Проект 3 (СИ) - Финютин Алексей Петрович - Страница 158

И она не пропала. Я так понял, что она больших уговаривала её наверх поднять но сама понимала, что без толку все эти разговоры. Большие, может, и смогли бы туда сами залезть но мелкую точно поднять не смогли бы. Да и не было у них такого желания. А как я руку ей на голову положил так и оборвала она свои просьбы на полуслове. Просто стояла и молчала. Большие то удивились слегка поначалу, чего это мелочь так внезапно заткнулась но, посмотрев, ничего подозрительного не обнаружили. Мелкая даже позу не изменила. Как стояла вверх глядючи, так и стоит. Только не просит больше ничего.

Ну ладно, хоть и не высказанные но обещания нужно выполнять. Поднял ей руки, подхватил под мышки, к груди прижал, под задницу перехватил и фшшихх наверх. Ну, это им так показалось, что «фшшихх». А я то поднимался вполне себе, даже излишне, осторожно. Груз то хрупкий.

Вот и стоим мы теперь на обзорной площадке и окрестности обозреваем. Я в одну сторону смотрю, малявка, через моё плечо в другую. Как нормальный ребёнок. Только сердечко у неё колотится как пулемёт дегтярёва да ухом своим длиннющим да оттопыренным мне нос щекочет. Детей такое положение успокаивает, когда их к груди прижимают. Я имею в виду, нормальных, не избалованных детей. Малявка явно была не избалована. Сердечко успокаивается помаленьку, я это чувствую. Даже активность проявлять стала, головой крутить, ухом своим длиннющим мне по морде елозить. Непривычно. Ну и я тогда похожу по площадке, что бы она во все стороны смогла посмотреть. Когда ещё доведётся? Сюда тебя только Мальвинка доставить сможет. Захочет ли? Да и будет ли у неё на это время? События то вон как раскручиваются. Где её носит, кстати, эту козу с оттопыренными ушами? Я кого тут сижу жду? Вон, даже ребятёнка на груди пригрел ненароком.

«Ставка»

— Вернулись наконец! Вы что так долго? Вы что, не понимаете? Мы же волнуемся! — именно так встретила распределяющая вернувшихся «разведчиц» донёсших на себе Улыбку до самой «ставки». Улыбка такому положению совершенно не сопротивлялась и была тиха и задумчива, что на неё совершенно не походило. Указующий тоже не был встревоженным а занимался своими делами, как обычно. В частности сейчас он растирал левое запястье, видимо, было с чего. На пришедших он взглянул мельком, отметил присутствие всех ушедших, взмыленный и несколько ошарашенный вид неспящей и левой, что, впрочем, было понятно, отсутствующий вид Улыбки, что для неё было совершенно непривычно. Прямо на сейчас он понял, что никакого содержательного разговора не получится, так что и нечего его было начинать. И потому, даже не стал открывать рот а полностью отдал инициативу распределяющей, даже пропустил мимо ушей то, что его записали в стан волнующихся. Пусть развлекается а ему лучше вернуться к прерванным делам и заодно подумать, что могло так нестандартно повлиять на Улыбку.

После заданного вопроса повисла пауза. Никто не торопился на этот вопрос отвечать. «Большие» решили, что говорить должна Улыбка, как инициатор похода и основное действующее лицо. Заодно и зрение у неё получше. А Улыбка, как раз таки, была совершенно не коммуникабельна, полностью погрузившись в свои мысли. Так что, на вопрос отвечать было некому, что и до распределяющей, наконец, дошло.

— Что с ней? — спросила она кивая на Улыбку. Вот как ответить на такой вопрос? Если бы они знали! Но отвечать что-то надо и отвечать именно неспящей. Левая была в той же ситуации но ей было легче. У неё была неспящая которой она на сегодня отдала лидерство. И возвращать его желанием не горела.

— Она … летала, — неуверенно сказала неспящая. Этот ответ вызвал замешательство у распределяющей и интерес у указующего.

— Летала? … как это? — отмёрзла распределяющая.

— Ну как … там наверху есть лестница наверх. Улыбка нас упрашивала, что бы мы её туда подняли. Но мы просто не могли! … да и страшно.

— И что?

— Что? Потом она перестала просить. Прямо на полуслове. Даже интересно стало, с чего? Но ничего не было. Потом она подняла руки, потом опустила и взлетела. Вот так, фшихх, и нет её.

— Что, прямо наверх? — странный вопрос. А куда ещё? Впрочем, это от замешательства.

— Да, вот так фших … даже не прикоснулась ни к чему.

— Ну а вы?

— А что мы? — с нотками возмущения ответила неспящая, — мы испугались.

— Мы убежали, — решила быть честной левая.

— А потом? — не стала ничего говорить о трусости распределяющая.

— А потом успокоились и вернулись. Хотели на верх подняться.

— Это ты хотела, — возразила левая, — я не видела в этом смысла. Если бы я умела летать, то не стала бы останавливаться. Что толку лезть наверх?

— И что теперь? Вообще ничего не делать? — вспомнила былой спор неспящая.

— Не начинай снова! Правильно мы всё сделали. — против такого аргумента возразить сложно. Главное — результат, не так ли?

— Ну а потом? — распределяющей споры были не нужны. Ей нужны были факты.

— А потом Улыбка вылетела из дырки наверху, слетела вниз и вылетела в дверь.

— Мы не смогли её сразу догнать, — пояснила левая, — мы вышли в дверь когда она уже заканчивала крутиться в воздухе и начала подпрыгивать. Всё выше и выше. Пока ей самой не стало страшно. Потом она встала на ноги, потом села и с тех пор вот такая. Мы не знаем, что это. — ну да, есть повод призадуматься. Не каждый день такие новости. Ситуацию может объяснить только сама Улыбка. Её и захотела растормошить распределяющая но была остановлена взмахом руки указующего.

— Тебя «учитель» взял на руки? — утвердительно спросил он у Улыбки.

— Да, — просто ответила она.

— Он поднял тебя наверх и показал окрестности?

— Да.

— Тебе не было страшно?

— Сначала было.

— А потом?

— А потом он … намычал … не открывая рта мне спокойную мелодию в ухо прихлопывая в такт меня по попе. Как маленькому ребёнку.

— А потом он спустил тебя вниз и начал крутить и подкидывать как ребёнка?

— Да. Всё выше и выше, пока мне не стало страшно. Тогда он меня опустил на землю, дотронулся до моей головы и ушёл. А! Подарок ещё подарил! Вот! — в руках Улыбки появился глиняный горшок, который только в руках Улыбки мог притворяться большим.

— Ты почувствовала себя ребёнком? — проигнорировав подарок спросил указующий.

— Да, — вновь погрустнела Улыбка, — я почувствовала, как это могло бы быть, если бы было.

— Ясно, — завершил разговор указующий. И не важно, что ясно только ему и Улыбке, — теперь вы, — обратился он к неспящей и левой, — рассказывайте, что там внутри.

…

— Ну а ты что про это думаешь? — распределяющей надоело, что за всё время описания и обсуждения внутренностей строения указующий не проронил ни слова. Да и Улыбка только уточняла, что-то там думая себе внутри.

— Да а что думать? — указующему вновь было всё ясно в отличии от всех остальных, — здание построено для нас. Что-бы мы в нём жили, ели, спали, работали, прятались от дождя, хранили вещи и всё такое. Сам «учитель» в нём жить не собирается.

— Да-а? … интересный вывод, — распределяющая честно не поняла, с чего указующий мог сделать такой странный вывод, — а почему же мы сидим здесь а не там?

— Потому что, что бы сидеть там нам нужно, что бы это строение нам каким-то образом передали. Передать он может только своей ученице, то есть, исполняющей. А её сейчас нет и передать строение ему некому. Вот он и ждёт, когда вернётся исполняющая.

— А она вернётся? — с надеждой спросила распределяющая.

— Конечно! И скоро, — уверенно ответил указующий.

— Почему ты так думаешь? — не поняла распределяющая.

— Потому, что её ждёт учитель! — это же само собой разумеется. Разве нет?

— А вдруг она ушла и ждать её бесполезно? — впервые высказала вслух общую тревогу распределяющая, — вдруг он об этом просто не знает?

— Кто?! Учитель?! Не знает? Не смеши меня!

— Ну и когда же её, по твоему, ждать?

— Нам, не знаю. А учитель, думаю, к вечеру дождётся, — не совсем понятно ответил указующий.