Поглощенные обманом (ЛП) - Кент Рина - Страница 3

Моя рука замедляется, когда я нахожу рану в нижней части ее живота. Глубокая, как черт, рана, которая проглатывает мой палец.

Я быстро убираю руку, удерживая ее неподвижной. Это намного серьезнее, чем я думал, если она тоже ранена. Это осложнение может быть смертельным в ее замороженном состоянии.

— Вытащите нас отсюда! — кричу я, перекрывая течение.

Коля и Ян дергают за веревку, в то время как другие мужчины стоят в качестве второй линии принуждения.

Я ставлю Лию перед собой, чтобы не касаться ее раны, одной рукой обнимаю ее за грудь, а другой держусь за веревку.

Вода несет наш вес, когда мои охранники тащат нас к берегу. Коля передает веревку остальным, и они с Яном спешат ко мне.

Я позволил Коле взять тело Лии только для того, чтобы я мог выйти из воды. Мои мышцы болят от напряжения, а рана на бицепсе пульсирует раскаленной болью. Однако, как только я оказываюсь на твердой земле, я срываю веревку с Лии и притягиваю ее хрупкое тело к себе. Она все еще чертовски замерзшая, и ее губы синие и… неправильные.

— Один из вас дайте мне куртку, — приказываю я по-русски.

Ян снимает свою и набрасывает ее на тело Лии, не потрудившись скрыть свой злобный взгляд, направленный на меня.

— В больницу, немедленно! — Я начинаю взбираться по склону утеса, стараясь держать ее как можно устойчивее.

Жизнь медленно покидает Лию, и скоро вовсе исчезнет.

Все, что связано с ней, останется лишь частью моих воспоминаний.

Нет, если у меня есть право голоса.

Она могла бы спрыгнуть со скалы, чтобы спастись от меня, но в этой жизни этого не произойдет.

Она моя жена.

Мать моего сына.

Моя, черт возьми.

И я пройду через сам ад, если для этого придется удержать ее здесь.

Глава 2

Адриан

Состояние Лии критическое.

Я не мог прийти в себя от этой информации с тех пор, как доктор Путин сказал это. Он у нас на жалованье, но поскольку именно я привел его в Братву, он знает, когда ему следует хранить для меня секреты.

Он никому не расскажет о травме Лии. Даже самому Пахану. То есть, если он хочет защитить свою семью от моего гнева.

Рана на животе Лии действительно была глубокой, и ей нужно было наложить швы, и, к счастью, внутренние органы не пострадали. Ее температура вернулась к нормальной, благодаря тому, как быстро мы доставили ее сюда.

Но факт остается фактом, она все еще не открывает глаза.

Доктор Путин сказал, что отека мозга нет, но она, должно быть, ударилась о воду достаточно сильно, чтобы упасть в обморок.

Это было вчера.

Прошел целый день с тех пор, как она бросилась со скалы.

Целый день с тех пор, как она в последний раз открывала глаза.

Целый день я расхаживал по ее больничной палате или держал ее нежную руку в своей.

Переодевшись в сухую одежду, я не отходил от нее ни на шаг. Доктору Путину пришлось зашивать рану на моем бицепсе, пока я был в ее комнате.

Я провожу большим пальцем по мягкой плоти ее запястья, скользя пальцем по видимым синим венам.

— Что ты наделала, Леночка? Почему?

Если она и слышит меня, то не подает виду. В любом случае, этот вопрос бесполезен, так как я уже знаю ответ. Я знаю, почему она решила сдаться.

Оставить меня.

Я ее душил, сказала она.

Я мучил ее.

Эти слова вырыли глубокую черную дыру в моей душе, возможно, даже хуже, чем, когда она подтвердила, что изменяла мне.

За последние месяцы я стал невыносимым. Каждый раз, когда я смотрел на нее, я вспоминал, что она позволяла другому мужчине прикасаться к себе, что она защищала его от меня, и мой гнев усиливался с каждым днем.

Он нарастал и усиливался, и я вымещал его на ее влагалище, заднице и плоти. Я пометил ее и причинил ей боль, чтобы прогнать красный туман.

Но этого было недостаточно.

Всякий раз, когда я заканчивал, туман возвращался с удвоенной силой, и все, что я мог видеть, это то, что она раздвигала ноги для другого мужчины. Как она стонет, хнычет и плачет перед кем-то, кто не является мной.

Мой гнев превратился в ярость, и мне пришлось сделать шаг — или несколько — назад, чтобы не навредить ей до такой степени, что нельзя будет вернуться.

Я ненавидел то, что она сделала.

Я ненавидел ее иногда.

И то, что я, очевидно, пытал ее, душил и загнал на край обрыва, где смерть была лучше, чем быть со мной.

— Черт, — ругаюсь я себе под нос, проводя рукой по волосам.

Как теперь я смогу сделать шаг в другом направлении? Потому что я должен, или я потеряю ее навсегда.

Дверь открывается, затем закрывается. Я не поднимаю головы, когда тяжелые шаги эхом отдаются по полу.

И Коля, и Ян стоят в поле моего периферийного зрения, скрестив руки перед собой. Двое моих охранников были со мной с тех пор, как я был маленьким, потому что мой отец ухаживал за ними, чтобы они присматривали за мной. Коля — мой ровесник, а Ян на несколько лет моложе Лии. Они оба сироты и родом из трущоб России, что сделало их идеальной мишенью для папиных планов.

На что он не рассчитывал, так это на то, что я установлю с ними связь, и что их преданность мне будет абсолютной. Только не ему. Не братству. Мне. Или, по крайней мере, Коля. Ян менял сторону между моей женой и мной с тех пор, как она появилась в кадре.

Факт остается фактом: я доверяю своим людям. Мы не только вместе прошли через тиранию моего отца, но и прошли военную подготовку. Связь, возникшая, между нами, после того, как мы увидели друг друга в худшем состоянии, нельзя купить материальными вещами.

— Кто это был? — спрашиваю я с апатичным спокойствием. — Кто ей помог?

— Мы проследили сигнал до дома Пахана, прежде чем она направилась в лес. — говорит Коля. — Значит, она могла встретить там кого угодно.

Я постукиваю указательным пальцем по бедру.

— Не Сергей, потому что она ему не нравится. Если бы Владимир был там, он бы мало заботился о ней. Остается только Рай.

— Что ты собираешься с этим делать? — спрашивает Коля. — Если ты нападешь на нее открыто, все остальные могут узнать о несчастном случае с госпожой Волковой.

— Я найду способ.

— Сейчас не это важно, — огрызается Ян. — Лия чуть не умерла.

Моя голова наклоняется в сторону, чтобы встретить его суровый взгляд.

— Следи за своим гребаным языком, если не хочешь, чтобы тебе его отрезали, для тебя она госпожа Волкова.

— Мне все равно, отрежешь ты мне язык или конечности, но кто-то явно должен тебе это сказать, босс.

— Ян, — предупреждает Коля.

— Заткнись на хрен, Коля. Тебе следовало сказать ему об этом давным-давно, но ты предпочел этого не делать и слепо встал на его сторону. — Ян хрипло дышит через ноздри, его гнев все еще направлен на меня. — Она страдала, и ты это знал, но предпочел поверить, что она изменила тебе, и позволил ей вынести твой безжалостный гнев. Когда, черт возьми, она вообще могла тебе изменять, когда мы следили за каждым ее шагом? Она потеряла свою предыдущую жизнь и приспосабливалась к твоей. После того случая она никогда не пыталась сбежать, потому что в глубине души хотела быть с тобой и Джереми, но тебе пришлось ее придушить.

Я глубоко вздыхаю, решив пока игнорировать наглость Яна.

— Ты закончил?

— Нет, — он сглатывает, его голос теряет часть гнева. — Я не знаю, какого хрена она сказала, что изменила тебе, но я предполагаю, что это было потому, что она поняла, что ты использовал ее как незаконнорожденную дочь Лазло.

Я прищуриваюсь.

— Она так сказала?

— Ей и не нужно было. Я мог чувствовать это.

— Значит, теперь у вас с ней телепатическая связь?

— Нет…? — неуверенно спрашивает он. Это правильный выбор слов. Если бы он сказал, что у него есть такая связь, я бы его убил.

Я уже ненавижу, что она разделяет легкую дружбу с Яном. Что в последнее время она улыбалась ему больше, чем мне. И хотя я с самого начала хотел покончить с этим, даже я понимаю, как сильно она нуждалась в друге. Коля также сказал, что было бы разумнее позволить ей дружить со своим охранником, а не видеть в нем угрозу.