Дело № 36.4. Хрупкие кости (СИ) - Шторм Милана - Страница 3

Чувствуя, как к горлу подступает комок гнева, Капитан сунул руку в карман и достал пару мелких монет.

— Хватит?

— Ага! — пискнул мальчонка, протянул ему смятый конверт и быстро ретировался.

Ублюдки. Мрази. Они сожгли дом Киры, похитили ее, а теперь еще и заставляют его платить за доставку их записок…

Хотят показать, что имеют полную власть над ним. Ну что ж, сейчас это действительно так.

Дрожащими руками, Капитан разорвал конверт. Из его выпала небольшая записка. И прядь волос.

Руки задрожали еще сильней. Он поднял сначала сплетенные в нелепую косицу волосы, а потом и бумагу.

Это всего лишь прядь волос. Ничего страшного.

Пока — ничего страшного.

Но прочитав записку, Капитан понял, что погорячился.

Чувства куда-то исчезли, а последней связной мыслью было: "Хорошо, что Джека здесь нет".

А потом наступила тишина.

Он глушил все то, что поднималось из глубин души, будто боялся, что его подслушают. Поймут.

Кто поймет? Он в кабинете один.

Надо уйти отсюда. Сейчас же, пока не вернулся Джек.

Уйти.

Не помня себя, Капитан сунул записку и прядь волос Киры в карман, накинул плащ и вышел из кабинета.

Его кто-то окликнул, но он не стал обращать внимания. Да и не смог бы. Не до того.

Но этот кто-то оказался настойчив. Уже на крыльце его схватили за рукав и развернули.

— Куда вы? — Лайт выглядел встревоженным. — Что с вами? Вы бледны, как снег!

— Все нормально, — бросил Капитан. — Я беру дело из Обители под личный контроль. Остальные на тебе.

— Но…

— Убери руку. Мне надо уйти.

— Что произошло?

— Убери. Руку.

Лайт подчинился. Не удостоив заместителя и взглядом, Капитан спустился по ступенькам и пошел вперед.

Сам не зная, куда.

Сдерживать мысли. Не поддаваться чувствам. Его не должны услышать. Его не должны раскрыть.

Он думал, что сделает все ради спасения Киры. Но эти люди… не люди, выродки, похитившие ее, нашли то, что он сделать не сможет.

Или сможет?

Что ему делать?

Очнулся он возле "Золотой Цапли". Сойдет. В кабаре есть уединенные кабинки, где его никто не услышит. Ему надо выпить.

Успокоиться.

Собраться.

И подумать.

"Завтра вечером приведешь малолетнюю певичку к черному ходу Оперы. Оставишь там, и уйдешь. Твою шлюху вернут той же ночью. Не сделаешь этого — получишь Киру Нордив в посылках. По частям."

Ника. Им нужна Ника.

А это значит, что похищение Киры никак не связано с делом Нинель Эйзенберт или делом танцующей.

Они выследили ее. Попытались убить. Не получилось. И они нашли способ заполучить несчастную девчонку себе.

Девчонку, которая слишком много знает.

Завтрашним вечером он должен привести ее к Опере. И отдать. Отдать тем, для кого нет морали. Кто благороден только по крови.

По сути — убить доверившуюся ему птичку ради спасения Киры.

… Кира никогда его не простит, если он выберет ее.

Но он должен выбрать. Хоть кого-нибудь.

Или не должен?

Выпив коньяка, Капитан перечитал записку еще раз.

И еще раз.

И еще.

В голове начинал зреть совершенно безумный план.

На Рурк опустились вечерние сумерки, и прохожих на улицах стало намного меньше. В основном простые горожане, те кто предпочитал вечернюю прогулку, собирались в Спирали, Лагуне или Горшечном Квартале. Там, где с наступлением темноты, зажигались газовые или масляные фонари.

В Верхнем Городе на некоторых улицах уже проводили электричество, но даже там это было скорее роскошью.

Но человек в темно-сером плаще с надвинутой на глаза шляпой, старался идти там, где света не было. И вряд ли все это было для того, чтобы его никто не узнал.

Пожалуй, даже самые близкие знакомые не опознали бы в этом неприметном мужчине Джека. Сегодня в не было ни капли цвета, даже шарф был безупречно-серым.

Не глядя по сторонам, он пробирался по улицам Термитника, ступая совершенно бесшумно, как заправский вор.

Он не скрывался, но никто его не замечал, будто он был пустым местом.

Невидимкой.

К вечеру пошел мелкий снег, и грязное месиво под ногами Джека было припорошено белой крошкой. Но несмотря на это, он почти не оставлял следов.

Как будто действительно был невесомым невидимкой.

Узкие коридоры безымянных улиц Термитника (большинство из них были просто пронумерованы) были наполнены привычным гулом. Там, за закрытыми дверями, кипела жизнь.

Здесь на каждой улице есть свой бордель, мастерская или подпольное кабаре.

И в каждом доме найдется Тварь.

Почти все Твари Рурка живут в Термитнике.

Джек шел быстро, уверенно ориентируясь в одинаковых улочках. Он зашел в один из высоких облупленных домов, поморщился от резкого запаха чьей-то рвоты в общем коридоре, поднялся на четвертый этаж и резко постучал в дверь первой от лестницы двери.

Сначала никто не открывал, и это, кажется, встревожило Джека.

Он заколотил в дверь с такой силой, что чуть не выбил ее.

— Марла, открой, это я, — позвал он.

Кошка, представшая его взгляду, выглядела ужасно: глаза опухли, волосы растрепались, и вместо яркого платья на ней был куцый халатик, больше похожий на лохмотья.

— Чего надо? — нелюбезно спросила она.

Джек вздохнул.

— Можно войти? — спросил он, заглядывая ей через плечо. — А где Ника? И твоя сестра?

Марла посторонилась, впуская его, а потом закрыла дверь.

— Сестра у соседки. А птичку Фрост забрал, — ответила она.

Джек нахмурился.

— Капитан? Когда?

— Около часа назад. Пришел весь из себя загадочный, сказал, что забирает девчонку обратно, дождался, когда она вещи соберет, и они ушли. Ты бы видел, как она пищала от радости. Убила бы….

— Он с ума сошел?! — Джек, кажется, пришел в ужас.

— На сумасшедшего был не похож. Скорее, на одержимого, — Марла сделала вид, что зевает. — Мне было все равно. За два дня эта птаха мне надоела, как заноза в заднице.

— Он не сказал, почему решил забрать Нику?

— Я же сказала: мне было все равно! — кошка топнула ногой, а потом развернулась и подошла к окну.

Джек помолчал, глядя ей в спину. Его взгляд стал сочувствующим.

— Томас сказал это в сердцах. Не подумав. Я думаю, он уже раскаивается.

— Мне плевать, — буркнула кошка. Ее голос был тонким.

— Не ври.

— Тебе поговорить не с кем, Роквелл? Вали отсюда!

Джек помолчал, продолжая буравить ее спину взглядом.

— Тебе больно. И это нормально. Но Томас и не понимал, что говорит. Он…

— … он просто шакал, который жрет гнилье, — резко перебила Джека Марла. — И он будет продолжать жрать гнилье, пока сам не протухнет.

— Марла…

Кошка резко обернулась. Ее глаза горели животным огнем и сдерживаемым гневом.

— Я - грязная шлюха, Джек. Я этого и не отрицаю. Я этим даже горжусь. Поэтому твой любимый шакал меня не обидел. На правду не обижаются. И закончим на этом. Тебе Ника нужна? Она у Капитана. Убирайся отсюда. Мне надо привести себя в порядок и идти на работу. На ту работу, где мне платят. И сегодня я буду работать особенно усердно.

Джек покачал головой

— Не надо. Не усугубляй, — попросил он.

— Да пошел ты. Я сказала: прочь из моего дома. Той, кого ты ищешь, здесь нет.

Джек вздохнул, но больше ничего не сказал. Открыв дверь, он медленно спустился по лестнице, вышел на улицу и медленно побрел по узким улицам Термитника к Лагуне.

Никто не видел, что на его лице написаны смятение и злость.

Никто не слышал его бесшумных шагов.

Никто его не заметил.

Будто он действительно был невидимкой…

Мэри

Мэри стоит у окна и меланхолично рисует пальцами по стеклу. Она представляет себе бесконечную спираль, уходящую в небо. Почему-то так ей становится легче. Проще отрешиться от всего, что произошло.

И продолжает происходить.

Кира исчезла вчера утром. А к сегодняшнему вечеру от Теней ничего не осталось. Как будто именно она была самым главным кирпичиком, фундаментом, крепкой нитью, соединяющей их всех.