Моя прекрасная преподавательница, или беременна от студента (СИ) - Санлайт Агата - Страница 16

Вяземцев очень редко злоупотреблял спиртным. Вообще не любил попойки и неадекватное состояние. Жестко порицал друзей, которые нажирались в дрова и делали глупости. Но сейчас единственным его желанием было влить в себя побольше спиртного и забыть абсолютно все.

Он прекрасно понимал, что Ларсов не простит обиду дочери. И, наверняка, что-то предпримет. А в том, что Катя папе пожалуется, Кат не сомневался ни секунды. Эта папина дочка все Ларсову рассказывала. Ее мать вроде бы развелась с мужем и уехала жить за границу с новым, молодым ухажером. И Ларсов с Катей стали одной командой. Почти непобедимой, когда они вместе.

Впрочем, Кату почему-то было плевать. Ну начистят ему морду и что? Какое-то странное, нелепое безразличие охватило все существо Вяземцева. Он ничего не хотел менять, ничего не желал предпринимать. Он просто жаждал избавиться от этой давящей боли в груди и наваждения в виде Алины. Хотя бы при помощи алкоголя. Хотя бы при помощи драки. Да какая уже разница?

Не понятно почему, в голове Ката вертелись навязчивые мысли. Что, если Алина любит того идиота? Что, если они, правда, счастливая пара? Просто не афишировали на кафедре, чтобы не вызЫвать кривотолки.

И отчего-то в груди сжималось и хотелось то ли ударить кого-то, то ли самому получить по башке, чтобы забыться.

Алина

— Каждый платит сам за себя? — первым делом уточнила я у Ирека, потому что привез он меня не куда-нибудь, а прямиком в «Римские каникулы». Один из самых дорогих и популярных ресторанов города. Конечно, были и подороже. Но этот считался высшей планкой для среднего класса. Тем заведением, куда приходили люди средней руки, чтобы отметить торжество или порадовать любимых.

Атмосфера в заведении создавалась самая приятная и хотелось сюда возвращаться.

Мягкий свет хрустальных люстр ложился на квадратные черные столики и морковного цвета диваны. На каждом сидячем месте, включая кресла, лежали пухлые бархатные подушки. Высота кресел регулировалась.

Горшочки с можжевельниками, елочками и лиственницами на каждом столике источали приятный ненавязчивый аромат. Он смешивался с запахом пиццы, пасты и морепродуктов.

Ирек прищурился и немного обиженно ответил:

— Ты же знаешь, я подрабатываю в лаборатории. Мы на новой установке исследуем структуры и состав материалов. Заказчиков у нас масса. Да и суды часто направляют к нам на экспертизу. Так что можешь не переживать, что я не потяну заказ, как тот мажорчик!

Я сразу поняла, что речь о Вяземцеве. И почему-то внезапно представила его на месте Ирека. Даже не знаю почему.

Ясные голубые глаза напротив, немного самодовольную, идеальную улыбку, достойную Голливуда и сильное мужское плечо.

Почему-то Ирек у меня ассоциировался с партнером, а вот Шаукат — с защитником и опорой.

Бред, какой-то!

Ирек — добрый, приятный и порядочный. А Кат… Не удивлюсь, если он ухаживал за мной из чувства азарта, ради спорта или гордыни. Я же видела, как наблюдали остальные богатенькие за тем, как Вяземцев первый раз пытался пригласить меня на свидание. После лекции.

В их глазах так и читалось: «Вот, он поединок упрямств, достоинств и характеров. Делаем ставки, покупаем поп-корн, чипсы и колу».

Кто знает, чем завершилось тогда общение Вяземцева с товарищами. А, вернее, с группой, в которой он выглядел неформальным лидером.

Может они на деньги поспорили? От Шауката я могла ожидать чего угодно. И все равно продолжала думать о нем, сидя за столом в приятной компании предсказуемого и хорошего человека.

Видимо, все дело в противоречивой женской натуре. Любим мы гадов! Ничего не попишешь!

Все эти «выше остальных», «дерзкие и гордые», «хулиганы и бандиты» воспринимаются нами как сильная пара, способная защитить и жену, и детей. А вот такие, как Ирек — покладистые, предсказуемые, не преследующие преподавательниц с букетом, кажутся нам слабыми. Хотя это вовсе не так.

Истинная сила не в вызове обществу. Не во взгляде на окружающих сверху вниз, с высоты своего положения и богатства. Не в способности компрометировать женщину, наплевав на то, что ей еще работать в этом коллективе. А в том, чтобы уважать ее выбор и стараться делать так, как ей лучше.

— О чем задумалась? — спросил Ирек, принимая у официантки меню.

— Да так. Калории считаю, — беззастенчиво солгала я. Ну а что делать? Не могу же я прямо сказать, что мысленно ставила на чаши весов Ирека и Шауката. И пока последний перевешивал.

Впрочем, мама всегда говорила: ты любишь того мужчину, которого меньше знаешь. Ирека я знала всего: с потрохами. Видела, как он нелепо дрыгается под музыку на кафедральных вечеринках, и, правильно делает, что не стесняется этого. Другие вообще напоминают труппу коров и бегемотов на гимнастическом коне. Видела, как он матерится на дороге, когда попадает в пробки. А потом извиняется, оборачиваясь к пассажирам: виновато так, смущенно. Видела, как он стремится произвести на женщину впечатление и умеет отступать, если нужно. Видела, как он работает, и как отдыхает. Могла предугадать каждую его реакцию и многие действия. Я знала Ирека, как облупленного. Шаукат же, напротив, был сплошной загадкой.

Я понятия не имела — чего он хочет от меня и почему так себя ведет.

Я думала об этом, глядя в меню, чтобы Ирек снова не озадачился моей отстраненностью. А когда подошла официантка ляпнула первое, что пришло в голову:

— Пиццу с морепродуктами… Черный чай с бергамотом, без сахара и любых добавок и глинтвейн.

— Мне тоже, что и девушке. Может тебе еще десерт? — предложил Ирек.

— Да! У нас есть фруктовое мороженное, тирамису, медовый торт, Наполеон…

— Извините, я на диете, — прервала я официантку.

Та повторила заказ и вежливо удалилась. Вот что еще мне нравилось в «Римских каникулах» — здесь не пытались максимально развести клиента на деньги. Предлагать — предлагали. Ну как же без этого? Но если клиент отказывался, не начиналось навязывание. «Нет-нет! Вы — сама стройность! Джейн Фонда умерла бы от зависти к вашим формам», «Что вы, что вы! Иногда же нужно расслабиться! Что же тогда делать вон тем дамам пятидесятого размера? Прямо сейчас совсем перестать есть? Вы можете убить их своими словами о диете!», «Да где у вас лишние килограммы? Это у вас такой мощный мозг!»

Ирек тепло улыбнулся и произнес:

— Если хочешь знать мое мнение, как мужчины — фигурка у тебя то, что надо. И тот мажорчик, по-моему, думал также, когда несся за тобой будто угорелый.

Снова, снова он напоминал о Вяземцеве, которого я и так не могла выкинуть из головы.

— Мы можем больше не говорить об этом… эм… студенте? — попросила я.

— Достал? — сочувственно произнес Ирек.

Вместо ответа я провела ребром ладони по горлу.

— Хочешь, я поговорю с ним по-мужски. Ты же знаешь, я занимаюсь борьбой… В последнее время, скорее, как любитель. Но квалификацию не потерял.

— Нет, спасибо. И так, наверное, на кафедре нам все кости перемоют до стерильности. Не хочу мордобоя из-за меня. Это будет окончательным пятном на моей репутации. Которое уже не смоешь.

— Как скажешь. Но если что, только скажи.

Я посмотрела на Ирека и вновь вообразила рядом с ним Шауката.

А вот даже интересно: кто из них победил бы? Вяземцев, словно весь сотканный из бугров мускулов, и явно знающий не одну бойцовскую позицию — я ловила это в его позах и жестикуляции или же Ирек, который вполне серьезно занимался дзюдо в юности?

Черт побери! Мне жутко хотелось это узнать. И от этого стало еще больше не по себе.

Это ведь так странно желать, чтобы мужчины из-за тебя сразились. Мы же не в средних веках, когда рыцари дрались на турнирах в честь дамы.

Да и из этих двоих один рыцарь — Ирек. Второй скорее уж богатый бретер.

Пока раздумывала, принесли заказ.

Пицца, как всегда, таяла во рту. Креветки оказались очень вкусными, а сытные мидии — пикантными. Чай упоительно пах бергамотом, и я с наслаждением выпила несколько чашек.