Как защитить диплом от хищников (СИ) - Мамаева Надежда - Страница 5
- Предыдущая
- 5/53
- Следующая
– Я знаю, - ответила честно, меж тем сама прикидывая, смогу я пролезть в вытяжку или все же застряну, и если все же рискну, то за что мне ухватиться, - но остальных преподавателей разобрали, а мне тоже надо за…
Катафалк пошатнулся, и я все же не удержалась. И мы вместе полетели вниз. Хорошо, что я была сверху, а то точно отшибла бы себе последние мозги.
И тут дверь в лабораторию открылась. Не сама, конечно. Нашей освободительницей-спасительницей оказалась не добрая фея, а злая уборщица, узревшая, как ей показалось, разврат.
– Шо это вы … – начала было она, видимо обнаружив два тела на полу в весьма неоднозначной позе.
И тут Катафалк тихо и как-то обреченно полувопросительно выдохнул:
– …муж?
– Что муж? – не поняла я.
– Вы хотели сказать «замуж»? - явно пытаясь сдержать злость, уточнил Грейт, которого застали в весьма компрометирующей ситуации.
– Вообще-то, «защитить диплом», - возразила я, вставая с преподавательского тела.
К слову, Катафалк при этом так стонал, словно я варварски плющила его самое ценное – мозги! Причем всмятку.
Меж тем уборщица громко вознегодовала:
– Развратники! Ишь чо удумали! Я ректору доложу! Уж он вас… – Она грозно потрясла шваброй, но потом разглядела Катафалка и… как-то резко убавила громкость. Не то что до нуля – до минус единицы.
И это-то меня поразило больше всего. Грымза-уборщица была способна своей шваброй сбить на подлете боевого пикирующего дракона, не то что толпу студиозусов остановить. А длина ее клыков внушала трепет матерым упырям. Да и размах кожистых крыльев у этой дамы был весьма типичен для расы грымз. Так что со спины ее порой можно было принять минимум за нетопыря или гарпию. В общем, ректор именно эту уборщицу очень уважал. Причем делал это на максимально возможном расстоянии.
И вот эта бесстрашная особа, надо же, примолкла, узнав Катафалка.
– Нас случайно заперли снаружи. Спасибо, что помогли, – холодным тоном отчеканил он.
– А я-то думаю, чего это шваберка к зачарованной двери была приперта… – Грымза озадаченно почесала за своим мясистым остроконечным зеленым ухом и глубокомысленно изрекла: – Я тогда чутка попозже зайду…
И даже ушла! Правда, всего на три шага, чтобы через оставшуюся открытой дверь подслушивать. О последнем свидетельствовал торчавший из-за косяка край формы.
– Я рад, что с вашим предложением все прояснилось, - одернув пиджак, сухо ответил преподаватель.
Причем он так произнес это свое «предложение», что я поняла: пошлют меня далеко, надолго и анатомическим маршрутом. Да, именно так. Правда, с поправкой на цензуру формулировок, но не на смысл.
– И? - все же рискнула уточнить я.
– И я рад, что ваше предложение содержало законченную мысль, а не сумбур из дюжины девичьих обрывков фантазий.
– Простите? – Я ожидала услышать все что угодно, кроме этого.
– Я буду руководителем вашего диплома. И только попробуйте его не защитить на «великолепно» – прокляну, – ответил он без капли иронии.
От такого ответа я даже дернула глазом: вот так просто – и согласился? Видимо, изумление было написано крупными литерами на моем лице, потому как Катафалк без вопроса ответил:
– Вы умная, я бы даже сказал, очень умная девушка. Это я понял тогда, когда вы задремали у меня на зачете... Я пытался растолкать вас, чтобы вы ответили на вопросы. И вы это сделали, причем не просыпаясь. И ответили абсолютно правильно.
Он лукаво прищурился.
А я вспомнила тот случай… и зарделась. Потому что пришла на сдачу после бессонной ночи, вымотанная подработкой. Глаза слипались, и… Я смутно помнила, что кто-то настойчиво меня тряс и задавал какие-то вопросы. И мне пришлось на них ответить, чтобы наконец отстали и дали вздремнуть.
– Так вот, я оценил ваши знания ещё тогда, – меж тем продолжил Грейт. – А сегодня ещё и убедился, что дело для вас на первом месте. Ведь вы, Торвин, могли бы воспользоваться этой ситуацией и заявить о том, что я к вам приставал, например. Потребовать за это компенсацию или жениться. - Он иронично изогнул бровь, дескать, мало ли что вам, девицам, в голову взбредет.
– А что, надо было? – чуть насмешливо произнесла я и закинула рюкзак на плечо.
– Спасибо, но меня устраивает положение холостяка, - хмыкнул Катафалк.
– Вот и мне муж ни под каким соусом не нужен. Заведешь – потом попробуй прокорми, – вспомнила я аппетит братца. Спортивной фигурой Дюка было хорошо любоваться. Но его подружки, сдаётся мне, и не подозревали, сколько же калорий после каждой пробежки в тридцать миль сжирал старшенький!
Катафалк ничего не ответил на это. Лишь посмотрел в духе «странные у вас, адептка Торвин, представления о браке». А они были у меня не странными, а вполне нормальными. Для ребенка, чьи родители развелись, когда ему было десять.
Отец ушел в новую семью. Мать, из желания доказать ему и всему миру, кого он потерял, ударилась в карьеру и самосовершенствование. Причем не только духовное, но и физическое. Похудела почти вдвое. Но на этом не остановилась. Пластика лица, тела…
Ей было не до нас с братом. Как и отцу. Поэтому воспитывала нас бабуля. А я… уже подростком поняла, что глупо мечтать о семье. О каком-то эфемерном мужчине, защитнике-добытчике-решателе всех проблем. В этой жизни, если хочешь чего-то добиться, полагаться можно только на себя. Я должна добиваться всего сама. И я добивалась!
Тогда, в лаборатории, мы распрощались с преподавателем, условившись о дате первой консультации. Это было полгода назад, весной. И вот сейчас я расплачивалась за то свое «предложение». Катафалк оказался неумолимым наставником. И его звонок был очередным тому подтверждением.
Пришлось нажать на горевший красным камень переговорного артефакта и произнести:
– Доброе утро, господин Грейт.
– Рад, что вы уже проснулись, - отозвался Катафалк. И его голос был действительно… радостным? Последнее настораживало. Сильнее, чем пришедший с приветом, паяльником и чарострелом грабитель. - Сможете подойти ко мне сегодня через час в кабинет?
– Простите, но я ещё не закончила пул расчетов, который мы обсуждали на прошлой неделе.
Мой намек был размером с тяжелогруз. Протяжно гудящий такой, с двумя дюжинами беснующихся под капотом элементалей и несущийся по шоссе со скоростью больше ста миль в час. Не разглядеть такой было просто невозможно! Но Катафалк умудрился. Уникальный, фтырх его, человек – мой преподаватель. Причем уникальный во всем. В том числе и в умении бесить.
– Я вас уже начал ждать, - безапелляционно заявил он. – Не опаздывайте. В десять у меня начинается лекция, – и, не слушая мои «я еще…» завершил разговор.
– Бабуля, извини, надо срочно еха… – я осеклась, вспомнив, что ныне я без магоцикла. – Бежать.
И, попрощавшись с ба, поспешила из палаты. Быстро заполнила документы в регистратуре, внесла плату, а затем рванула к остановке. Все же без ма-байка чувствовала себя непривычно.
И скорость не та, и давка, чтобы сесть в маршрутный вагончик такая, словно позади толпы, штурмовавшей двери, какой-то псих-некромант крикнул: «Кто последний – выносит трупы…» Ну и услышавшие разом решили, что никто не хочет быть крайним.
Я, к слову, тоже не хотела. Потому подналегала и… стала слегка картошкой в депрессии, в смысле помятой. А вот выбралась из вагончика на свободу я уже полностью распюреренной, но в мундире. Точнее, в байкерской экипировке: на мне все так же были кожаные штаны, ботинки на высокой шнуровке и кожаная же куртка. Удивительно, что, пока я ехала, одежда осталась целой. Хотя в переполненном вагончике, по ощущениям, трение (и физическое, и словесное) между пассажирами было почище, чем когда я случайно на скорости касалась телом дороги.
Тряхнула волосами, выпрямила спину, подняла гордо голову так, словно выбралась не из котла преисподней, по ошибке именуемого общественным транспортом, а слезла с ма-байка, и бодро зашагала к академии. И там, лихо преодолев лестницу и лабиринты коридоров, подходя к кабинету Катафалка, услышала, раздавшееся из приоткрытой двери:
- Предыдущая
- 5/53
- Следующая