Путь тьмы 2 (СИ) - "Sleepy Xoma" - Страница 27

— Как ты смогла установить с личем контакт?

— Он сам нашел меня, — чуть поджав губы, ответила Найлиэна.

Было видно, что ей не слишком приятны воспоминания о первой встрече с могучей нежитью, но эльфийка не была бы собой, если бы не умела владеть лицом. Она быстро успокоилась и спустя краткий миг ничего уже нельзя было прочитать в бездонных голубых глазах.

— Что ты думаешь насчет Радении и Аблиссии? — поинтересовался он у звездорожденной.

Та мило улыбнулась венценосцу и произнесла:

— Что с ними не получилось договориться.

Ритон постарался сдержать растущее раздражение. Он понимал, что остроухая о многом умалчивает, но никак не мог заставить ее говорить. В конце концов венценосец решил, что вопрос с северными соседями придется отложить, а сейчас имеет смысл сконцентрироваться на убийстве Шахриона.

— Да, это так, — проговорил он. — Что ж, стало быть, будем действовать без них. Полагаю, все присутствующие на собрании в итоге окажут нам всемерную помощь.

— Если боги будут благосклонны.

— Да, остается только надеяться на их расположение.

В тысячах миль к северу от летнего замка венценосца Исиринатии, на берегу холодного северного моря стояла могучая древняя крепость. Стены ее помнили атаки множества врагов, но никому из них — даже надменным эльфам — не удавалось взять неприступную твердыню.

Именно поэтому аблиссцы дали ей имя «Вечная» и считали, что пока крепость цела, их государство будет существовать волей Пенной Сестры.

Старик — сухой и сгорбленный, с кожей, просоленной морскими ветрами, и глазами столь голубыми, что они казались двумя озерами на изборожденном горами морщин и холмами складок лице — стоял на балконе и наблюдал за белеющими вдалеке парусами.

Он не шевелился и в этот момент больше походил на статую, нежели на человека.

Его собеседник, замерший в роскошном кресле, пододвинутом к столу, терпеливо ждал, пока правитель Аблиссии соберется с мыслями.

Старый венценосец, не поворачиваясь к гостю, кашлянул, и проронил:

— Знаете, что я люблю больше всего на свете?

— Нет, — с плохо скрываемым раздражением в голосе, коротко бросил мужчина.

Старик улыбнулся одними губами, представляя себе, сколько злобы сейчас можно прочесть на лице гостя.

«Этот мальчишка никогда не умел ждать, а потому и лишился столь многого», — подумал венценосец. — «Глупые дети, подражая эльфам, нацепили на головы венцы, но так и не научились у звездорожденных терпению — столь важному для правителей качеству! Ну ничего, малыш, мы с тобой немного поиграем, глядишь, поумнеешь чуть-чуть».

— Больше всего на свете я люблю открытое море. Его вид — эту бескрайнюю водную гладь, простирающуюся до горизонта; его запах — приятный аромат соленой воды, смывающей грязь с тела и души; его сущность. Знаете, что есть величайший дар моря нам — смертным?

— Нет, — повторил гость с еще большим раздражением.

— Свобода! Море дарует свободу, но лишь смелым и ловким, тем, кто не боится заплатить за нее сполна, тем, кого не страшат бури, морские чудовища и тяготы корабельной жизни. В молодости я много ходил под парусом, добирался даже до лиосских земель, в которых уже тогда все воевали против всех, — старик усмехнулся, — змеиные венценосцы цепляются за власть ничуть не хуже, чем наши доблестные правители.

— Это очень интересно, — начал было собеседник, но старый венценосец, резко развернувшись, оборвал его жестом.

— Да, это очень интересно и поучительно, друг мой, — проговорил он, чуть прищурившись, — но вы пришли, чтобы заключить союз, не так ли?

Гость дерзко принял вызов, устремив взгляд на старика, и проговорил:

— Все верно, ваше величество. Аблиссия — единственная страна, которую обошли стороной горести последних лет. Вы не воюете с соседями, не лишились земель, у вас не поработали проклятые некроманты Черного Властелина. Ваша армия полнокровна, флот могуч, а казна — полна до краев, благодаря торговле. И нам, Лиге, нужна помощь!

Последние слова он едва ли не прокричал, чем вызвал неудовольствие старого венценосца.

«Как же нетерпеливы дети в наши дни», — с сожалением подумал Мардаш Девятый Тараниэль, — «не желают слушать никого, кроме себя, потакают каждому капризу, а потом удивляются, каким это образом умный враг отбирает их игрушки. Но вместо того, чтобы сделать для себя выводы, они не просят — о нет! — требуют еще игрушек у соседей».

— Лиги? — ответил он вместо этого. — Какой именно Лиги? Элиренатия пала, Прегиштания так и не прекратила кровавую распрю с Подгорной Страной, ну а Исиринатия, — старик нехорошо усмехнулся, — хоть и вышла из гражданской войны, но вряд ли сможет воевать в ближайшие годы. А потому ответьте мне, ваше величество Гашиэн, о какой-такой Лиге вы говорите? Ее больше нет.

Венценосец Радении стиснул подлокотники кресла и ощутимо напрягся, вызывав пристальное внимание двух телохранителей, замерших по разным углам комнаты — этих молчаливых теней, неотступно следовавших за правителем Аблиссии.

Заметив это, Гашиэн расслабился и выругался себе под нос.

— Что, думаете пересидеть, — прошипел он, и добавил ядовито, — ваше величество?

— Почему нет? — пожал плечами Мардаш. — Между мной и землями Шахриона помимо вашей Радении еще несколько стран. Мелких, конечно, но все же. Даже во времена расцвета Империя Тьмы не забиралась так далеко… Откровенно говоря, что ей тут делать-то? А торговать…

Он не договорил, давая собеседнику самому понять невысказанное.

«Ну же, Гашиэн, давай, подумай немножечко головой. Понимаю, ты предпочитаешь в неё есть и ломать лбом камни, но иногда неплохо бы применять мозги».

Кажется, до венценосца дошел смысл сказанного.

— Беспошлинная торговля… — не сказал — выплюнул он.

— Это был бы чудесный первый шаг по направлению к сближению между нашими государствами, — одними губами улыбнулся Мардаш Тараниэль, — не находите?

Гашиэн побагровел от гнева, но сумел удержать рвущуюся наружу брань.

«Вот поэтому, тупой идиот, Шахрион и обыграл тебя, точно ребенка», — с раздражением подумал старый властитель. — «Ни мозгов, ни выдержки, лишь спесь, да гонор. Сам приполз ко мне за помощью, и сам же ведешь себя, точно хозяин в чужом доме».

Впрочем, ему это было лишь на руку — с человека, чей разум затуманен злобой, можно больше содрать, а правитель Аблиссии собирался поступить именно так. И он и Гашиэн понимали, что у раденийского венценосца нет выбора — страна, потерявшая немалые территории, свою столицу и — что страшнее всего — казну, попросту была на грани краха.

Вассалы разбегались, платить наемникам было нечем, а выжать золото из крестьян и мастеровых уже не выходило. Еще бы, ведь как только был заключен мир между Радений и Империей, первую буквально наводнили торговцы Черного Властелина, предлагающие качественные и дешевые товары, а рассказы о том, как именно император заботится о своих новых подданных, привели к повальному бегству всех, кто только мог. Тонкий ручеек за считанный год превратился в полноводную реку и, чтобы остановить его, венценосцу пришлось прибегать к жестоким мерам, которые, естественно, заставили целые провинции полыхнуть огнем народного восстания.

Причем Мардаш не сомневался, что за каждым бунтом стояла вполне конкретная невысокая лысеющая фигура в черно-красном балахоне.

Гашиэну требовались деньги и много, а взять их, кроме банков Аблиссии, негде. Вот только без одобрения старого правителя никто и никогда не ссудит ни единого медяка, что уж тут говорить про серьезные суммы.

«А раз так, то, мой дорогой брат по венцу, тебе придется раскошелиться», — подумал Мардаш Девятый Тараниэль.

Гашиэн молча сверлил его тяжёлым взглядом, затем тихо проговорил:

— Допустим — только допустим — ваши купцы получат такое право, что это даст Радении?