Сердце полемарха (СИ) - Лин Айлин - Страница 25

- Как вы себя чувствуете? – спросила я, поднимаясь.

- На удивление лучше, чем обычно после принятия чужой болезни, - на секунду замолчал, словно прислушиваясь к себе и, схватившись за живот, заявил: - жди меня здесь, никуда не ходи. Мне срочно нужно в отхожее место, - с перекошенным от болезненных ощущений лицом, старый лекарь буквально вылетел из «операционной».

Я же, проводив его задумчивым взглядом, снова подошла к женщине, раз никого нет, можно поколдовать.

Уже привычно положив руки на живот больной, выровняла дыхание и, уловив момент, «ухнула» внутренним «сканом» в тело больной.

Ткани внутренних органов сияли мерными розовыми всполохами, рана на желудке и место соединения с кишкой отличались – они были ярко-алыми, но пульсировали умеренно, не вызывая у меня опасений, откуда-то я знала, что здесь всё в порядке, и идёт процесс заживления.

Внутренний взгляд зацепился за позвонки на уровне L4 и L5, протрузия и защемление дурального мешка, я заметила какими тёмно-бордовыми, почти чёрными, стали страдающие сжатые нервные корешки.

И как помочь? Я ведь не нейрохирург и никогда не делала подобных операций. Могу послать туда волну с обезболивающим эффектом, временно снят воспаление, но поможет всё это ненадолго, и боль вернётся вновь.

Дальше додумать мысль мне не дали: кто-то с громким шелестом откинул полог и я вынырнула из состояния транса.

- Кто вы? – донёсся до меня чей-то властный голос, я стояла спиной ко входу, поэтому поправив покрывало на спящей женщине, медленно повернулась к говорившему.

У порога стоял хмурый бородатый мужчина. Растительность на его лице была до того густой, что завивалась мелкими колечками и доставала практически до глаз незнакомца.

- Женщинам здесь быть не полагается, - продолжил говорить он, сверкая чёрными глазами. Было заметно, что человек раздражён, но старается держать себя в руках.

- Я ученица гиатроса Иринеоса, - спокойно ответила, - он здесь проводил лечение, я ему помогала, - лгала так, что сама себе поверила.

Такими темпами заврусь совсем и запутаюсь в своих же россказнях.

- Ученица?! – удивление, ясно отразившееся на его лице на мгновение отодвинуло печать раздражения и он пробормотал скорее для себя, чем для кого-то ещ1, - странные дела творятся, Отец. Женщина ученица гиатроса? Где такое видано?

Я же, пока мужчина молчал и сверлил меня своим немигающим взглядом по-рыбьи холодных чёрных глаз, с любопытством на него уставилась. Одет он был в белые одежды, туника доставала практически до самого пола, на ногах сандалии на толстой подошве, хитро зашнурованные, в разрезах было заметно, что аж до середины икр.

- Не боишься? – спросил он, дав мне время себя рассмотреть.

- Вы анотатос, - вопросом на вопрос ответила я.

- Если так, то станешь бояться? – склонил он голову набок, изучая меня, словно забавную букашку.

- Нет, - пожала я плечами.

Тут полог снова откинули и внутрь шагнуло двое рабов:

- Её в абатон, - указав на мою пациентку, принялся командовать бородатый, - а ты уходи, нечего тебе здесь делать.

- Пойдём, Аглая, - в помещение вошёл гиатрос Иринеос, лоб его покрывала мелкая испарина и нижняя губа чуть подрагивала. – Приветствую, гиатрос Лазарус, - кивнул он бородачу и тот кивнул в ответ:

- Доброго дня, гиатрос Иринеос, давно вас у нас не было.

- Дела, - махнул рукой мой новый начальник, - великий этнарх Менедем наказал неотлучно находиться в его доме.

- А чего же ты тогда пришёл? – удивился чернобородый.

- Он же и приказал, - хмыкнул Иринеос, - жену демиурга (с греч. – ремесленник, мастре) Зерваса снесите в женский абатон, и будьте осторожны! – без перехода обратился он всё к тем же мужчинам-рабам.

- Идём! – а это уже мне.

Выйдя за ним следом из помещения, направились куда-то по коридору.

- Посетим абатон, посмотрим парочку больных и уйдём, у нас своих забот хватает. Этнарх Менедем хочет, чтобы ты скорее получила вторую ступень доро, и только поэтому часть дня тебе придётся проводить здесь. Говорить ему, что тебе уже как бы и не нужно, - понизив голос и оглядевшись, добавил он, - я не стану, иначе не видать тебе белого света. А ты ведь хочешь стать свободной?

Я лишь кивнула, ничего не сказав. Конечно я хочу скинуть оковы рабства. Ещё как хочу!

В абатоне за время нашего отсутствия мало что изменилось: всё так же слышались тихие жалостливые стоны, кто-то плакал.

- Пойдём туда, в угол. Обычно тяжёлых кладут ближе к стене, - проговорил Иринеос, идя в указанном направлении.

- А почему у стены? – тихо спросила я, догнав стремительного старика, и откуда только силы? Ведь буквально четверть часа назад он был чуть ли не при смерти.

- Холоднее, сны ярче, - ответил он, не поворачивая головы.

Мы остановились у одного из топчанов, выстроенных вдоль стены. Лежаки шли один за другим, до самого конца очень холодной просыревшей стены.

Изверги! Как можно класть больного человека в такое место?

Какие яркие сны?! Они хотят, чтобы пациенты точно умирали?

- Мои силы восстановились только наполовину, - вновь заговорил гиатрос Иринеос. – Меня хватит на пятерых, но лучше дать моему телу передышку, - а потом, поманив меня к себе пальцем, тихо шепнул мне в ухо: я буду делать вид, что осматриваю больную, а ты сама проверь, как она и попробуй подлечить.

Понятливо кивнула, и следом за стариком присела у первого топчана.

Иринеос положил руки на виски женщины и прикрыл глаза, делая вид, что сканирует пациентку. Я же, повернувшись к основному залу спиной, лицом к больной, посмотрела в её испуганные глаза. Девушка была бледна, но это нисколько не портило её юную свежесть и красоту.

- Как тебя зовут? – спросила я, беря её за тонкую руку, чтобы измерить пульс.

Сколько ей лет? Восемнадцать? Двадцать? Точно не больше.

- Еротиида, - прошептала она, боясь пошевелиться под руками Иринеоса, тот в этот момент приоткрыл один глаз и едва заметно подвигал бровями, намекая, что сейчас не самое удачное время для разговоров.

- Ты не бойся, - всё же решила я успокоить задрожавшую от страха девушку, - гиатрос Иринеос быстро тебя излечит.

- Правда? – тихо спросила она.

- Правда, - ответила я. – Скажи, где болит?

- Здесь, - шепнула она и тонкий пальчик указал в нижнюю часть живота, - я скинула ребёнка, - добавила она и её красивые глаза наполнились слезами.

- Тише-тише, - постаралась успокоить я её и Иринеос всё же усыпил бедняжку.

- Зачем так много вопросов? – открыв глаза, и убирая руки от её висков, уточнил он.

- Правильно заданные вопросы пациенту – половина успеха в лечении, - убеждённо ответила я, продолжая внешний осмотр девушки. – Она упростила мне задачу, и теперь не надо тратить силы и сканировать её полностью.

- Вот как? – задумался старый лекарь.

А я, больше не обращая на него внимания, положила руку на живот Еротииды, успокоила дыхание и привычно скользнула в чужое тело.

Кровотечение всё ещё было: сосуды не сократились, срок беременности был приблизительно четыре недели; плацента ещё не сформировалась, хорион оторвался от стенок матки, оставив крупные сосуды кровоточащими.

Нужен гормональный препарат, чтобы сократить сосуды и матку.

Вынырнув из тела Евротииды, столкнулась с внимательным взглядом гиатроса Иринеоса.

- Кровотечение всё ещё не прекратилось, - тихо сказала я.

- Будешь прижигать вместилище? – также тихо уточнил он.

Ну и название они здесь употребляют.

- Нет, - ответила и задумалась.

Я ни разу не гинеколог, проходила гинекологию курсом, как и все в первые годы обучения в медицинском университете. Что же там было?

Чтобы резкое падение эстрогена и прогестерона в организме не спровоцировало развитие опасных состояний, женщине назначают приём гормональных препаратов. Так? Так.

А как работает эстроген? Вот, блин! Кабы знала, где упаду, то соломки бы подстелила! Перед падением в этот сумасшедший мир проштудировала бы все медицинские справочники и не только (и по химии, и по биологии, и по фармакологии и ещё по чему-нибудь!).