Царь мышей - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 90

• Предыдущая
• 90/129
• Следующая

— Ну, Васятка наверняка в Бога верует. — Васятка молча кивнул. — Мы с вами, Владлен Серапионыч, люди не очень верующие, но Путята ведь должен знать о том, что его неизбежно ждет. И дело не только в Высшем Суде. Знаете, я где-то читал, или слыхал, что умные люди, если они действительно умные, стараются вести себя порядочно и по возможности не творить зло, ибо подсознательно понимают — иначе раньше или позже их начнут терзать угрызения совести…

— А с чего вы взяли, Иван, что Путята — умный человек? — машинально подливая из скляночки в стакан, спросил Серапионыч.

— Ну, не знаю, — чуть смешался Покровский. — Хотя, конечно, что считать умом?..

— Если бы все было, как вы говорите, дядя Ваня, то уже давно бы наступил рай земной, — заметил Васятка и неожиданно для себя сладко зевнул. Что, разумеется, было совсем не удивительно после дня, столь богатого приключениями и впечатлениями.

Иван Покровский невесело рассмеялся:

— Ну вот, все как в добрые старые времена: выпиваем и решаем мировые вопросы. Такими делами лучше заниматься с утра, на свежую голову, а теперь давайте я провожу вас в гостевые комнаты.

…Когда Серапионыч зашел к Васятке пожелать доброй ночи, мальчик спросил не столько вопросительно, сколько утрвердительно:

— Скажите, Серапионыч, ведь отец Александр погиб?

— Откуда ты знаешь? С чего ты взял? — деланно завозмущался Серапионыч.

— Вы не умеете скрывать правду, — через силу улыбнулся Васятка. — Так же, как Василий Николаич.

— Да, Васятка, Александр Иваныч погиб, — медленно проговорил доктор. — И я уверен, что наши друзья не дадут его погубителям уйти от ответа.

Васятка молча повернулся к стене, и Серапионыч увидел, как подернулись его худенькие плечи. Доктор присел к Васятке на кровать и молча погладил его по светлым волосам.

Долгие годы по долгу службы Серапионычу чуть ли не ежедневно приходилось утешать скорбящих родных и близких, но сейчас он впервые не знал, что ему говорить — любые слова были бы лишними.

Постоянно погруженный в свои колдовские дела, Чумичка мало уделял внимания быту. Хозяйки у него не было, а на мелкую работу — стирку, глаженье, уборку — он обычно нанимал гномов, которые обитали у него во дворе, в землянке. Сложнее было со стряпней, но и этот вопрос решился как бы сам собой после того, как Чумичка раздобыл скатерть-самобранку. Правда, самобранка досталась ему без «инструкции к пользованию», и заказывать какие-то определенные кушанья Чумичка не мог, довольствуясь теми блюдами, которые скатерть ему выдавала по собственному усмотрению.

Но на сей раз, будто зная, что у хозяина гости, самобранка расстаралась на славу, приготовив завтрак, которым остался бы доволен и сам князь Святославский — тут была и свежезасоленная севрюга, и гречневая каша с маслом, и яблочный пирог, а на запивку очень вкусный клюквенный кисель.

Как уважаемый читатель, наверное, уже догадался, гостями Чумички были Надежда Чаликова и Василий Дубов. Справедливо рассудив, что в дом Рыжего им теперь возвращаться никак «не с руки», да и вообще, не стоит слишком «засвечиваться» на улицах Царь-Города, Чумичка, недолго думая, повез их к себе.

И вот за завтраком они строили планы на предстоящий день, хотя прекрасно понимали, что действительность внесет в них свои неизбежные поправки.

Но вначале Надя решила прояснить один вопрос, который остался не совсем ясен из рассказа о вчерашних приключениях Дубова:

— Извините, Вася, может быть, я что-то упустила, но как вам удалось устроить исчезновение боярина Андрея?

— А разве я вам, Наденька, не сказал? Боярин Андрей покинул домашний арест в бочке из-под вина. Теперь он, должно быть, уже в Замошье. Или где-то еще дальше.

— Я тоже вначале подумала, что в бочке. Но ведь вы бочку из окна выбрасывали вместе с самим боярином Андреем?

— Разумеется, боярин Андрей находился в бочке, а его роль в это время и позже исполнял Мисаил, якобы страдающий от поноса, — терпеливо разъяснил Дубов.

— Да, неплохо придумано, — похвалила Надя. — Ну ладно, хватит болтать, пора собираться.

И с этими словами она вышла в сени, где оставался саквояж с вещами.

— А ты, Василий, чем заняться думаешь? — спросил Чумичка.

— Постараюсь выяснить, что произошло с Александром Иванычем, — ответил Дубов. — Для начала потолкую с Пал Палычем — он должен быть в курсе дела… И еще, друг Чумичка, у меня к тебе громадная просьба — пожалуйста, не упускай Надю из вида. По-моему, она сейчас на любые безрассудства способна.

Чумичка молча кивнул, и Дубов понял, что за Надежду он может быть спокоен.

Тут в комнату вошла Чаликова — на ней было длинное темное платье и черная шляпка со спускающейся на пол лица вуалью.

— А что, очень даже ничего, — одобрил Василий. — Кого-то вы мне напоминаете, только никак не вспомню, кого…

— Ну, не буду терять времени даром, — сказала Надя. — Пожелайте мне успеха.

Но уже в дверях, что-то вспомнив, остановилась:

— Ах да, Чумичка, мы же совсем позабыли о твоей просьбе!

Надя еще раз сбегала в сени и вручила Чумичке половину кристалла, которую так и не спрятала в «своей» реальности.

— Что-то не так? — забеспокоилась Надежда, увидев, как Чумичка рассматривает кристалл.

— Это не он, — пробурчал колдун. И кратко пояснил: — Подделка.

— Как? Не может быть! — завозмущалась Надежда — Это какая-то ошибка, погляди еще раз!

Василий, как всегда, оставил в стороне эмоции и ухватился за суть дела:

— Наденька, во время путешествия в наше светлое прошлое вы все время держали кристалл при себе, или… или как?

— Мы его оставили в саквояже на квартире Серапионыча, — не задумываясь, ответила Надя. — Но саквояж стоял закрытый и на шкафу!

Дубов чуть усмехнулся:

— В таком случае все элементарно, как кусок хозяйственного мыла. Милейший господин Херклафф открыл Анне Сергеевне и Каширскому «окно в прошлое», чтобы они устранили вашего покорного слугу, а сам прошел следом и преспокойненько, безо всяких хлопот, овладел кристаллом. А уж как — это дело техники.

Когда Чаликова наконец-то ушла, колдун протянул Дубову лже-кристалл:

— Возьми. Как знать — может, и пригодится.

— Спасибо, — Василий взял кристалл и принялся рассматривать его на свет. — Даже не скажешь, что не настоящий, а стекляшка.

— Не стекляшка, — перебил Чумичка, — хоть и не настоящий.

— В каком смысле?

— Заимевши одну половинку, Херклафф взялся сам сделать вторую, но такое даже ему оказалось не по зубам. Хотя кое на что эта поделка все же годится.

— А откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Дубов.

— Знакомый кудесник рассказывал. Херклафф пытался ему эту штуковину за сто золотых всучить под видом настоящей, да тот вовремя чухнул, что дело нечистое — больно уж дешево для такой редкостной вещицы. А вещица хоть и не настоящая, да на кое-что способна.

— Белье гладить?

— Можно и белье гладить, — усмехнулся Чумичка. — А еще можно кого угодно увидеть, стоит лишь захотеть.

— Так просто? — недоверчиво переспросил Василий.

— Проверь, коль не веришь, — предложил Чумичка. — И никаких заклинаний не нужно. Просто скажи — хочу увидеть, и назови, кого.

— Хорошо, — кивнул Дубов. И неожиданно для себя выпалил: — Хочу видеть Путяту!

Большая грань кристалла замутилась, как будто пошла облаками, но очень скоро облака рассеялись, и на их месте появилось довольно четкое изображение скромно обставленной комнаты с двумя людьми, сидящими за столом один напротив другого. В первом Василий тут же узнал Путяту, а во втором, не без некоторого удивления — чароеда и людодея Херклаффа. Приглядевшись, Дубов удивился еще больше: царь сидел, словно на иголках, подобострастно глядя на почтенного иностранца, зато Херклафф, вальяжно раскинувшись в кресле, гляделся настоящим барином, разве что ноги на стол не положил. (Видимо, оттого, что все-таки был просвещенным европейцем, а не «диким» американцем).

• Предыдущая
• 90/129
• Следующая