Обретенная (ЛП) - Андерсон Эвангелина - Страница 45

Зарн скривился от смеси боли и удовольствия, когда грубо провел ладонью по жесткому гребню второго ствола. Набухший и горячий, он пульсировал требуя освобождения. Раньше никогда не возникало такой проблемы, поскольку Зарн слишком долго подавлял сексуальные желания. Повинуясь инстинкту, Скрадж расстегнул штаны и спустил их, освобождая член.

Хотя манипуляции с ДНК изменили цвет его кожи и глаз, но физиология осталась прежней. Вторичный член стал жестким и длинным, а первичный — связующий — который отделялся от основания, оставался вялым и неактивным. Зарн был благодарен, что произошедшее с Лорен не повлияло на связующий член. Если бы тот оказался возбужден, Зарн бы полностью потерял контроль. И снять возбуждение можно было бы одним единственным способом — привязать выбранную женщину к себе. А он пообещал себе, что никогда не сделает этого с Лорен. Как бы сильно ему этого ни хотелось.

«Но боги, как же она дрожала в моих объятиях, как тихо и беспомощно стонала, звала по имени, пока я прикасался к ней. Ее нежная кожа, ее запах, ее вкус…» Все в ней, словно сговорившись, заставляло его отчаянно желать ее. Настолько сильно, что Зарн боялся того, что может случиться, если вернется к ней, не освободившись от сжигающего изнутри возбуждения.

Дрожа, Зарн сжал ладонью второй член. Первый толчок оказался мучительным… его слишком чувствительная кожа нуждалась в более нежном женском прикосновении. Обычно Скраджи не удовлетворяли свои потребности таким образом. Как только становились половозрелыми, они либо брали женщину, либо умирали, сражаясь за нее. Но даже если в соседней комнате находилась готовая на все женщина, Зарн не осмеливался приблизиться к ней. Не осмеливался прикоснуться, пока его сексуальное напряжение не спадет.

Стиснув зубы, Зарн снова провел ладонью по члену. Непроизвольно дернул бедрами, тело протестовало, не желало того грубого наслаждения, которое он сам себе доставлял. Каждый инстинкт внутри него кричал, молил о женской ласке — о прикосновении Лорен — но он заставил себя остаться в маленькой ванной и не броситься к ней. Заставил себя поглаживать член. Боги, какая боль! Но не такая сильная, как от принуждения. Не такая сильная, как от боли предательства, появившейся бы в ее глазах, если бы он взял ее по традициям своего народа.

«Лорен, боги, я так сильно тебя люблю. Так сильно тебя хочу… так сильно». Зарн поднес руку к лицу… ту самую, которой ее касался. Вдыхал теплый восхитительный аромат, что чудесным образом облегчал боль от самоудовлетворения. Сердце сжалось в его груди, Лорен помогала ему, даже когда находилась не рядом.

Зарн прижал пальцы ко рту, высасывая ее сладкие соки, наслаждаясь вкусом. Она такая красивая, такая милая, добрая и нежная. Слишком хороша для такого как он. И все же Зарн осознавал, что не сможет ее отпустить. Неважно, насколько неправильно или опасно для него оставаться рядом с ней. Лорен ему нужна. Очень сильно нужна.

Представив ее в своих объятиях, вспомнив, как она всхлипывала от наслаждения, попробовав ее сладкие сливки, Зарн наконец испытал болезненный оргазм. Простонал ее имя и скривился, когда жемчужно-белая сперма начала струей выплескиваться из головки вторичного члена, уняв на время его страсть.

Тяжело дыша, Зарн привалился к стене ванной. Он был рад, что смог унять напряжение, но разряжаться от своих прикосновений, когда рядом есть девушка, было мучительно. Тем не менее он понимал, что ему, вероятно, придется повторять это снова и снова, если хочет остаться с Лорен, не причиняя ей боли.

«Оно того стоит, — заверил он себя, приводя в порядок и застегивая свободные штаны. — Если это сдержит меня от насилия, тогда боль тысячу раз стоит того».

Глубоко вздохнув, он посмотрел на себя в зеркало. Его глаза стали нормальными — ну, то, что можно назвать нормальным после изменения его ДНК. Они казались очень необычного оттенка голубовато-зеленого цвета, но Лорен считала их довольно красивыми, и только это имело для него значение. Его действительно беспокоило, что они так зудели, когда он прикасался к ней. По словам Лорен, именно тогда они тоже возвращались к своему первоначальному цвету. Слк предупреждал его, что ДНК Скраджа может проявиться в условиях крайнего эмоционального напряжения. Так вот что происходит?

«Это не должно повториться», — почти в отчаянии сказал себе Зарн. Он чувствовал, что его слабый контроль над сексуальными желаниями был связан с человеческой ДНК, которую получил от Лорен. Если он полностью вернет форму Скраджа, то потеряет ту маленькую часть, что позволяла сдерживаться, что удерживала его от причинения ей боли. Если с человеческой ДНК ему было трудно контролировать себя, то без неё у него вообще нет шансов.

Он тщательно рассмотрел свои глаза. «Они стали нормальными, когда я снял напряжение», — подумал он, хмуро осмотрев на свое отражение. Возможно, есть связь между меняющимся цветом глаз и сексуальным напряжением. Возможно, ему нечего бояться. Во всяком случае, Зарн на это надеялся.

Однако его беспокоила еще одна вещь: он мог слышать мысли Лорен при прикосновении, что было неправильно и ненормально. Да, он желал этого много раз, ведь у них с Лорен не было ментальной связи, как у Киндредов с невестами. Но единственным существом, который умел читать мысли и извлекать их из сознаний, был его отец. Всеотец.

«Нет, — твердо сказал себе Зарн. — Нет. Я — не он. У меня нет ни его способностей, ни извращений. Я отказываюсь в это верить. Я не хочу иметь ничего общего с ним, ни сейчас, ни в будущем».

Пришло время вернуться к Лорен и попытаться объяснить, почему он сбежал от нее. Выкинув отца из головы и расправив плечи, он повернул дверную ручку и вошел в спальню.

* * * * *

Лорен слышала, как открылась дверь ванной и выключился свет, но не обернулась. Она не хотела, чтобы он увидел разочарование и боль в ее глазах. Не хотела, чтобы Зарн понял, как ей больно лежать на кровати оставленной, пока он заботится о себе, а не занимается с ней любовью.

Лорен улеглась поверх покрывала, снова надев футболку и трусики. Не потому что замерзла, а потому что без них чувствовала себя беззащитной. Одно дело позволить Зарну увидеть себя обнаженной во время близости. Но находиться в костюме Евы двадцать четыре часа семь дней в неделю все еще доставляло дискомфорт. Даже тогда, на корабле всеотца, когда выбора в отношении наготы не было, Лорен всегда старалась прикрыться, по крайней мере, до тех пор, пока Зарн не отдал ей свой плащ.

Лорен выключила свет и не предложила включить его снова, когда Зарн направился к кровати. Из длинного высокого панорамного окна, тянущегося по всей задней стене кондоминимума, лилось достаточно света, чтобы Зарн мог видеть, куда идти.

Кровать заскрипела, когда он сел рядом. Лорен заерзала, но не повернулась.

— Ты в порядке? — спросила она, стараясь говорить нейтральным голосом.

— Прекрасно. — Зарн откашлялся. — Теперь гораздо лучше… гораздо лучше.

— Ты хочешь сказать, тебе стало лучше, когда ты сам о себе позаботился? — Лорен развернулась к нему, подложив руку под голову.

— Ну… — Зарн откашлялся. — Да, — произнес наконец он. — Именно это я и имел в виду.

— Знаешь, не нужно было этого делать. — Лорен легонько коснулась руки, и Зарн дернулся, изо всех сил стараясь не отстраниться. Это причиняло боль, но Лорен постаралась скрыть ее. — Я бы помогла тебе, — тихо прошептала она. — Если ты не желаешь… заняться со мной любовью.

— Я не хотел, чтоб ты помогала, — сухо отрезал он.

— Понимаю. — Лорен отстранилась, словно он отвесил ей пощечину. — Извини за предложение.

— Нет, я не то имел в виду. Я просто… — Зарн провел рукой по волосам, очевидно, чувствуя разочарование. — Я боялся. Мне пришлось уйти потому что…

— Потому что ты не захотел причинить мне боль, — решительно вмешалась она. — Я знаю. Ты так уверен, что я мгновенно сломаюсь от любого твоего прикосновения, что выскочил из спальни, едва напряжение между нами возросло. — Лорен понимала, что не совсем справедлива, но ощущала себя слишком обиженной.