Лорд в кандалах (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 7

— Да!

С этим возгласом меня укусили. Возмущенно так.

— Помнишь тех черно-белых женщин, что я вытащил из зеркала?

— Да? — озадаченно отвлеклась коротышка от членовредительства. Приподнявшись на локте, она, хмурясь, добавила, — Они еле выжили, а потом чуть ли не уползли в зеркало. Только твоя подруга детства оправилась. Та, которая без груди!

Последнее было произнесено слегка мстительно. Рейко явно не собиралась прощать шутливые вопли Миранды на тему, что я у нее числюсь женихом.

— Можно сказать, — не стал обращать я внимание на мелочи, — Что я освободил этих дам от очень и очень долгого заточения. Они мне теперь должны. Очень сильно. Мы с тобой навестим их здесь, в Англии, в замке Мирред.

— Зачем? — Рейко определенно не испытывала восторга на эту тему.

— Я теперь не могу проходить через зеркала, радость моя, — вздохнул я, продолжая гладить жену, — А вот ты — сможешь. После небольшого ритуала в их замке. В неприступном, совершенно неуязвимом, никому не подвластном замке Мирред. И сможешь туда, в этот замок, попасть в мгновение ока, пока будешь находиться рядом с зеркалом. Ты… и ребенок.

— Думаешь, этим Коулам можно довериться? — фыркнула жена, окончательно сбрасывая маску капризного ребенка.

— Уверен, — обломал я её искренний порыв, — Кроме меня им доверять некому.

Семейство Коулов, освобожденное моей Тишиной из зеркальной тюрьмы, не утратило над ней власти. Временно, конечно же. Лет через 10–15 Зазеркалье, лишенное живущих в нем людей, схлопнется, навсегда отрезая кому бы то ни было возможность пользоваться зеркалами Древних, но пока можно было сказать, что власть над ним в моих руках. Женщины рода Коул не могут покинуть Мирред, иначе их поймают и буквально засунут назад. Хотя, они и так на седьмом небе от счастья. Видеть краски, чувствовать запахи, испытывать боль… да, наконец, просто по-человечески умереть, зная, что твоя душа не нырнет в бездны странного и чуждого мира — они об этом мечтали столетиями. Вернее друзей, чем они, у меня просто не может быть.

— Теперь понимаю, почему ты потащил меня в это место, — пробурчала Рейко, заметно расслабляясь в моих руках, — А почему раньше не сказал?!

— Капитан и экипаж «Плача Элизы» не вызывают у меня доверия, — посетовал я, — Дирижабль предоставлен нам теми, кто может быть заинтересован в моих секретах. Я не мог рисковать. В каютах могла быть прослушка.

— А здесь? — закономерно поинтересовалась девушка.

— Здесь её нет, — уверил её я, — В «Риц» не шпионят.

Древний род, являющийся хозяевами «Риц», очень высоко ценил свою репутацию людей, всегда выполняющих взятые на себя обязательства. От и до, на протяжении тысячелетий.

Мы, Эмберхарты, такие.

Интересно, если папаша узнает, что я остановился именно здесь, не получится ли у него проморозить насквозь стул, на котором он в данный момент будет сидеть? Всё-таки, одержимость ледяным демоном имеет ряд мелких недостатков. И да, количество агентов родов, охотящихся за господином бывшим графом, продолжающим являться хозяином «Риц», превышает здесь все разумные значения.

Эдакий посыл: «Батюшка, я дома. Почему не встречаете? Где розы?»

Но Рейко об этом знать не нужно.

Завтра начнется шествие Эмберхартов-в-отпуске. Жена, под руководством и защитой четы Уокеров и моих близняшек будет собирать на себя внимание на экскурсиях, а я, отдельно от них, буду творить историю.

Первым делом начну с мелочей.

Попробую спасти Японию.

Глава 3

— Признаться, не думал, что когда-либо один из рода Эмберхарт будет находиться передо мной с просьбой о личной аудиенции с Его Величеством, — проговаривая это, мой пожилой собеседник удрученно качал головой, а на его лице отображалась половина скорби совсем другого народа.

Учитывая, что он был английским лордом, можно было сказать, что его мироощущение получило сильнейший удар с тех времен, когда лондонский акушер опытным и отточенным движением выдернул у него из задницы золотую ложку, с которой обычно такие люди и рождаются.

— Лорд Таллекс, я запросил не только личную, но и срочную аудиенцию, — сухо ответил я на пантомиму старика, которому был представлен еще в юном возрасте девяти лет.

— Могу ли я узнать, почему вы, господин Эмберхарт, не воспользовались… стандартными средствами связи с Его Величеством? — не стал сдавать позиций личный секретарь этого самого величества.

— Можете, — неприятно улыбнулся я, — Но нужно ли? Раз вы изволили забыть, что я удостоился чести быть посвященным в ранг рыцаря менее чем два года назад? А мне казалось, что кто-кто, но сам лорд Таллекс, в виду своей позиции, должен знать правила этикета.

Старик неприятно побагровел, сжимая губы в куриную гузку, от чего я счел нужным над ним сжалиться. Пусть он и попытался меня уесть неподобающим обращением, но это было не целенаправленное хамство, а обычное стариковское.

— Лорд Таллекс, при всем моем уважении, один вопрос. За вашу долгую и беспорочную карьеру, сколько раз вы были свидетелем того, чтобы подобные мне появлялись под сводами Букингемского дворца праздно? Без приглашения? Впрочем, давайте не будем ограничиваться лишь вашим сроком службы на благо Англии. Что насчет трех сотен лет? Четырех? Пяти?

— Вы… молоды, юный сэр, — наконец разомкнул губы старый англичанин.

— И если бы мне было два года, я ползал бы тут в пеленках, пачкая пудингом ваш прекрасный стол, то меня всё равно бы приняли. Это знаем мы оба. Так почему бы не выпить чаю, пока Его Величество, Генрих Двенадцатый, не соизволит найти для меня время?

Наглость? Нет. Всего лишь последствия. Лорд Брюс Таллекс просто-напросто был царедворцем, особо приближенным к королю, его секретарем и доверенным лицом. А сам Генрих, чьей чуть ли не единственной любовью являлась его Механизированная Гвардия, просто не мог не пройтись по моему светлому имени. Неоднократно. Мало того, что я избежал вступления в стройные ряды пилотов этой Гвардии, мало того, что я перестал быть английским подданным, так еще и на чужбине неоднократно заявил о себе, управляя как раз одним из знаменитых английских «Паладинов». В глазах общественности, понятия не имеющей о Древних родах, я был крайне перспективным кадром, которого Его Величество упустил. Это вызвало некоторые бурления, которые пришлось игнорировать самому правителю и его приближенным. И вот, здесь сижу 18-летний я, а секретарь даже и сказать ничего не может за понесенные владыкой страдания по вине какого-то мальца.

В итоге мне нахамили и не предложили чаю. Не очень-то и хотелось.

Принимали меня в одном из больших кабинетов повышенной безопасности, буквально усеянном автоматронными турелями, большая часть которых была в скрытом состоянии. Ощущая слабые импульсы от спрятанных за стенными панелями накопителей, готовых в любой миг подать энергию на оружие, я чувствовал легкую нервозность. Автоматроника никогда не отличалась идеальной реакцией на агрессора. Напротив меня, за тяжелым бруствером вручную изготовленного стола, сидит не просто правитель, а тот, кто лишился пилота, подчиненного, а затем двух наиболее полезных столпов нации. Если Роберт Эмберхарт был кинжалом Генриха Двенадцатого, то герцог Эдвин Мур — одним из самых могущественных рычагов воздействия на мировую обстановку. Политики и короли всего лишь люди. Они хотят жить. Готовы на многое, чтобы жить долго и счастливо. Так что меня не рады видеть.

Теперь же герцог Мур и мой отец в бегах. Нет ничего удивительного в том, что сидящий за монументальным столом человек рассматривает меня как виновника этого события. Это, наверное, одно из самых отвратительных качеств, присущих людям — винить они могут кого угодно, а вот бить предпочтут в первую очередь тех, кто не вышибет им зубы в ответ.

— Сэр Эмберхарт, — король опустил взгляд на лежащие перед ним бумаги, задавая вопрос, — Чем обязан вашему визиту?

— Я пришёл рассказать вам историю, Ваше Величество.