Невинность в жертву (СИ) - Стар Дана - Страница 5

Когда она вернется в комнату, вот я ей задам жару!

Надеюсь, она еще девственница.

Надеюсь, что у нее просто шок после смерти отца, поэтому она себя так ведет. Ведь каждый переживает горе по-своему. А моя сестра пустилась во все тяжкие.

— Мия, где Эля? — мать влетает в мою комнату, когда я пытаюсь умыть пылающие щеки холодной водой.

Отскакиваю от раковины, как какой-то воришка, укравший бесценную вещь из музея.

Почему мне так стыдно перед мамой?

Как будто это я орально сношалась в кустах, а не моя сумасшедшая сестрица.

— Ой, не знаю, не видела ее.

— Зараза, куда она подевалась, я уже все комнаты обошла!

— Я здесь.

Слава богу в комнату входит сестра.

Я задерживаю дыхание, глядя на Элю.

Сейчас она выглядит немного лучше — успела привести себя в порядок.

— Девочки, надо с вами поговорить, — грозным тоном произносит мать. — Разговор очень серьезный. Жду вас в кабинете отца через пять минут.

Она проходит мимо сестры, на секунду останавливается, морща нос.

— Чем от тебя пахнет, дорогуша?

Эля зеленеет.

— Не знаю, со мной всё в порядке. Тебе показалось, — сестра разводит руками. — Я вообще в саду гуляла. Мерзкие голуби! Наверно вступила в их фекалии случайно. Они нам всю веранду загадили.

— Ладно, жду вас. А ты обязательно переоденься.

Хлопает дверью.

Я рвусь к сестре, хватаю ее за плечо, встряхивая.

— Ты ненормальная! Ты в своём уме?! Я знаю, чем ты занималась с водителем в саду.

— Дура! Ты подглядывала? — лицо Эли искажается злостью. А потом

я вижу там стыд.

— Я случайно увидела…

— Не говори маме, прошу. Я люблю Славу!

— Мне придется рассказать.

— Ты подлая стерва! — вырывается из моей хватки.

— Выражения выбирай. Но я не буду этого делать, если ты пообещаешь больше с ним не встречаться.

— Обещаю! — выплевывает.

Почему я ей не верю.

— Как ты могла, Эля? — хватаюсь за голову, наматываю круги по комнате. — Мы же интеллигентные девушки, мы леди!

— Я не знаю, ясно… Это само собой случилось. Он меня соблазнил. Слава очень горячий мужчина. Зрелый, опытный, сильный. А я не смогла устоять. Он развратил меня и уговорил попробовать хотя бы раз нарушить правила! Почувствовать себя другой. Свободной, открытой. Не ограниченной ни в чём. Такой, блять, развратной…

Быстро накрываю уши ладонями.

С ума сойти…

Эля матернулась.

Да как она посмела?

— Это что, был мат?!

— Представь себе.

— Я тебя не узнаю, это Вячеслав на тебя так дурно влияет? Он хам и грубиян. Быдло самое настоящее. Хорошо, что мама его уволила, но как он снова оказался на территории нашего дома?

— Прилетел на крыльях любви, — кривляется она.

— Глупая ты. Он просто тебя развращает и пользуется тобой.

— Он меня любит. А ты завидуешь.

— А-а-а-ш! Как все сложно. В общем, ты с ним расстанешься и больше вы не встретитесь. Ни разу. Поняла? — угрожаю пальцем у кончика ее носа.

— Да кто ты такая, чтобы мною командовать? Ты старше на три минуты, поэтому думаешь тебе всё позволено?

— Я просто за тебя переживаю. И есть еще один важный момент… — делаю глубокий вдох. — Мать кого-то из нас собирается выдать замуж.

— Жесть! Надеюсь, что это будешь ты.

— Спасибо, милая сестричка. Ты такая добрая…

— Ты меня вывела из себя!

Мне вот так не кажется. Я думаю, это будет Эльвира.

Не знаю, такое предчувствие.

— Давай не будем ссориться? Идем, она нас ждет, чтобы сказать важную новость.

— Ладно, я только переоденусь.

Я замечаю пятно на ее платье.

Липкое такое… и еще что-то белое в волосах.

Догадываюсь, что это сперма.

Господи, это позор века.

— Я очень надеюсь, что ты ему только отсо… соса… — Боже, не могу эту гадость вслух произнести. — А не отдала неотёсанному пройдохе свою девичью честь.

Буркнув это, я с силой хлопаю дверью.

Спустя пять минут, мы замираем перед мамой по струнке смирно как два солдата, ожидающие приказа.

— Ну, девочки, у меня для вас важная новость.

Делает паузу, тщательно нас рассматривая.

— Вы обе мои бесценные красавицы, но… одна из вас очень скоро выйдет замуж.

Мы нервно переглядываемся.

— Господин Рустам Айдаров станет чьим-то женихом… Он очень богатый и влиятельный человек, одной из вас очень повезет, — мать сверкает своими карими глазами. — Я сделала выбор. Он оспариванию не подлежит. Итак… женой Рустама Айдарова станет… Ми, — она откашливается. — Эльвира.

— Что?! Нет! — вскрикивает сестра, накрыв лицо ладонями.

Эля заплакала, а я её обняла и попыталась утешить.

— Не плачь, малышка, ты будешь счастлива. На тебе важная миссия, — мама встает с кресла и обнимает сестру, затем обнимает нас обоих. — Ты спасешь наши жизни, ты должна это сделать, Эля, должна…

Вот и все.

Сестру просто поставили перед фактом.

У нее нет выбора, и она согласилась.

Спустя несколько дней.

— Эля, — я настойчиво стучу кулаком в дверь, застыв напротив комнаты сестры.

Она открывает дверь лишь спустя минуту.

— Ты умерла что ли? — бранюсь, топнув ногой, когда она в коем-то веке появляется передо мной в проходе.

Боги, что с ней?

Вся красная, как вареный рак, неряшливая. Её волосы растрепаны, а халат помят и висит на ней как половая тряпка.

Не леди, а мочалка какая-то, которой унитаз мыли.

— Что ты там делала? Почему не открывала? Не могла до тебя достучаться.

— Я э-это… да я п-просто… в ванне была, не слышала, — заикается.

Эля пытается плотно закрыть дверь, не пуская меня на территорию комнаты, но я со всей силы толкаю дверь ладонью и вхожу.

Тщательно осматриваю спальню, морща нос.

— Ну и бардак…

— Да, бардак! У меня депрессия, чтоб ты знала, — шипит сестра, размахивая руками.

— Давай заканчивай депресовать, мы всё равно ничего не можем изменить. Если ты не выйдешь замуж за Айдарова, нас всех убьют. Убьют также, как убили… — сглатываю болезненный ком в горле. — Мухтара.

— Да плевать мне на этого пса, не утрируй!

— Не смей так говорить! Мухтар бросился под пулю, спасая нас, когда бандиты вломились в наш дом, угрожая расправой…

Сестра молчит, напрягая челюсти, нервно поправляет на себе мятый халат. Её соски торчат под тонкой, шёлковой тканью. Я догадываюсь, что под ним ничего нет. Она абсолютно голая.

Если у сестры депрессия, то почему она возбуждена?

Или мне просто показалось, ведь здесь холодно.

Я читала, что, если женщина испытывает возбуждение, то её соски набухают и становятся твердыми. К сожалению, это всего лишь факт из учебника по половому созреванию, который я читала в академии будущих леди. На практике такого я еще не испытывала — нам строго запрещено контактировать с мужчинами.

Мне двадцать. Я не знаю, что такое возбуждение, тем более, не знаю, что такое оргазм. Радости секса, минет…

Чёрт, зачем я сейчас об этом думаю?

Разумеется, я примерно представляю, что-это такое, но не точно, я ведь еще никогда не оставалась наедине с мужчиной. Такие правила, такое воспитание.

Мы должны оставаться никем не тронутыми, чистыми, неопытными. Только что приготовленным гипсом, из которого впоследствии слепят красивую скульптуру. Такую скульптуру, которую пожелает видеть скульптор.

Именно таких девушек ценят богатые мужчины из нашего общества.

Наши мужья станут теми самыми скульпторами и будут лепить из нас всё, что пожелают… Только они имеют права нас учить прелестям половой жизни. Так говорит нам мама, а она — опытная женщина. Она считает, что мужчины испытывают экстаз, когда во истину чем-то владеют, становясь первооткрывателями. Тем, что до них еще никто не владел. Как в бизнесе, так и в сексуальной жизни.

Не хочу сейчас скандала. Не буду спорить с Элей, на кону важное событие — её замужество. Надо её пожалеть, поддержать, посочувствовать. Она спасет нашу семью от банкротства и от бандитов.