Холм демонов - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 37

• Предыдущая
• 37/91
• Следующая

— Глухареву? — удивился Василий. — Так ведь на ней до сих пор висит уголовное дело, и появляться здесь для нее слишком рискованно.

— А может, я и обознался, — хмыкнул майор. — Действительно, что ей здесь делать?

— Да бог с ней, с этой Анной Сергеевной, — в тон отвечал Дубов, — пусть ею милиция занимается. Так как насчет нашей встречи?

— Где и когда? — снова перешел Селезень на деловой тон.

Анна Сергеевна Глухарева, чье имя упомянул майор, была странной женщиной. И странность эта выражалась в увлечении идеями маркиза де Сада. Например, ей нравилось, чтобы ее унижали и третировали. Именно ради этого она в свое время пошла работать в администрацию Кислоярского президента. И даже стала его пресс-секретарем. Видимо, тиранские замашки главы государства находили отклик в ее садо-мазохической душе. Но Анна Сергеевна совершила роковую ошибку — она попыталась шантажировать президента, дабы привязать его к себе покрепче. Странная форма любви, конечно, но, начитавшись де Сада, и не до такого можно додуматься…

А дальше жизнь госпожи Глухаревой закрутилась еще более необычным образом.

Она связалась с экстрасенсом и аферистом Каширским. Трудно сказать, что их объединяло, так как Каширского интересовали в этом мире лишь две вещи: деньги и власть. А Анну Сергевну — лишь мучения и страдания, как свои, так и чужие. Апофеозом же наслаждения было насилие. Но Каширский, в свою очередь, считал насилие грубой и примитивной формой власти. В этом отношении он был эстет. И, соответственно, всегда старался подчинить людей хитростью и коварством. Но, так или иначе, экстрасенс и садо-мазохистка частенько действовали заодно. Естественно, когда подворачивалось подходящее дельце.

Для Дубова же из всей этой информации было важно лишь одно — связь Глухаревой с Каширским. Вот это надо было держать в уме. Ведь дыма без огня, как известно, не бывает.

К месту встречи, небольшому скверику в центре Кислоярска, хорошо известный нам вездеходный «Джип» майора Селезня подъехал минута в минуту. Дубов и Чаликова уже ожидали его на скамеечке. Едва Василий заикнулся о музейной коллекции, майор сразу смекнул, в чем дело:

— А, вы ищете тот самосвал с картинами! Добре, добре. Правда, все это случилось еще до моего миротворческого въезда, но я этим делом занимался. Даже опрашивал местных жителей.

— И что же? — нетерпеливо спросил Дубов.

— Да негусто. Я ведь туда не картины приехал искать, а мир наводить. Ну вот, мир навел, а картины не нашел. Хотя кое-что выяснил. Правда, больше на уровне слухов.

— И что же это за слухи? — заинтересовалась Чаликова.

— Машина якобы выехала из города в восточном направлении, — охотно пояснил Селезень. — Если она, конечно, та самая. Ну а дальше следует уже полная клиника: будто бы во время бомбежки некий грузовик, похожий на тот, в котором везли музейные ценности, был взят на небо спустившимися оттуда инопланетянами.

— И в каком месте это произошло? — без малейшего удивления спросил сыщик.

— Не имею понятия, — пробасил майор. — Я ведь об этом слышал не из первых рук, а хорошо если из восьмых.

— Александр Иваныч, вы сказали — «грузовик, похожий на тот». А что, он чем-то отличался от других грузовиков? — продолжал Василий свои расспросы.

— Номером, — кратко ответил Селезень. — Судя по накладной, директору музея Козицкому был выделен грузовик «Зил-130» номер 33–33 МОР, и именно такие цифры были у машины, вознесенной на небо. Впрочем, все это бабские сказки. — Было видно, что даже невероятные приключения в Царь-Городе и в Белой Пуще ничуть не поколебали уверенность майора в том, что чудес на свете не бывает.

— Сказки-то сказки, — заметила Надя, — но, насколько я поняла, это единственный случай, когда грузовик после выезда из города хоть как-то «засветился».

— Пожалуй, что так точно, — согласился майор. — Но это все, чем я могу помочь вашим поискам. Ну, разве что черкну парочку рекомендательных писем в Старгород, чтобы вас приняли ласково и оказали всевозможное содействие, ежели вы туда отправитесь… А это у вас что — альбом с картинами? Неужто тот самый?

— Да, там Врубель и еще многое другое, — ответил Василий, доставая альбом.

Тот был столь широкоформатен, что в портфель сыщика целиком не помещался.

— Позвольте взглянуть. Да, редкий экземпляр. — Майор перелистал несколько страниц и остановился на иллюстрации, изображавшей жениха Тамары в национальной воинской одежде. — Да, так я и думал, — с некоторым разочарованием проговорил Селезень. — Именно так я и предполагал.

— В каком смысле? — удивилась Чаликова. Майор Селезень вместо ответа зачитал стихи под репродукцией:

— Кстати, я раньше на все сто был уверен, что Карабах — это фамилия конезаводчика, — заметил майор. — А о том, что это такое на самом деле, узнал только году так в восемьдесят восьмом. Нет, все же так писать нельзя! И иллюстрировать тоже негоже.

— А в чем дело? — пожала плечами Надя. — Прекрасные стихи. И иллюстрация неплохая…

— Так-то так, — отложил альбом Селезень, — но что получается? И Тамара, и Демон — это личности незаурядные, наделенные могучим духом и высокими страстями, а жених Тамары — просто ничтожество, о котором как о человеке и сказать-то нечего? Только о его сабле да ружье да о коне!

— Выходит, что так, — согласился Дубов.

— Нет, не так! — стукнул кулачищем по скамейке майор Селезень. — Почему-то считается, что раз военный — значит, солдафон или полный кретин. Ну ладно, Врубель его изобразил так же, как в поэме, но Лермонтов-то что? Он ведь сам был офицером, а так пренебрежительно пишет о человеке с ружьем! Или возьмем «Песню про купца Калашникова»: купец — благородный человек и образцовый семьянин, а царский опричник — негодяй и прелюбодей… Нет, может быть, поэтом он был и неплохим, но настоящим патриотом не был. Вот скажите пожалуйста: когда мордавско-придурильский конфликт разгорелся, кого позвали — высокодуховных художников? яйцеголовых профессоров? Нет — позвали тупого вояку Селезня. И он, этот примат в майорской фуражке, навел мир!.. Ну ладно, чегой-то я маленько зарапортовался. Бывает, знаете, когда до глубины души проймут. У майоров, видите ли, тоже душа есть. — И, уже успокоившись, Селезень добавил: — А вообще-то вы будьте поосторожней. С чертовщиной свяжешься, так потом не развяжешься. Лермонтов «Демона» написал — и погиб в расцвете лет. А Врубель так и вовсе с крыши съехал… Ну, бывайте, — резко прервал майор содержательную беседу и двинулся к своему «Джипу», оставив Надю и Василия переваривать новую информацию.

— Да, ребята! — внезапно обернулся Селезень. — Если наклюнется еще какое-нибудь интересное приключение, не забудьте про меня.

— Всенепременно, Александр Иваныч! — улыбнулся Василий, и «Джип», взревев мотором, сорвался с места.

— Да, Наденька, похоже, надо ехать в Старгород, — проводив взглядом машину Селезня, резюмировал Дубов. — Здесь мы ничего толком не узнаем. Предлагаю отправляться завтра с утра.

— Да, так и сделаем. Но сегодня я хочу заглянуть еще в одно место.

— В какое?

— В Кислоярский музей. Шансов, конечно, немного, но вдруг его работники что-то расскажут про своего коллегу Козицкого.

• Предыдущая
• 37/91
• Следующая