Поглощенные обманом (ЛП) - Кент Рина - Страница 27

— У тебя есть доказательства?

— Ну… нет.

— А у тебя, Борис? — Когда другой охранник качает головой, Адриан продолжает. — Тогда ваши обвинения недействительны. Приступайте.

Они оба ворчат, но собирают свои квадратики, а Коля ухмыляется. Я улыбаюсь Адриану, бормоча.

— Я не знала, что ты обманщик.

— Обычно нет, — шепчет он мне в щеку.

— Ты только что это сделал.

— Только для тебя, Леночка.

Мы выигрываем этот раунд, но Борис и Ян в конечном итоге сокрушают нас в следующем раунде так сильно, что моя гордость уязвлена.

В результате я выпиваю больше водки, чем следует, и говорю Яну, что мы с ним больше не друзья, ведя себя как обиженный неудачник по отношению к Борису.

В какой-то момент Адриан забирает у меня из рук стакан с водкой.

— На одну ночь выпивки хватит.

— Нееет, со мной все окееееей. Ой. В поряяядке. Я имею в виду, что я в полном порядке. Я знаю, я знаю. Это слово уже должно было исчезнуть из моего лексикона. — Я хлопаю его ладонью по щеке, глядя в умиротворенный взгляд его серых глаз. — А ты знал, что ты ооочень красивый?

— Это намек на то, что пора уходить. — Ноги Бориса подкашиваются, когда он встает. — Было приятно победить тебя, Коля, госпожа Волкова.

Я указываю на него пальцем.

— Я возьму реванш и побью тебя.

— Подожди. Что? — Ян качает головой, полуприкрыв глаза. Сегодня мы вдвоем выпили больше всех. — Все кончено? Я только начал одолевать сварливую задницу Коли.

— Вставай. — Коля хватает его за здоровую руку, и он покачивается. — И пройдет целая жизнь, прежде чем ты надерешь мне задницу.

Ян бьет его кулаком в грудь, и, хотя это кажется несложным, Коля слегка пошатывается.

— Однажды я прорвусь сквозь этот лед, даю тебе свое гребаное слово.

Коля толкает его перед собой, кивает нам, а затем в одиночку вытаскивает Яна, отказываясь от помощи Бориса.

— Они ушли. — Я указываю на дверь, когда она закрывается за ними. — Но я еще не закончила играть.

— Я более чем закончил. — Адриан приподнимает мой подбородок, его длинные пальцы создают восхитительное трение о мою кожу. — Никто, кроме меня, не увидит тебя пьяной.

— Я не пьяна. — Я икаю и хихикаю, пряча звук тыльной стороной ладони. — Упс. Может быть, немного.

— Немного?

— Окей, мноооого. — Я прижимаюсь щекой к его руке и вздыхаю. — Ты такой теплый.

— Теплый?

— Да, даже когда тебе холодно. Даже когда ты молча обращаешься со мной, ты такой заботливый и теплый. Это одна вещь, которую я не хочу, чтобы ты менял.

— Что еще ты не хочешь, чтобы я менял?

— Хм. То, как ты смотришь на меня.

— А как я на тебя смотрю?

— Как будто ты хочешь связать меня и трахнуть.

— Я хочу связать тебя и трахнуть.

Я хихикаю, когда возбуждение покалывает у меня между ног.

— Все время?

— Если я могу помочь этому, — его голос падает до соблазнительного диапазона.

— А что, если ты не сможешь? Что, если я стану старой и морщинистой, а секс перестанет быть прежним?

— Я найду способ.

— А что, если ты не сможешь? Что, если я стану старой и морщинистой, а секс перестанет быть прежним?

— Я найду способ.

— Что, если что-то случится, и я вообще не смогу заниматься сексом вообще? — Я не знаю, почему задаю эти вопросы, но по какой-то причине я чувствую себя уязвимой, и единственный способ бороться с этим — ткнуть в вес, лежащий у меня на груди.

Пальцы Адриана скользят по моему носу, затем прослеживают путь к моей щеке, как будто он гравирует меня в каком-то уголке своей головы.

— Если с тобой что-то случится, это не оттолкнет меня. Во всяком случае, это приблизит меня, Леночка. Секс играет важную роль в том, кто мы есть, и мне нравится, как ты подчиняешься моему доминированию, но это не причина, по которой я женат на тебе уже шесть лет.

— Что же это тогда?

— Ты.

— Только я?

— Только ты.

Я сглатываю, чувствуя, как в глазах блестят слезы. Странный прилив эмоций захлестывает меня, пока мне не становится трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы думать. Эти два слова. Только ты. Но это похоже на то, как будто он потянулся внутрь себя, вырвал часть и предложил ее мне на ладони.

— Никогда не меняйся, окей? — шепчу я.

— Лия, что я говорил об этом слове?

— Упс. Значит ли это, что теперь ты накажешь меня?

— О, я сделаю больше, чем просто накажу тебя.

Мое сердце замирает, когда я смотрю на него.

— Что? — спрашиваю я, мой голос хриплый и страстный.

— Я лучше покажу тебе.

Я взвизгиваю, когда он поднимает меня с пола и заключает в объятия, а затем разражаюсь приступом смеха.

Счастье.

Я никогда раньше не осмеливалась мечтать об этом, но, должно быть, это то, каково это — быть счастливой, и теперь я, наконец, осмеливаюсь испытать это в полной мере.

Пожалуйста, пусть так будет всегда.

Глава 19

Адриан

Лия хватает меня своими нежными пальцами, когда я несу ее в спальню.

Я же, с другой стороны? Я думаю о том, как наказать и трахнуть ее после того, как она заставила меня ждать всю ночь напролет.

Ни за что на свете я не позволю своим охранникам сближаться с ней в будущем. Одного раза было достаточно. На самом деле, это больше, чем я бы предпочел.

Если бы это зависело от меня, она бы вообще не общалась с ними. Какая-то темная одержимость овладевает мной всякий раз, когда она разговаривает, не говоря уже о том, чтобы улыбаться, с другими мужчинами — даже если они мои собственные охранники. Это провоцирует зверя внутри меня, который готов выйти и убить любого мужчину с ней поблизости, чтобы я был единственным, на кого она когда-либо обращала свое внимание.

Я пинком захлопываю за собой деревянную дверь, и Лия зарывается своими крошечными ручками в мою рубашку, хихикая и извиваясь. Ее щеки порозовели, а веки опустились от выпитого. Еще одна ее сторона, которую я не хочу, чтобы кто-то другой видел.

Она выглядит такой красивой, раскрасневшейся, и голубизна ее глаз смягчается. Нет и следа печали, которая, кажется, преследовала ее всю жизнь.

Во всяком случае, она выглядит немного… озорной. Черта, которую она редко проявляет, если вообще проявляет.

Лия всегда была мягким, элегантным типом, который держит свои эмоции при себе. Она сказала, что ненавидит мое молчаливое обращение, но она не понимает, что сама часто использует ту же тактику. На самом деле, именно она отстранилась первой и отказалась впустить меня, как бы я ее ни уговаривал.

Она всегда видела во мне самое худшее, и в ответ я прибегнул к силовым методам, чтобы удержать ее. В какой-то степени это было потому, что это все, что я знаю, но я также сделал это, потому что мысль о том, что она бросит меня, превратила меня в гребаного зверя.

Но у нее, похоже, не было этих мыслей о побеге с того дня, как я нашел ее в парке. На самом деле она чувствует себя ближе, особенно с тех пор, как мы приехали в Россию.

Она была права. Я привез ее сюда в знак уважения к поездке, которую мне так и не довелось совершить с тетей Анникой. Однако для нашей семьи это оказалось гораздо большим. Даже если в глубине души я все еще разрываюсь на части из-за ее неверности.

Несмотря на природное недоверие, сильная часть меня верит, что она мне не изменяла; однако есть и настороженная часть.

Часть, которая была разрезана пополам, когда она подтвердила, что у нее есть любовник.

Та часть, которая верит, что все это обман и что рано или поздно она вернется к попыткам сбежать.

Что, если у нее будет выбор, она не подумает дважды, прежде чем уйдет.

Я думал, что привык к тому, что люди уходят, когда я был ребенком. Сначала тетя Анника, потом мама, потом мой отец. Но мысль о том, что Лия присоединится к ним, задевает совершенно другую струну.

Ту, которая не дает мне спать по ночам, ломая голову, чтобы найти решение.