Царь мышей - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 95

• Предыдущая
• 95/129
• Следующая

— Ну вот его бы и кушали, — невпопад заметила Надя.

— Может быть, может быть, — загадочно промолвил Херклафф. — Ах, да-да, фройляйн, если што, фсегда готов услушить.

С этими словами он извлек из кармана и вручил Наде визитную карточку, а сам, сделав энергичное движение рукой, обратился в столб дыма, из которого вылетел коршун. Резко взмыв, он исчез в небе, оставив Чаликову перед кучей мусора с окровавленным кинжалом в одной руке и визиткой в другой.

Акуня проснулась поздно — голова гудела, а минувший день вспоминался очень смутно. С трудом выкарабкавшись из постели и кое-как одевшись, она крикнула:

— Князь, ты где?

Однако вместо супруга в спальне появилась горничная Маша:

— Князь уехал в градоправление. Каково почивала, Евдокия Даниловна?

— Выпить бы чего, — морщась от головной боли, пробурчала княгиня.

— Ну, это дело верное, — понимающе заулыбалась Маша. — С непривычки-то, ясно дело, головка побаливает…

Заметим, что в своих наблюдениях Маша была права лишь отчасти — голова у княгини трещала действительно с непривычки, но не к хмельному зелью как таковому, а к наливкам, которыми ее накануне потчевал супруг. Употребляя пойло, которое под названием водки или вина подавалось в кабачках и прочих веселых заведениях Бельской слободки, Акуня знала, что ей хватает одной чарки. Но зато вишневая наливочка показалась ей столь вкусной и как бы не «бьющей в голову», что она совсем утратила бдительность, а к чему это в конечном счете привело, мы уже знаем.

— А идемте, сударыня, в гостиную, — Маша подхватила княгиню под руку и ненавязчиво повела к двери, — там уже и завтрак готов, а что выпить, так уж этого добра у нас и вовсе навалом…

После маленькой чарочки все той же наливки головная боль утихла, зато воспоминания о вчерашнем встали перед княгиней, что называется, воочию.

— Послушай, девонька, забыла, как тебя зовут…

— Маша, — несколько удивленно ответила горничная. Раньше Евдокия Даниловна никогда не забывала ее имени. Впрочем, раньше она и наливку не употребляла.

— Да ты присаживайся, Маша, в ногах правды нет, — пригласила княгиня.

— Ну что вы, Евдокия Даниловна, как можно! — изумилась Маша.

— Да садись, тебе говорят! — прикрикнула хозяйка. — А то жмесся, будто… — И тут княгиня выдала такое словечко, что Маша густо покраснела и как подкошенная упала на стул напротив Евдокии Даниловны.

— Ну, вот это другое дело. Я с тобой, Маша, хотела кое о чем потолковать. Давай для почина тяпнем по чарочке!

— Нет-нет, сударыня, и не предлагайте, — наотрез отказалась Маша. — Я девушка порядочная и непьющая!

— Так я, значит, пьющая и непорядочная? — не без горечи рассмеялась княгиня. — Ты это хотела сказать?

— Нет-нет, Евдокия Даниловна, — совсем смешалась бедная Маша, — просто ваше дело барское, а нам пить никак нельзя…

— Да ладно уж, не хочешь пить — и не надо. — Евдокия Даниловна схватилась было за кувшинчик, но отчего-то передумала и поставила его на место. — Хоть наше дело и барское, да и в питии меру надо знать. А вчера я, кажется, малость перестаралась.

— Да уж, Евдокия Даниловна, было дело, — пришлось подтвердить Маше.

— А ты не напомнишь мне, что вчера происходило? — с чуть наигранной небрежностью попросила княгиня.

— Да ничего особенного, Евдокия Даниловна, — тоже как бы в шутку отвечала Маша. — Это если не считать того, что к нам в гости собственнолично пожаловал Государь Путята, а вы его… — Маша замолкла, не решаясь договорить.

— Вот блин, так это и вправду был царь! — взвыла княгиня. — Ой, пропала моя головушка!

— И князь то же самое утром говорил, — зачастила Маша. — Дескать, отведут меня прямо из градоправления да в темницу, а ежели, говорит, не вернусь, то лихом не поминай. А главное, говорит, хозяюшку береги. Потому как люблю ее, такую-сякую, ни на что не смотря!

— Так и сказал? — удивилась княгиня.

— Да, именно так и сказал. Впервые я от него такое услыхала…

На это хозяйке ответить было нечего — ведь не могла же Акуня знать, признавался ли князь Длиннорукий за годы совместной жизни в любви своей законной супруге Евдокии Даниловне, или нет.

Княгиня откинулась на спинку кресла и оглядела гостиную. Это была самая просторная комната во всем тереме, с тремя большими окнами, глядящими на Господскую улицу, и двумя напротив — в обширный сад. Место среднего окна занимала высокая застекленная дверь.

Евдокия Даниловна легко поднялась из-за стола, подошла к двери и толкнула ее. Дверь сразу поддалась, и княгиня оказалась на крыльце.

— Покойно у вас тут, — вздохнула княгиня, оглядев сад. — Кто ж это такую красу устроил?

— Вы, Евдокия Даниловна, — пролепетала изумленная Маша. Хоть она и уяснила себе, что у хозяйки с головой не все в порядке, но забыть о саде, предмете своих забот и гордости — это в Машином понимании было уже «замного».

— Ах, да-да, как же это я позабыла! — воскликнула княгиня, в душе браня себя за очередную «просечку». — Ты не удивляйся, Маша, если я еще чего забуду. Тут же напоминай, не стесняйся!

Спустившись по ступенькам крыльца, княгиня и Маша ступили на выложенную плоскими камешками дорожку, ведущую вглубь сада.

— Осторожнее, Евдокия Даниловна, не уколитесь, — сказала Маша, заметив, что ее хозяйка идет, касаясь кустов белого шиповника, которые сплошною стеной росли слева от дорожки.

— Нешто от них какая польза есть? — проворчала княгиня, замедлив ход и невольно любуясь белым великолепием.

Маша с удивлением уставилась на княгиню:

— Вы же сами всегда говорили — не об одной пользе думать надобно, а еще и о красоте.

— Правда? — не без удивления пожала плечами княгиня. — Ну, коли говорила, стало быть, так и есть. А все ж-таки напрасно. Ну, посадили бы пару кустов — и хватит.

— Нет-нет. Евдокия Даниловна, и от них польза есть, — горячо заступилась Маша за шиповник. — Вы же их ягоды, когда они красными сделаются, высушиваете и потом в чай добавляете. Хоть кисловато, зато, как говорят, для здоровья пользительно.

— Ну хорошо, пускай так, — нехотя согласилась княгиня. — А вот это вот все, — она указала на зеленую лужайку, окруженную клумбами, где блистали всевозможными красками невиданные заморские цветы, точное название которых не всегда знала даже настоящая Евдокия Даниловна. — Столько места зазря пропадает, а ведь можно было бы огурцов посадить, картошки, капусты, да и мало ли еще чего. Я вижу, тут земля хорошая, место солнечное — самый бы раз огород завести! А то в деревне люди с голодухи мрут, а они тут… А мы тут, — поправилась княгиня, — всякими пустяками занимаемся.

Маша слушала и не верила ушам своим — ничего подобного от своей хозяйки она никогда не слыхивала. «А вправду ли это Евдокия Даниловна? — подумала Маша. — По виду она, а едва откроет рот, словно совсем другой человек…»

— Ступай, Маша, — велела Евдокия Даниловна, присев на лавочку под высоким кленом, ствол которого обвивали цепкие стебельки вьюнка. — Я тут немного побуду, а потом вернусь.

Оставшись одна, княгиня закрыла ладонями лицо и беззвучно зарыдала, представив себе, как она из этого прекрасного сада вернется в кабаки и злачные притоны Бельской слободки.

— Нет, лучше уж в петлю, или в омут, — прошептала Акуня.

Надя медленно брела по пустынным окраинным улочкам, не очень соображая и даже не силясь понять, где она находится и куда стремится попасть. Ее мысли были заняты совсем иным — лишь теперь Надежда начинала осознавать, что была на волосок от смерти и все-таки осталась жива, а вместо нее погибли убийцы отца Александра. Но почему-то никакой радости она не ощущала, хотя вроде бы свершилось то, ради чего она вернулась в Царь-Город.

Однако додумать эту мысль Надя не успела — навстречу ей неспешною прогулочной походкой шествовал ни кто иной, как господин Каширский.

— О Господи, только этого еще недоставало, — прошептала Надя. И впрямь — после взрыва на Сорочьей и общения с зарезанным Херклаффом ей недоставало только встречи со «знатоком астральных сфер».

• Предыдущая
• 95/129
• Следующая