Место, где земля закругляется 2 (СИ) - Темень Натан - Страница 57

— Госпожа, я видела драконов над морем, чёрного и золотого. Потом налетела туча, ударили молнии, и драконы исчезли, растаяли, как дым.

Магесса помедлила, и совсем тихо произнесла:

— Я заметила две кометы… следы магии в воздухе. Они метнулись в разные стороны. Одна — в сторону побережья, другая — в сторону дворца. К вашим покоям.

Княгиня всхлипнула:

— Это не я… не я. Я не хотела. Оно меня заставило. То, что внутри. Мой ребёнок. Он чудовище!

— Не говорите так. Это обычная трансформация, — магесса отёрла лоб княгини, весь мокрый от пота. — Магия бушует над побережьем. Я чувствую, как она кипит в небесах — дикая, необузданная. Совсем не та, что раньше.

Магесса отвернулась от стонущей княгини и прошептала:

— Что же ты сделал, капитан Роберт, Старший Анклава? Какую магию вернул нам из хаоса?

***

Башня-маяк, Нижние земли

Страж башни замер в темноте. Там, за дверью, где светилось на стене страшное синее заклинание, вызванное к жизни принцем-консортом, топтались мусорщики. Они спорили, перебивая друг друга. Голоса их звучали резко, как крики чёрных морских птиц.

Офицер за всю жизнь не слышал, чтобы мусорщики повышали голос. Никогда он не боялся грязного народца — давно покорного, запуганного, знающего своё место.

И вот теперь офицер стражи стоит у двери в собственную караулку, и боится войти.

Двое младших стражников сопели за спиной, теребили рукояти мечей. Рвались в бой — выгнать из служебного помещения грязных мусорщиков, покрошить в мелкое крошево. Дурачьё. Не знают жизни, не нюхали крови — мамки их родили уже после войны.

Порыв солёного ветра с едким привкусом моря пронёсся по караульному помещению. Шум ветра смешался с хлопаньем больших крыльев. Крыльев? Они что, вытащили из клетки почтовых ящеров?

Голоса мусорщиков смолкли, как отрезанные.

Офицер тихонько высунулся из-за двери и заглянул внутрь.

Мусорщики стояли, преклонив колено.

На мгновение офицеру показалось, что тот, кому они поклоняются, похож на большого летучего ящера. Потом тени двинулись, задрожали, и он увидел просто ещё одного мусорщика — крепкого, жилистого парня, совершенно обнажённого. Кожа нового мусорщика отливала металлическим блеском в свете горящего на стене заклинания.

— Встаньте, — приказал странный мусорщик, и все встали с колен, но склонили головы. — Ты!

Он указал на старшину, пожилого мусорщика.

— Говори.

— Повелитель, мы сделали, как ты сказал. Мы помогли человеку-капитану. Мы работали для его пользы. Он получил свои магические вещи, и улетел на одной из них. Один наш собрат улетел с ним.

— Я понял тебя. Ты сделал, как надо. Нас слушают люди. Приведите их.

Офицер дёрнулся, крикнул атаку, но было поздно. Младшие стражники попусту махали мечами. Быстрые и ловкие, мусорщики выкрутили руки, отобрали мечи, приволокли стражников в их же караулку и бросили на колени перед своим «повелителем».

Офицер, задыхаясь, поднял голову. В голове кружилось и шумело — кто-то из грязного народца приложил его лбом о стенку. На шее затянулась верёвочная петля, и он едва мог дышать.

— Не бойся, — повелитель мусорщиков посмотрел офицеру в глаза. Стражник содрогнулся — таким холодным, нечеловечески пристальным был этот взгляд. — Мы с твоим хозяином союзники. У нас общие интересы. Поэтому и башня теперь у нас общая.

Повелитель мусорщиков кивнул. С офицера сорвали рубаху, его прижали спиной к полу. Зашипело, запахло горелым мясом — к коже приложили клеймо. Офицер заорал, ему вторили подчинённые — с ними поступили так же.

— Теперь вы носите на себе знаки нашего братства, — холодно сказал повелитель.

Офицер, сморгнув пот и слёзы, увидел, как мусорщики распахнули своё тряпьё. На левой стороне груди у каждого был выжжен чёрный силуэт крылатого существа.

— Можете попробовать рассказать своим начальникам правду. Вам не поверят.

— Что вам нужно? — прохрипел начальник стражи маяка.

Его отпустили, и он с трудом выпрямился. Клеймо огнём горело на коже.

— Всё просто. Теперь у вас два хозяина — капитан Роберт и я.

— У меня есть мой меч и моя честь, — сказал офицер. — Своей жизни хозяин я.

— Да. Ты можешь оборвать нить своей жизни. Это бесполезная потеря. Больше пользы своему хозяину и своему народу ты принесёшь живой.

Офицер опустил голову. Слова повелителя придавили его каменной плитой. Проклятый мусорщик прав. Что пользы, если он бросится на меч? Надо выжить. Надо сообщить прицу-консорту, княгине, главнокомандующему… проклятье. По лицу его катились капли пота вместе со слезами. Проклятье. Во что ты втянул нас, капитан Роберт?

***

Где-то на границе между Сухими и Горячими землями

Раскалённая пустыня растекалась в миражах. Перегретый воздух дрожал над ржавым песком.

Полоса изломанных камней прочертила песчаное пространство, начиная от побережья Едкого моря до громады скал северных пустошей, где не было уже ничего живого.

Глыбы, острые, как зубья утонувшего в песке дракона, торчали из песка. Никогда не стихавший ветер выскоблил их до бритвенной остроты.

По разные стороны от гребёнки камней пролегала граница.

С одной стороны на тонкой пике трепетал на ветру штандарт монарха Горячих земель, чёрный, с белым ромбом посередине.

С другой — развевался шитый серебряной нитью красный треугольник правителей Сухих земель.

Томительное противостояние длилось уже второй малый цикл. Шагнуть без приказа за гряду острых камней было равносильно смерти.

Чёрная тень стремительно скользнула над песком, закрыла чёрно-белый штандарт. Взметнулось облако раскалённой пыли, и перед палаткой командира полка «Чёрной смерти» приземлился почтовый ящер. На лапке филонумона болтался туго скрученный свиток, скреплённый личной печатью главнокомандующего.

Полотнище миража отразило крылатый силуэт почтового ящера, увеличило, исказило, раскрасило в новые цвета.

Солдаты, что томились в тоске и ожидании приказа, увидели, как пронеслось, искажённое, отражённое в раскалённом мареве, существо из легенд — крылатый, сверкающий радужным блеском, дракон.

Встревоженные выкрики прокатились над лагерем, заметались между палаток, взбудоражили стреноженных боевых ящеров.

Командир, приняв из рук личного почтаря свиток, сломал печать и развернул послание.

На худом, тёмном лице, изуродованном шрамом, блеснула хищная улыбка. Командир поднёс к губам свиток и почтительно поцеловал личную подпись монарха.

— Наконец-то! — рыкнул он. — Эти ублюдки, потомки помойных шавок, принцы Сухих земель, нарушили перемирие. Напали на маяк, перебили охрану… Думали, мы не заметим… Ха! Трубач, сигнал — к бою!!

Отрывистый звук трубы разнёсся над лагерем, заглушив крики: «Дракон! Они выпустили дракона!»

Потом крики смолкли. Под лязг железа, топот солдатских сапог и копыт боевых ящеров полк «Чёрная смерть» выстраивался в боевой порядок.

«Стоял весенний месяц март, летели с юга птицы.

А в это время Бонапарт переходил границу»…

В.С. Высоцкий. На стол колоду, господа

— Мы падаем!

— Нет, мы планируем!

— Господин, впереди скалы!

— Сбросить балласт!

Мешки с песком перевалились через край корзины и ухнули вниз.

«Летучий голландец» немного выровнялся. Нос его уже не указывал на прибрежные скалы, о которые бешено бились волны Едкого моря.

Время летело, обгоняя ветер. Время, главное условие успеха. Если бы Летучий голландец не получил пробоину… Если бы им не пришлось становиться на якорь для починки… Если, если…

Они остановились у Хребта Дракона с подветренной стороны. Дирижабль кренился на один бок, как ящер с перебитым крылом.

Здесь очень пригодилась крылатая девушка-ний’зи. Игорь уже не считал её балластом — в отличие от молодого старейшины, который за весь путь едва сказал пару слов, и мрачно сидел в углу корзины.