На грани безумия (ЛП) - Стоун Кайла - Страница 12

Если что-то серьезное, они удваивали или даже утраивали дозу на более длительный срок, постоянно контролируя уровень гормонов.

Майло был сильным ребенком, храбрым и стойким. Он ведь уже пережил потерю матери в результате самых ужасных событий, которые только можно себе представить?

С ним все будет хорошо. Должно быть.

Ноа сжал руль и поморщился от резкой боли. Тепло в кабине наконец-то отогрело его конечности. Пальцы, уши и нос болели почти как от ожога.

Это означало, что у него, вероятно, только поверхностное обморожение. Боль — это хорошо.

— Я знаю, кто ты, — проговорила Квинн после долгого молчания. — Я помню Ханну Шеридан.

Он взглянул на нее, пораженный.

— Что?

— У меня сегодня день рождения.

Грудь Ноа сжалась.

— Я… ясно.

— Я помню тот день. День, когда она исчезла. — Квинн смотрела в окно. — Не то чтобы планировалась большая вечеринка или что-то в этом роде. Не в канун Рождества. Октавия — моя мать — она обычно забывает. Но в том году она смогла купить мне торт. Бабушка завернула несколько подарков, в основном, принадлежности для рисования. Дешевый блокнот для рисования из «Волмарт». Это был хороший день, я думаю. Мой одиннадцатый день рождения. Ничего особенного.

— Но я помню красные и синие огни, мелькавшие в моем окне на следующий день. Она исчезла в мой день рождения… Я видела ее много раз. Она просто жила своей жизнью. Любила гулять рано утром с ребенком в коляске, всегда в наушниках. Иногда громко пела под то, что слушала. Aerosmith, Pink Floyd или еще кого-нибудь. Каждый раз она останавливалась и махала мне рукой.

— Знаю. — Он втянул воздух так резко, что это ранило его все еще больные легкие. — Ханна всегда отличалась добротой.

Обычно он не любил говорить об этом, но у него не хватало духу прервать Квинн. Эта странная, саркастичная девочка-подросток была расстроена, как и он сам.

Вдобавок ко всему Квинн потеряла члена семьи. Она ведь еще совсем ребенок.

— Я не знаю. Это просто… сильно ударило по мне, я думаю. Не так, как то, через что прошли вы с Майло. Ничего подобного. Но просто… Я гуглила это дело каждый день. Я внимательно следила. Когда они арестовали тебя, какое-то время действительно думала, что это сделал ты.

— Как и большинство жителей Фолл-Крик, — сказал он. — Весь округ так думал, на самом деле.

Он ненавидел вспоминать о тех днях. Подозрительные взгляды и недоверие со стороны друзей и соседей. Чувство изоляции. Одиночество.

Они так и не нашли никаких улик, доказывающих его причастность. Самым ужасным фактом оставался лишь тот, что он был ее мужем, а по статистике большинство женщин убивают самые близкие им мужчины.

Глянцевые полицейские шоу на телевидении приучили людей верить, что на каждом месте преступления остается след ДНК. Реальность оказалась совсем другой.

Через некоторое время дело просто замяли. Ночной снегопад стер все следы, которые могли остаться. Им не на что оказалось опираться. Ни зацепок, ни свидетелей, ни волос, ни отпечатков пальцев. Ни других подозреваемых. Только машина, брошенная на обочине шоссе.

Розамунд Синклер, суперинтендант поселка Фолл-Крик, горячо поддерживала невиновность Ноа. Ее вера в него никогда не ослабевала. Шеф Бриггс в конце концов тоже поверил в него. Со временем подозрения жителей города ослабли.

Ноа никогда не был оправдан. Также как никогда не был осужден. Люди придерживались своего мнения, основанного на слухах, сплетнях, обидах и давней преданности.

Некоторые люди подозревали — и, возможно, до сих пор так думают, — что Ноа убил Ханну вместо того, чтобы позволить ей расторгнуть несчастливый брак. Другие считали, что она бросила его и Майло и отправилась автостопом в Калифорнию, решив полностью избавиться от семьи.

По мнению остальных, существовал кто-то еще. Хищник, который воспользовался возможностью и избежал наказания за убийство. По оценкам ФБР, от двадцати пяти до пятидесяти активных серийных убийц скрываются в Соединенных Штатах.

Ноа не верил, что жена еще жива. Он жалел, что Ханна не сбежала в Калифорнию. Но она никогда бы не бросила Майло. Он знал это, как свое собственное имя.

Он никогда намеренно не причинял Ханне вреда, но все равно жил с огромным чувством вины. Ноа не совершил ничего более ужасного, кроме того, что недостаточно любил свою жену.

В конце концов, это и привело к тому, что он потерял то, что для него было важнее всего.

Квинн пожала плечами, неловко сдвинувшись с места.

— Я просто… Я помню Ханну, вот и все. Я помню, какой сегодня день для тебя. И мне жаль.

Он закрыл глаза и моргнул от внезапной влажности. У горя есть свойство накатывать на тебя, когда ты меньше всего этого ожидаешь, даже спустя годы.

— Спасибо, — произнес он, и это действительно было искренне.

Снег падал все сильнее, становился все глубже. Скоро он станет слишком глубоким, чтобы ездить на машине, если снегоуборочные машины не выйдут на дороги. Если не будет достаточно тех, которые еще работают.

Часы на приборной панели показывали 21:17. С каждой минутой страх и тревога все сильнее сжимали его внутренности. Чем дальше они ехали в этом жутком, безмолвном мире, тем сильнее становился его ужас.

Темнота там, где должны быть города и поселки. Горбы занесенных снегом машин, внезапно выныривающие из черноты, словно склонившиеся горгульи. И неизменно — бесконечный кружащийся снег.

Они могли бы проехать по краю планеты и даже не узнать об этом.

— Что, черт возьми, происходит? — вздохнул Ноа.

— Я же говорила тебе, — сказала Квинн, но в ее голосе не слышалось ни триумфа, ни ликования, только сокрушенная покорность. — Это конец света, каким мы его знаем.

Глава 15

Ноа

День второй

— Папа? Электричество до сих пор не работает.

Ноа застонал и глубже зарылся под груду одеял. Холод просто зверский.

Он перекатился к сыну и открыл глаза. Казалось, что его ресницы склеились. У него болела голова. Болело все тело, ныли мышцы.

Майло уже сидел и потирал лицо своими маленькими кулачками.

— Счастливого Рождества, папа.

Вчерашние события нахлынули с новой силой. Часы на морозе, страх и паника, борьба за то, чтобы Майло или он сам не умерли от переохлаждения. Мертвые тела.

Ноа заставил себя сесть, отодвинув диванные подушки, которые они сложили вокруг себя накануне вечером.

Серый утренний свет струился в комнату. Прошлой ночью у него не хватило сил закрыть единственное окно одеялом, а жалюзи не защищали от холода.

Ноа выбрал самую теплую комнату — вернее, наименее холодную. Его кабинет находился в самом центре дома, с наименьшим количеством окон.

В гостиной имелся камин, но они использовали последние дрова, наслаждаясь предрождественским костром с жареным зефиром, «сморами» и поздними сказками на ночь.

Он старался, чтобы Майло получал от этого удовольствие. Используя маленький фонарик, чтобы видеть, они быстро сделали крепость из подушек и подушечек, которые стащили с дивана, расстелили поверх них одеяло и запихнули туда столько спальных мешков и одеял, сколько он смог найти.

«Форт» удерживал тепло их собственных тел, когда они прижались друг к другу и провалились в сон. Они оба все еще оставались в зимних куртках с прошлой ночи, хотя Ноа пришлось снять ботинки и влажные носки и надеть свежие себе и сыну.

— Счастливого Рождества, дружок, — сказал он, хотя на душе совсем не весело. — Как ты себя чувствуешь?

Как только они вернулись домой вчера вечером, Ноа снова проверил его состояние: усталость, мышечная слабость, головокружение, тошнота.

Майло выглядел нормально. Сегодня утром с ним тоже все в порядке.

Майло попытался вырваться из его хватки.

— Хорошо, папа. Я в порядке.

— Дай-ка я тебя хорошенько осмотрю. — Ноа проверил щеки, нос и уши Майло. Они покраснели и потрескались.