На грани безумия (ЛП) - Стоун Кайла - Страница 53

— Что это значит?

Мышца на челюсти Бишопа дернулась.

— Ходят слухи. У некоторых людей в этом городе есть скелеты в шкафу. И не один.

Ноа уставился на него в недоумении.

— Это сделали сумасшедшие. Безумцы. Ничего другого.

— Кто-то всегда наживается на зверствах, — сказал Бишоп. — Кто наживается здесь, Ноа?

Это говорило его горе. Кипящий, беспомощный гнев затаившийся в глубине души. Бишоп катился по спирали в черную дыру. Цепляясь за спасательный плот отчаяния, он сваливал вину и ответственность куда только мог. Даже там, где им не место.

Это естественная реакция на травму, с которой Ноа имел непосредственный опыт. Ему нужно помочь ему, вернуть его с края пропасти.

— Нам нужно позаботиться о твоей семье, — проговорил Ноа мягко, меняя тему разговора и направляя его в более подходящее русло. — Пришло время.

Через минуту Бишоп мрачно кивнул.

— Возможно, ты прав.

Осторожно, почти благоговейно, Бишоп снял жену со своих колен и положил ее рядом с двумя дочерями. Он поднялся на ноги и встал над окутанными одеялами фигурами. По его щекам текли слезы.

— Я взывал к Богу, но Он не слышал меня. Отец, где Ты?

У Ноа не нашлось ответа на этот вопрос. Кризис веры не та проблема, которую он знал, как решить.

— Пойдем со мной. Ты останешься с нами. У нас есть свободная спальня в доме в «Винтер Хейвене».

Тень пробежала по лицу Бишопа.

— Я не уйду.

Ноа открыл рот.

— Что? Ты не можешь остаться здесь.

— Это мой дом. Моя церковь. Мои люди.

— Но… это место преступления. Здесь тела повсюду.

Лицо Бишопа приобрело еще более глубокий оттенок серого. Он закрыл глаза, его плечи дрожали.

— Мне жаль, — извинился Ноа. Те самые слова, которые он ненавидел произносить.

Бишоп открыл глаза и потер лицо.

— На рассвете голодные семьи выстроятся на улице. Если меня здесь не будет, им нечем будет кормить своих детей.

— Эти семьи могут обратиться за помощью в школьный приют. Не тебе одному нести это бремя.

— Я сам избрал эту ношу. Я буду продолжать нести ее, сколько смогу.

Ноа уставился на него, ничего не понимая.

— Почему? Почему ты вообще хочешь остаться?

— Это мое призвание. Бог направил меня сюда. Бог все еще здесь, несмотря на то, что ты можешь думать. Возможно, Он позволил моей семье покинуть этот мир, но моя вера не поколеблена. Я все еще верю. Я всегда буду верить. Он не оставил меня, и я не оставлю Его. Я не откажусь от своего призвания помочь этому городу пережить его самые темные дни.

Возможно, это делало его глупцом, но Ноа всегда восхищался непоколебимой верой Бишопа в нечто большее, чем он сам. Иногда Ноа хотелось, чтобы у него самого нашлось что-то большее, на что он мог бы опереться, чем собственное хрупкое и неверное «я».

Но это. Это было что-то, чего он не мог понять.

— Еда и припасы здесь принадлежат церкви. Если меня здесь не будет, что с ними станет?

Ноа не смог ответить на этот вопрос.

— Совет конфискует их. Возможно, часть попадет к людям. Но часть попадет на полки богатых и влиятельных. Таков порядок вещей. Так было всегда. Это десятина Господа. Сто процентов ее принадлежит тем, кто в ней нуждается — а не тем, кто хочет украсть ее для себя.

Ноа покачал головой.

— Бишоп, я не хочу этого говорить. Правда не хочу. Но это место преступления. Ты не можешь здесь оставаться.

Лицо Бишопа ожесточилось. Он навис над Ноа, его мощные мышцы напряглись и стали выпуклыми, в нем появился устрашающий солдат.

— Пока ты не наденешь на меня наручники и не вытащишь отсюда, я не уйду. Ты готов это сделать, Ноа?

Ноа не был готов. Он сомневался, что кто-то другой тоже. Не сейчас. Не после всего этого.

— Я буду спать в ванной в конце коридора. Там есть одеяла. У меня есть вся необходимая еда и вода. Я остаюсь.

Ноа разочарованно вздохнул.

— Хорошо. Я прослежу, чтобы тебя не беспокоили. Мы храним умерших в похоронном бюро. Там не будет места для всех этих… — Он чуть не сказал «трупов», но остановил себя. — Девочкам и Дафне найдется место. Будет. Я свяжусь…

— Я похороню их. Сегодня вечером.

Ноа замялся.

— Ты просто не сможешь — земля замерзла.

— Сначала я разожгу костер.

— Это не имеет значения. Ты не можешь просто закопать тела на заднем дворе…

— Ты еще не понял, Ноа? — Гнев боролся с печалью, омрачающей черты лица Бишопа. — Все кончено. Все рушится. Что мне делать? Позвонить в похоронное бюро? Запросить гробовщика? Они не на работе. У них нет электричества, как и у всех нас. Единственное тело, о котором они сейчас беспокоятся, — это их собственное. Они беспокоятся о том, как сохранить жизнь себе и своим семьям. Все, что мы сейчас можем обеспечить, зависит от нас самих. Никто из государственных чиновников не станет тратить время на то, чтобы выписывать штрафы за неправильно захороненные тела. А если так, то пусть приходят. Я готов к последствиям.

Ноа хотел поспорить. Если бы он не чувствовал себя настолько измотанным, настолько травмированным после этой ночи смерти и резни, он мог бы это сделать. Вместо этого его плечи опустились в знак поражения.

— Позволь мне хотя бы помочь тебе.

Но Бишоп устало покачал головой.

— Это мой крест, который я должен нести. Я сделаю это один.

Его тон не допускал никаких возражений.

— Иди домой к своему сыну. Обними его крепко и скажи ему, что он любим.

Свежее чувство вины пронзило Ноа. Он с трудом мог смотреть Бишопу в глаза.

— Тебе что-нибудь нужно?

Бишоп устало покачал головой.

Когда Ноа повернулся, чтобы уйти, Бишоп заговорил в последний раз.

— Держи глаза открытыми, мой друг. Дьявол — рыкающий лев, ищущий, кого поглотить. И он не всегда тот, о ком ты думаешь.

Глава 55

Ноа

День восьмой

Ноа и Джулиан, наконец, вернулись в дом суперинтенданта далеко за два часа ночи, уставшие и совершенно измученные.

Обычно они выполняли лишь одну из ролей в огромном потоке бумажной работы и процессов. Нужно было собрать и систематизировать доказательства, взять показания, опросить свидетелей, привлечь обвинителей и адвокатов защиты, назначить дату суда. Судебные процессы, вердикты и тюремные сроки.

Теперь он не знал, как все будет происходить.

Хейс сообщил по рации два часа назад. Они выследили Рэя, Билли, Октавию и остальных до жилища Картеров — сорока акров земли за рекой в нескольких милях к северу от Фолл-Крик. Лесной участок располагался на вершине холма, примыкавшего к реке, с крутым оврагом по западному периметру.

На вершине холма стояло полдюжины трейлеров, а также несколько больших сараев, навесов и других хозяйственных построек. У них имелся колодец, доступ к реке и лесу для охоты и заготовки дров. Расположение на вершине холма обеспечивало им преимущество.

Одновременно здесь жили от двадцати до тридцати человек. Все преступники и их женщины, а также несколько оборванных, сопливых детей.

Команда Рэя добралась туда раньше полиции. Когда Бриггс попытался провести арест, их встретили шквалом огня и отбросили назад. Офицер резерва Клинт Молл был ранен в руку, после чего они вынужденно отступили.

Им требовалось перегруппироваться и спланировать операцию по захвату участка.

Это будет совсем не просто. Рэй, Билли, Томми и остальные будут готовы. Они будут готовы к встрече с представителями закона.

Противостояние обещает быть кровавым и жестоким. Полицейский департамент Фолл-Крика сильно уступал в численности. И, судя по сообщениям о множестве полуавтоматического и автоматического оружия в церкви, преступники также превосходили их в вооружении.

Но это вопрос завтрашнего дня. Как и проблема, что делать с телами жертв. Кладбищенский склеп в похоронном бюро «Мерси» уже переполнен.

В качестве временной экстренной меры они завернули тела в промышленные мешки для мусора и перевезли их в большой металлический сарай Пола Истли. Холодная температура должна обеспечить сохранность тел достаточно долго, чтобы разработать план.