Дверь в преисподнюю - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 32

• Предыдущая
• 32/113
• Следующая

— Кто вы такой и что вам от меня нужно? — резко подалась вперед Чаликова.

— O, вот это уже деловой разговор, — радостно осклабился Иоганн Вольфгангович. — Разрешите представиться: барон фон Херклафф, большой друг князя Григория и почетный бюргер славного города Рига.

— Какой Риги? — переспросила Надя. — Столицы Ливонии или Латвийской Республики?

— A вы, мадам, умнее, чем я ожидаль, — уважительно хмыкнул барон. — Разумеется, столицы Ливонии. Но и в «вашей» Риге я тоже, как это сказать, не последний херр. В смысле, господин. Или кунгс, как там теперь говорят.

— И вы тоже путешествуете туда-сюда через столбы на Гороховом городище? — спросила Надя.

— Ну нет, я путешествую не настолько примитивным образом, — поправил жабо господин Херклафф. — У меня есть другие способы передвижения из одного мира в другой.

— И вы столь откровенно говорите мне об этом? — слегка удивилась Чаликова.

— O я, я! — радостно закивал барон. — C вами, фройляйн, я могу быть — как вы сказали? — откровенным. Ведь это ваш последний разговор!

— В каком смысле? — нахмурилась Надя.

— В том самом, — заявил Херклафф. — Я буду вас кушать.

— Что? — вскрикнула Чаликова.

— Ням-ням, — уточнил барон. — Но поверьте, фройляйн, вы самая интересная собеседница, каковую я встречал за последние… ну так сто пятьдесят лет, и я буду очень радостен с вами побалакать. В смысле, перед ням-ням. Приятная беседа есть полезно для аппетит.

— Я буду кричать, — упавшим голосом проговорила Надя.

— Кричите на здоровье, — расплылся в ухмылке Херклафф. — Вам это не поможет, а только ускорит начало процесса. Так сказать, процесс пошел, хе-хе-хе.

— Извините, вы говорили что-то насчет ста пятидесяти лет назад, — немного успокоившись, заговорила Надя. Она уже отчасти смирилась с мыслью о том, что будет съедена, однако ее журналистское, да и чисто женское любопытство брали свое. — Неужели вы так давно живете на свете?

— O, да-да, очень давно, — подхватил Херклафф, — много давнее, чем вам кажется. — И, проницательно глянув на собеседницу, спросил: — Ведь вы интересовались судьбой княжны Марфы, не правда ли? — Надя кивнула. — Ее заколдовал я. И тех несчастных, которые находятся в образе этого, как его…

— Змея Горыныча?

— Да-да, Змей Горынича. И их тоже я. И так высококвалифицированно, что его, то есть их теперь никто не сможет расколдовайть.

— Даже вы?

— Ха, фройляйн, а вот этого я не говорил. Однако херр князь Григорий остался достаточно доволен. Ведь я настоящий чародей, а не какой-нибудь авантюрист и дилетант Каширский с его фройляйн Аннет Сергеевна!

— Вы и с ними знакомы, — покачала головой Надя.

— Ну да, знаком, — пренебрежительно хмыкнул барон, — однако особой приятности от этого знакомства не поимел… то есть не получил. Вот знакомство с вами для меня много-много приятней.

— Благодарю вас, Иоганн Вольфгангович… или как вас там зовут по-настоящему.

— Если хотите, то можете называть Иоганн Вольфганговичем. Но вообще-то меня зовут Эдуард Фридрихович.

— Тоже язык сломаешь, — вздохнула Чаликова.

— A разрешите узнать ваше настоящее имя? — полюбопытствовал Херклафф. — Все-таки нехорошо кушать человека и даже не узнать, как его зовут.

— Ну, меня-то величать куда проще — Надя.

— Красивое имя. Если честно говорить, до мне даже как-то жаль кушать такую либе фройляйн, как вы.

— Ну так не кушайте! — подхватила Надя.

— Увы, — притворно вздохнул Херклафф. — Вы, фройляйн Надя, встали на моем пути, и я просто обязательно должен вас кушать. Уж такой орднунг.

И с этими словами колдун по призванию и людоед по душевному влечению демонстративно достал из одного кармана вилку и столовый нож, а из другого — белоснежную салфетку, каковую принялся аккуратно заправлять за столь же белоснежное жабо.

— Что, уже? — опечалилась Надя. — A я так хотела задать вам несколько вопросов…

— A-а, небольшое интервью? — хихикнул господин Херклафф. — Это пожалуйста. Так сказать, последнее пожелание перед ням-ням. Спрашивайте ваши вопросы, цайт еще достаточно.

— И я могу надеяться на откровенные ответы? — пристально глянула журналистка на своего собеседника.

— Ну конечно! — плотоядно осклабился Херклафф. — Все равно из этой комната наш разговор никуда не уйдет.

Надя медленно поднялась с кровати. Херклафф напрягся на стуле:

— И не думайте бежать, фройляйн! Дас ист совершенно бесполезно.

— Да нет, я просто хотела бы закурить. — Вообще-то Надя не была подвержена этой дурной привычке, но пачку сигарет на всякий случай при себе держала. Она подошла к громоздкому шкафу, где хранила немногочисленный багаж, и извлекла из своего узелка пачку «Мальборо», а заодно нажала кнопку диктофона, который всегда держала наготове. «Может быть, откровения людоеда пригодятся моим друзьям, — подумала Надя. — Это единственное, чем я еще смогу им помочь».

Чаликова вынырнула из шкафа, но запирать его не стала, а лишь прикрыла, оставив довольно широкий зазор:

— Не желаете?

— O найн, — решительно отказался господин Херклафф. — И вам не советую. Именно благодаря здоровому образу жизни и вегетарианской диете я при своем изрядно достопочтенном возрасте так хорошо выгляжу.

— A я с вашего позволения. — Чаликова прикурила прямо от свечки и вернулась на прежнее место.

— Ну что же, я к вашим услугам, — небрежно закинув ногу за ногу, сказал людоед.

Надя на миг задумалась — нужно было построить разговор так, чтобы за сорок минут, на которые была рассчитана кассета, узнать как можно больше.

Едва долгие осенние сумерки перешли в ночь, на родовом погосте Розенштернов неизвестно откуда появились две темных личности с лопатами.

— Вот здесь, что ли, — вполголоса сказал один злоумышленник, указывая на свежую могилу.

— Да не шепчи ты так, — весело ответил второй, — покойнички спят себе спокойненько, а живые сюда по ночам не ходят.

— Ты думаешь? — с сомнением покачал головой первый. — Ну ладно, начнем.

Они вонзили лопаты в холмик, аккуратно украшенный болотными цветами и скромными венками, и принялись раскапывать могилу. Судя по тому, как быстро дело продвигалось, им это занятие было и знакомо, и привычно.

— И чего им еще надо? — говорил первый, аккуратно откидывая мокрую болотную землю к подножию огромного замшелого камня. — Похоронили ведь честь по чести, какие могут быть сомнения?

— В нашем деле без сомнений никак не обойтись, — возразил второй и отряхнул землю со своего черного плаща. — Да по правде сказать, я бы и сам усумнился. Больно уж эти похороны были какими-то, уж не знаю, как лучше сказать, нарочитыми что ли.

— Ничего такого я не заметил.

— А я заметил. Все как будто нарочно старались убедить нас, что в гробу именно боярин Василий, однако крышку не открывали, даже когда читали прощальные речи. И потом, почему на похоронах не было хозяина?

— Ну, ты же слышал — захворал, мол.

— Не верю! — пристукнул заступом первый. — И еще, ежели покойник действительно царь-городский боярин, то могли бы уж найти возможность отправить его домой, а не хоронить тут, пускай даже на таком родовитом кладбище.

За раскопками и беседой злоумышленники не заметили, что они на погосте уже не одни. А когда спохватились, то было поздно: вокруг полураскопанной могилы стояли несколько весьма странных субъектов, и каждый держал в левой руке свечку.

— Мертвяки! — в ужасе вскрикнул второй гробокопатель и заметался по полуразрытой яме. Первый что-то бормотал и мелко крестился.

— А ну-ка, вылезайте! — выкрикнул маленький человечек, стоявший на самом краю могилы. То был домовой Кузька, а его спутниками были уже знакомые нам водяной, леший и две кикиморы.

Осквернители мелко дрожали и явно не желали вылезать наружу. Вернее, они бы и не смогли этого сделать, охваченные ужасом.

— Закопаем их здесь, и дело с концами, — предложил леший и, зачерпнув прямо в ладони горсть земли, швырнул в могилу. Этого хватило, чтобы оба гробокопателя, побросав свои заступы, выскочили наверх, где их тут же приняла в свои цепкие объятия доблестная нечисть.

• Предыдущая
• 32/113
• Следующая