Изгнанник на цепи (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 24

В Англии опять случилось осеннее обострение. Крупные бунты железнодорожников произошли сразу в Плимуте, Карлайле и Мидлсбро. Восстания были настолько серьезными, что королю Генриху пришлось отдавать приказ о отключении питания рельсовых путей, выдвинув силы быстрого реагирования аж через неделю. Решение было спорным, так как большей части бунтовщиков, которым пришлось вылезти из костюмов, удалось скрыться в английских хабитатах, откуда никто не спешил их выдавать. Разумеется, а откуда их набирают? Именно там, в хабитатах. Столь спорное королевское решение вызвало многочисленные кривотолки среди прессы и интеллигенции.

В Японии же… я с трудом понимал подоплеку происходящего. Полные пропаганды газетные заголовки утверждали, что всё прекрасно, благодаря объединившемуся как никогда народу дружного архипелага зловредный культ давится и душится, его члены томятся в застенках, дожидаясь справедливого и скорого суда, а тайные места встреч и молебных домов предаются огню и разорению. Но нигде и никто не выдвигал никаких теорий, по поводу того, зачем культистам несуществующих богов потребовался этот балаган. Добились ли они целей? Куда делись похищенные аристократы? Сколько их всего было? Ответов не было.

Аккуратный стук в дверь прервал мои потуги на мыслительную деятельность.

— Сэр Эмберхарт, — вставший на пороге дворецкий был… растерян? Позволив себе кратко кашлянуть, Чарльз продолжил, — К вам… посетительница. Настаивает на аудиенции. Она дожидается в карете на входе.

— Посетительница представилась?

— Да, сэр. Она представилась как Монтгомери Скарлет, а также заявила, что является вашей сестрой, сэр.

Я возвёл очи горе. За что мне всё это?

— Мистер Уокер, а карета…

— Да, сэр. Это карета мистера Баркера.

Просто прекрасно. Где моя унылая аристократическая жизнь с бесконечно повторяющимся «днем сурка»?

Красота бывает разной.

В этой жизни я редко позволяю себе отвлечься на что-то столь… зыбкое. Хотя нет, не зыбкое, а… неважное. Не только потому, что считаю эстетическое удовольствие слишком большой роскошью для своего жизненного графика, но и потому, что банально боюсь собственного гормонального взрыва, ожидаемого со дня на день. Проблемы второй молодости, что б их…

Однако это не значит, что я не вижу красоты в окружающих. Шино Цурума являла собой буквально эталон красивой и пышущей здоровьем девушки. Высокая, статная, без грана наносной кокетливой женственности. «Все натуральное» как сказал бы циник. «Никаких изъянов» сказал бы я. Легран во многом повторяла телохранительницу, но была куда живее и непосредственнее. Её тело и внешность были удачным союзом хороших генов и разнообразных физических упражнений, которым себя подвергала горничная. Тела Эдны и Камиллы вообще были вылеплены давным-давно уже помершим волшебником, что делало их недостижимо идеальными с точки зрения физиологии, анатомии и чувства прекрасного этого самого волшебника. С ними, в отличие от Анжелики и Шино, никаким балансом тела и характера не пахло, но красота бывает разной.

Рейко же нарушала все каноны… и заставляла о них не задумываться. Яркая и жизнерадостная коротышка, шумная и восторженная, она была вполне пропорционально сложена для своего роста. Если, конечно же, не считать груди, для которой мне приходилось подписывать счета на укрепленные бюстгальтеры. Гэндзи Момо, хоть я её до сих пор особо не рассматривал, тоже каким-то боком принадлежала к фракции «неправильной, но обаятельной» красоты, вызывая мощную симпатию. Далекая родственница бога грома и молний, Райдзина, она была лучшим, что смог подарить миру её неудачливый род.

Что объединяло всех девушек, о которых я сейчас подумал? Наверное то, что ни одна из них пока не использовала данное ей от природы для создания впечатления. Мы, что бы не говорило законодательство этого мира, еще были детьми, которые росли.

Скарлет Монтгомери, урожденная Эмберхарт, была ошеломительно красива. Мужчины нашего рода сделаны как под копирку — высокие, худые, мрачные, с острыми и резкими чертами лица, с почти черной радужкой глаз, смуглокожие. Сестре все эти признаки достались в самой женственной из пропорций. Высокая, гибкая, порывистая, она всегда привлекала внимание своей совсем незаурядной, особенно для Англии, внешностью.

Но… слишком узок круг людей, способных оценить ее красоту. Древний Род таился от мира. Скарлет была глубоко возмущена этим совершенно безобразным с ее точки зрения обстоятельством, что впоследствии вылилось в очень оригинальный протест. Моя сестричка сделала из своей феноменальной внешности оружие массового поражения. Этого ей запретить не могли.

В свои двадцать три года, прожив уже более трех лет замужем во Франции, Скарлет отточила свои навыки и внешность до совершенно умопомрачительного уровня. Она, в почти глухом черном платье с подолом до пола, двигалась так, что в моем кабинете даже паркет попытался вздыбиться. Ее внешность не кричала по сторонам «смотрите, какая я», она не виляла бедрами и даже не улыбалась. Высокая гибкая фигура приковывала взгляд к себе. Оторваться от образа Скарлет было… невозможно. Каким-то образом, находясь даже на периферии зрения, девушка «тянула» на себя внимание всех и каждого с непреодолимой силой.

Изумительно. И так ведь она действует на своего родного брата. Что же тогда было с Уокером?!

Проскользнув в открытую дворецким дверь, Скарлет раскинула руки в стороны, чуть приспуская с плеч черную шаль, и радостно воскликнула своим чуть хрипловатым контральто:

— Братик!

— Мадам Монтгомери, Таната, — чинно поклонился я, встав из рабочего кресла, приветствуя обеих гостий, но практически сразу садясь обратно.

Пока Скарлет стояла, переваривая, точнее надумывая, обиду, Таната, небольшая, но очень изящная пантера-фамильяр, продефилировала к моей кровати, на которую тут же залезла, вольготно развалившись.

Постояв пару секунд с насупленным видом, сестра решительно обогнула кресло для посетителей и изящно запрыгнула прямо ко мне на стол, взмахивая краями шали как крыльями. Приземлив свою обворожительную пятую точку на свободное место, она почти нависла надо мной, протянув руку к моему лицу. Но… не дотронулась.

Правильное решение.

— Только у вас с отцом такой холодный взгляд, — протянула она, убирая руку, — Я по нему скучала…

— Скарлет, прекрати паясничать.

Брюнетка, для которой слово «жгучая» было бы изрядным преуменьшением, отпрянула назад, начав рассматривать меня с великой обидой. Я молча ждал, рассматривая её в ответ. Что не говори, но этого она точно заслуживала.

— Шрамы… тебе идут, Алистер, — наконец выдала вердикт сестра, легко и грациозно соскакивая со стола, — А вот грубость — нет. Ты обижаешь меня… а я так рассчитывала, что ты повзрослел!

— Повзрослел достаточно, чтобы начать капать слюной на твою шикарную оболочку, как остальные мужики кроме отца, а, сестренка? — хмыкнул я, закуривая, — Не смеши меня. Я больше был бы рад лицезреть здесь Александера, целящегося мне в голову из двух револьверов разом, чем тебя. Но вот, ты здесь…, и я спрашиваю — зачем?

Переварить этот пассаж Скарлет смогла с большим трудом. Ну а что тут скажешь? Наши старшие братья, слишком занятые своим обучением, редко бывали дома, да и предпочитали общаться с красавицей-сестрой лишь формально. Сам же граф Эмберхарт не уделял достаточно внимания воспитанию дочери, у него было аж четыре потомка поважнее, поэтому эта бестия выросла, буквально купаясь в обожании своих немногих знакомых мужского пола. А уж после того, как вышла замуж, так вообще забыла, что к ней могут относиться с неприязнью. Я ей лишь вежливо намекнул прекратить дурить мне голову.

Еще бы она слушала советы…

— Ладно, не хочешь по-хорошему, давай начистоту, — брюнетка с деловым видом нахмурилась, заставляя свои чудесные густые брови забавно изогнуться, — Отец направил меня следить за тобой. Обеспечишь меня достойными покоями в этом уродливом здании. Надеюсь, что за неделю управишься. А если еще сможешь представить меня достойным местным аборигенам, то я, так уж и быть, буду иногда делиться с тобой Баркером. Всё понятно?