Царь мышей - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 26
- Предыдущая
- 26/129
- Следующая
Отсутствие доктора восполнял Чумичка. Доселе он принципиально уклонялся от работ, связанных с поисками клада, так как вовсе не считал, что сокровища, если их удастся найти, будут употреблены во благо. Но в читальню его удалось залучить намеками, что среди рукописей может обнаружиться нечто и по части его ремесла. Кроме того, Чумичка, наряду с Васяткой, мог оказать помощь в прочтении рукописей, так как и Дубов, и Чаликова еще не привыкли к письменности, которая в «нашем мире» более соответствовала оригиналам «Слова о полку Игореве», «Повести временных лет» или «Домостроя».
По предложению Надежды, имеющей профессиональный опыт работы с письмами и прочими документами, обязанности были распределены следующим образом: Василий извлекал из ларца очередную рукопись, просматривал ее, и если это было нечто, по его мнению, малозначительное, то откладывал в сторону. Если документ чем-то привлекал его внимание, то Дубов передавал его Чумичке или Васятке — на более подробное прочтение. Тексты на иностранных языках шли напрямую к Надежде, которая по долгу службы немного была знакома с некоторыми из них. Правда, разобраться в готических буквах было для нее нелегко, даже при беглом знании немецкого.
Было похоже, что бумаги в сундучок складывали, но ни разу оттуда не извлекали, и действия наших исследователей походили на археологические раскопки, когда чем глубже, тем более давние культурные слои открываются изумленным любителям древностей.
Ход работ выглядел примерно так.
— Здесь какие-то счета, — говорил Дубов и откладывал их в сторону.
— А вдруг там что-то важное? — возражала Чаликова.
— Едва ли, — еще раз глянув на бумагу, отвечал детектив. — Документ датируется пятым годом царствия Дормидонта, стало быть, эпоха не та. Но если что, позже мы вернемся и к этим счетам… А, вот уже для Чумички: «Смешать конский навоз с собачьей шерстью и плавить в печке, покамест не позолотится».
— Чушь, — говорил на это Чумичка. — Я думал, и впрямь что ценное по колдовству, а тут шарлатанство и глупость похлеще Каширского!
Через пол часа.
— Какой-то листок, наполовину изорванный, и чернила расплылись, ничего не понять, — проворчал Василий.
— Давай сюда, — сказал Чумичка. Положив бумажку перед собой, он небрежно провел по ней ладонью и вернул Дубову. Листок был как новенький.
— Вот это да! — изумился Василий и принялся читать: «Для исцеления царевны от…» Ну и почерк, ничего не разберешь. Так, «смешать две доли черники с одной долей меда и добавить сока рябины…»
— Да уж, это вам не собачий навоз с конской шерстью, — ввернула Надежда.
— А, ну я знаю, — подхватил Васятка, — у нас в Каменке так простуду лечат, и другие хворости тоже. Только вместо черники малину кладут.
— Ну хорошо, покажем Серапионычу, он уважает всякие народные средства, — решил Дубов и отложил листок в сторону.
— Вася, я тут немного отвлеклась, в какой эпохе мы теперь находимся? — спросила Надежда.
— Сейчас… Так-так, — Дубов извлек из ларца очередную рукопись. — Внимание — третий год царствования Владимира Федоровича. А он был внуком царя Степана. Ну, тут опять явное не то — указание, что выращивать на огороде и сколько посадить молодых яблонь. А вот это что-то… Никак не разберу.
— Дайте мне, — Васятка взял рукопись и бегло прочел: — Иконы и прочую утварь из домашней часовни бережно уложите и перешлите в Преображенский монастырь старцу Варсонофию, опричь образа св. Иоанна Крестителя, коий во исполнение воли о. Варсонофия передайте в Боровихинскую церковь, которую царь Феодор Степанович посещал всякий раз, бывая в Тереме…"
Еще через час Василий извлек последнюю бумагу:
— А тут вообще какие-то каракули. Васятка, глянь — может быть, чего и разберешь.
— И что, это все? — с некоторой разочарованностью спросила Чаликова. — Неужели все впустую?
— Нет, ну отчего же? — улыбнулся Дубов, передав последний манускрипт Васятке. — То, что мы здесь обнаружили, имеет несомненное историческое значение. Мы открыли несколько медицинских рецептов, которые, возможно, пригодятся нашему эскулапу Владлену Серапионычу. В ларце оказались рукописи, так сказать, отчасти метафизического направления, которые могли бы быть полезны уважаемому Чумичке, если бы он не счел их шарлатанством. Наконец, кое-что, возможно, привлечет внимание Его Величества Дормидонта, ибо касается его семьи. Но собственно по нашему делу — увы и ах. Документы эпохи Федора Степановича по преимуществу духовно-религиозного направления, а имя Дмитрия Смурного, бывшего первые двенадцать лет его царствования завхозом Терема, даже ни разу не упомянуто. А от годов правления грозного Степана и вовсе ничего не осталось. Что не удивительно — Терем начал строиться в самом конце его жизни…
— А вот и нет, — раздался голос Васятки. — То, что ты назвал каракулями — на самом деле чертеж Терема. И, как мне кажется, не такого, как сейчас, а как его задумал царь Степан.
— Это уже кое-что, — оживился Дубов, принимая у Васятки чертеж. — Но здесь так нарисовано, что ничего не поймешь.
— По-моему, вы его держите вверх ногами, — осторожно заметила Надя.
Дубов перевернул чертеж, однако более понятным он от этого не стал.
— Поизучать этот документ, конечно, следует, — сказал детектив. — Но лично я на него особых надежд не возлагаю: вряд ли там будет крестик с указанием — «сокровища здесь». Другое дело, если нам удастся разглядеть то, чего здесь нет. Кажется, я выразился не совсем удачно, но вы меня понимаете.
— Лично я пока что не могу разобраться даже в том, что тут есть, — усмехнулась Чаликова, еще раз глянув на пожелтевший лист, испещренный разноцветными линиями, черточками, пометками и трудноразборчивыми надписями.
— Значит, попросим разобраться человека, знающего Терем лучше нас, — подытожил Василий. — То есть уважаемого хозяина. А пока, я так думаю, следует вернуться к тем бумагам, что мы поначалу отложили в сторону.
— Ко всем? — ужаснулась Надежда, так как стопка рукописей, отложенных в сторону, имела вид очень уж внушительный.
— Для начала еще раз изучим документы, относящиеся к первым годам правления царя Федора Степановича, — успокоил Дубов. И вдруг, откинувшись на стуле, посмотрел в потолок: — А может, бог с ними? Мы свое дело сделали, что могли — выяснили, а что не смогли — так мы ж не волшебники…
— Правильно, — тут же поддержал Чумичка, который хоть и был волшебником, но его отношение ко всей этой затее с самого начала было далеко не самое благосклонное. — Не знаю, где эти сокровища сокрыты, да и знать не хочу, но одно скажу точно — добра от них никому не будет!
Чаликова находилась как бы на перепутьи — умом она полностью разделяла взгляд Чумички. Но тайна, но лихорадка поиска уже безвозвратно захватили ее, а журналистское чутье подсказывало, что истина где-то рядом. Поэтому на предложение Василия прекратить поиски Надежда откликнулась неким невразумительным междометием, которое можно было истолковать и так, и эдак.
Солнце уже клонилось к закату, а работы близ пруда шли полным ходом. Яма, копаемая Каширским на том месте, где ее наобум обозначил Васятка, все расширялась и углублялась, а сокровища все не показывались. И Анна Сергеевна, и Каширский в глубине души понимали, что поиски в этой части приусадебной земли вряд ли увенчаются хоть сколько-то значимым успехом, но бросить все и уйти значило бы уступить Петровичу, который ревностно следил за каждым движением кладокопателей.
— Копайте, копайте, — мстительно скрипел Петрович, — все едино ничего не отыщете. А отыщете, так ничего не получите, ибо все, что сокрыто в недрах земных, принадлежит нашему Государю Путяте, а кто попытается что-то себе присвоить, тот есть Государев враг. А как поставили меня блюсти дело Государево, то всех, кто нашего царя облапошить захотит, буду грабить и убивать!
И дабы показать, что его слова не расходятся с делами, Петрович извлек из-под исподнего два ржавых ножа и торжественно предъявил их Анне Сергеевне и Каширскому.
- Предыдущая
- 26/129
- Следующая
