не знаю, кто.

– Помогите! – прогремел истошный вопль по всей гостинице, и я узнал голос Саллеви. – Помогите!

Он кричал так, словно зашел в уборную, вынул все, что положено, и вдруг увидел перед собой распахнутую драконью пасть.

Я выбежал из кабинета – крик доносился откуда-то со стороны кухонной подсобки, и я понятия не имел, что бы Саллеви мог там делать. Все давно поужинали, домовые убрали со столов, и Азора с Глорией уехали домой.

Для меня непривычно и странно было так говорить, но я видел, что дом им действительно нравится, и они видят в нем не просто крышу над головой, которую им предоставили по доброте душевной, а нечто большее.

– Спасите!

С улицы вбежал Дархан – мы бросились в подсобку, и я ударил по стене, оживляя спящие световые коробки на старых артефактах. По подсобке разлился тусклый свет, и мы увидели Дархана, который лежал на старом столе и смотрел на нас так, словно мы примчались вытащить его из самой глубокой пещеры.

– Фьярви! Дархан! Друзья мои, вот и вы здесь! – воскликнул он, едва не плача. – Где я?

Мы подошли, протянули ему руки, и эльф спрыгнул по стола и недоумевающе стал осматриваться, пытаясь понять, куда его занесли охочие до всякой каверзы и суеты бесы. От него разило – крепко, большая болезнь души не отступила, но теперь Саллеви хотя бы закусывал.

– Это наша старая подсобка, – ответил я. – Ты зачем сюда заполз?

– Право же… не знаю… – эльф выглядел так, словно в самом деле натерпелся страху, и мне не хотелось над ним смеяться. – Вроде бы ел мясо с овощами в вашей столовой, там еще орки какие-то были, мы с ними выпили.

Да, орки были. Теперь Орочья Десятка гранд-майора Сардана у нас не только обедала, но и ужинала. Платили они за это щедро, а в ручке двери на кухню всегда красовался простенький букетик – укроп, петрушка, розмарин и мята. Орки не тратят деньги на то, что потом нельзя съесть. Азора забирала букетик и пускала в дело.

– Ты же вроде девушкам госпожи Бьянки обещал, что покажешь им что-то особенное, – сказал Дархан. – Они вон, предвкушают, почти весь бар выпили.