Белая весна - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 15

Опять на печать.

И медленно вывалился прямо из кресла к ее ногам.

– Ваше величество!!!

Что могла сказать Яна? Да только одно:

– Жеваные мухоморы!

Хорошо, в этом мире половину ее матерщины никто не понимал, а то было бы стыдно. Но… Яне и так пришлось несладко. Поди подними такую тушу, когда она у тебя в ногах ползает и руки норовит поцеловать… особенно ту, на которой кольцо. Не откусил бы, в порыве чуйств…

Кое-как ей удалось и это.

– Федор Михайлович, сядьте и прочтите письмо дочери. Потом поговорим.

Купец вытер вспотевший лоб и повиновался. Первый шок уже прошел, и сейчас он начинал обдумывать перспективы.

Ее императорское величество.

Судя по возрасту – внешности – имени…

– Вы – великая княжна Анна Петровна Воронова?

Яна пожала плечами:

– Меня можно назвать и так. Но эту историю я расскажу потом. Может быть.

Намек купец понял. И, почтительно поклонившись, вернулся в кресло. Ежели разрешают… Распечатал письмо, прочел… много Марфуша ему не написала. Да много и не надо было, но ее рассказ полностью совпадал со словами Яны.

– Ваше импе…

– Тора Яна, – надавила голосом девушка. Еще не хватало, чтобы сплетни пошли. И так-то лишнего человек узнал, ее бы воля – и того б не было!

– Как же, – растерялся купец. – Это ж…

Или сделал вид, что растерялся. Но Яна не стала уточнять.

– Моего отца убили. Мать, сестер… я уцелела чудом. Вы уверены, что сможете отбиться от освобожденцев, если они придут за мной?

Об этом купец тоже подумал.

– Не смогу. Тора Яна…

– Вот, так-то лучше.

– Тора Яна, вы позволите одну проверочку?

Яна только плечами пожала. Но камень кольца послушно к расплавленному воску приложила. Печать получилась один в один с первой. Купец помрачнел.

– Тора Яна, вы… а что вы делать-то будете?

– Я над этим размышляю, – честно ответила Яна. – Наверное, надо уезжать из Русины. Вы ведь это собирались сделать? Марфа сказала…

Купец медленно кивнул:

– Да…

Купцы – они вперед прочих чувствуют. Крестьянину – тому все равно, кто у власти, был бы огород. Военному что генерал скажет, то он и сделает, привыкли они повиноваться.

Городским… тут кому как. Но купцы обязаны нос держать по ветру. Яна обладала определенным послезнанием.

Федор Михайлович просто нутром чуял, что ничего хорошего никакое освобождение не принесет. И вообще, чем громче лозунг, тем дальше надо драпать. Вот и собирался.

Дочку хотел увезти, сын-то был рядом с ним, а зять вот затягивал с отъездом, сделка у него выгодная складывалась, там не сто частей прибыли, все триста можно было взять.

Эх, Прошка, дурак молодой, соблазнился возможностью половить рыбку в мутной воде, нажился, порадовался… сгодились тем грабителям твои деньги! Поехал бы раньше, и давно б уже в Ламермуре были, а то и в Герцогствах. Дело-то житейское…

Денег было б меньше, но кто их мог в Русине считать, тот и в другой стране не пропадет. Конечно, с чистого листа начинать бы пришлось, ну да знакомые есть, нашлась бы и подмога. А он вот…

Тянул и тянул, дурак! И дочь с ним оставалась… как же! Любовь!

И сама погибла, и детей чуть за собой не утянула. Это еще хорошо, что так получилось… больно было, но не смертельно. Федор Михайлович привык не показывать своих чувств, привык терпеть, привык ждать… выжидать лучшее время для прыжка.

Здесь и сейчас ему очень хотелось уехать из Русины. И уехал бы. Но…

– Вы ведь, тора Яна, не просто так этот разговор затеяли?

– Нет, не просто.

– Я могу быть вам чем-то полезен?

– Равно как и я могу быть полезна вам, – пожала плечами Яна. – У меня есть деньги, у вас есть связи. Я хочу уехать из страны с сыном.

– Куда, тора?

– В Герцогства.

– Это идея хорошая. А есть ли на что?

– Есть. Бедствовать не буду. И себя прокормлю, и детей.

– Детей… что вы, тора Яна, хотите за спасение моих внуков?

Умный человек. Сообразил.

– Вы собираетесь уезжать?

– Да.

– Возьмите меня с собой. Нас.

– Вы и…

– Мой сын и мой… пусть будет воспитанник. Георгий и Потап.

– Тора Яна, это я завсегда. Но… есть одна проблема.

– Какая?

– Из-за Прохора, не тем будь помянут, идиот, мы сейчас уехать не сможем.

– Разъясните, – попросила Яна.

Купец послушно расстелил на столе карту Русины. Девушка внимательно смотрела и слушала.

Да, уехать из Русины можно. В Герцогства, в Борхум, в Ламермур. Для начала и он сойдет, потом уж можно из него куда поприличнее перебраться. Но…

Уехать можно из нескольких городов. Из Звенигорода – там крупная транспортная развязка, все же столица. По некоторым причинам это не вариант.

Из Ирольска. До которого сейчас не доберешься.

Третий вариант – Сарск. Не так далеко от Карева, кстати говоря. Удобно добраться, удобно уехать… минус только один. Туда сейчас не попасть.

Освобожденцы сейчас там устраивают такое…

– Такое – что?

– Защищаться они готовятся, тора. Есть такой Валежный…

– Антон Андреевич, слышала.

От жома Тигра, не тем будь помянут… простите, припомнен, он же еще не померши!

– Вот. Он сейчас разбил фереев и идет на Сарск. И говорят, на Ас-Дархан тоже будет наступление.

– Так…

Этот вариант Яну не порадовал. Оказаться в разгар боевых действий в осажденном городе? Развлекайтесь сами, она – пас!

– Вот и приходится ждать. Или весны, чтобы до Ирольска добраться… даже ближе к лету, чтобы дороги подсохли, или когда ситуация в Сарске решится в ту или иную сторону.

– Как бы она ни разрешилась, все равно поезда ходить будут.

– А то и корабли. Сейчас-то нет, сейчас Вольную льдом сковало, да и море плохое, а вот по весне…

Яна улыбнулась.

– Получается, что мне придется либо снять дом поблизости, либо воспользоваться вашим гостеприимством, жом Меншиков.

Ответная улыбка купца была достаточно тонкой.

– Что вы, тора Яна, разве я могу отпустить… то есть допустить, чтобы вы скитались по чужим домам?

– Можете. Но меня этот вариант тоже не слишком устраивает, поэтому предлагаю заключить определенное соглашение.

Это уже было поле купца. Федор прищурился.

– Слушаю вас, тора?

Яна пожала плечами и бросила на стол еще одну карту.

– Дело в том, жом, что я серьезно больна. Смертельно.

Она даже не солгала. Жизнь – это смертельная болезнь с летальным исходом. И половым путем передается. Вот кто это сказал, Яна в упор не помнила, но идея верная. И в ее случае – особенно[9].

– О как…

– Примерно так, жом. Я смертельно больна, и осталось мне не так долго.

Купец искренне огорчился. Видимо, уже губы раскатал… щ-щас! Размечтался!

– А чем же вы так, тора?

Яна нехорошо улыбнулась.

– Когда нас убивали, всю нашу семью, меня ранили. В ране остался осколок, он движется к сердцу, медленно, но верно. Дойдет – помру.

Федор Михайлович кивнул. Бывали такие случаи, чего уж там! Сам видел, как человек с осколком в голове сорок лет прожил… но то голова, она – кость. А сердце?

Эх, лекаря б хорошего, да поди найди такого…

– Вы уверены, тора?

– Будет чудом, если я увижу следующую зиму.

И столько уверенности было в словах Яны, что купец поверил. Осознал. И задумался.

– Так какое соглашение вы хотите заключить?

– Вы, Федор Михайлович, доставите мою семью в Герцогства. Вы там будете жить, они будут жить… а когда люди рядом живут, то и помогать друг другу могут. Присмотрите за моими детьми.

– Детьми? Ах, да…

– Воспитанники и внебрачные сыновья не наследуют трон.

– В наше-то время?

– Это закон, – отмахнулась Яна. – Я готова вам заплатить, чтобы вы приглядели за мальчишками и научили их своему ремеслу. Понимаете? С малолетства. Чтобы помогали в лавках, чтобы видели, как, что и откуда…