Лето выбора (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 19

А вот Заручко как раз речку знал.

И где можно переправиться, и как, и когда... и желательно, следов не оставить.

Пару переправ он-таки осуществил. Его люди, с пулеметами, нанесли Илье... не то, чтобы значительные потери, но неприятно же!

Это и докладывали сейчас Никону.

Счастливый слушал и радовался. Пока все шло правильно.

А еще правильнее то, что Илья разозлился. И его полк послушно шел туда, где его и хотел видеть Никон - в ловушку под селом Егорьевка.

Хотя этого села им так и так не миновать было. Все ж транспортный узел.

Один из?

Но важный.

Справятся ли? Посмотрим... пока все шло по плану.

***

Вечером следующего дня Илья Алексеев с отвращением смотрел на Егорьевку.

И это - село!?

Похабень какая-то, сплошные хатки, и те соломой крыты. Единственное здание под черепичной крышей - вокзал. Объяснять Илье, что солома соломе рознь, а глины тут в окрестностях нет, и черепица золотой получится, коли ее откуда везти, никто не стал. Да и к чему?

Пусть фыркает, его дело.

Илья фыркал, но задачи офицерам ставил. Хотя какая там задача?

- Я атакую вниз по холму. На всякий случай, вдруг у них есть пулеметы или еще что, рота Изместьева должна выйти к железнодорожном у полотну и взорвать его. Рота Белкина - то же самое. С другой стороны. Что говорит разведка?

Разведчиков Илья не слишком любил - за независимость и высокое самомнение. Но понимал, что без них никуда.

Разведчики отвечали ему полной взаимностью, особенно их начальник, жом Мельников. Ну да, так получилось, что он своим умом и трудом выбился из простых.

Не тор.

Зато майор.

И Алексеев время от времени поглядывал на него... своеобразно. Вслух ничего не говорил, но ведь разведка же! Сложно ли узнать, что твой генерал тебя считает выскочкой и пролазой, который незаслуженно занимает свое место?

- Никон идет к селу, - отчитался разведчик. - Будет уже завтра, тор генерал. А пока там человек сто... может, сто пятьдесят. Не больше. И те... счастливчики, одно слово. Сброд с бору по сосенке, таких разметать - плевка не стоит.

О том, что Никон В СЕЛЕ он говорить не стал. Ложная информация?

Да, вот так.

Но тут уж виноват сам Илья.

Жом Мельников и так поглядывал на сторону освобожденцев, а после того, что творил генерал в несчастной волости...

Есть пределы всякому терпению. А поскольку подчиненных разведчик подбирал под себя, они и думали примерно одинаково. Можно убивать ради защиты. Но ради забавы?

В их глазах Алексеев перешел некую грань, за которой нельзя оставаться человеком...

Децимация была последней каплей. Эти места надолго запомнят Алексеева и надолго его возненавидят. Здесь детей не будут называть Илюшками.

- У них точно нет пулеметов, майор?

- Клянусь, тор генерал! Мы едва успели, но пока... там едва ли сотня человек. Ружья какие-то есть, как бы не прадедовских времен, это ж самое сердце волости, считай. Чего им тут защищаться? На границе у них патрули, а здесь-то они считают, безопасно. Таких сел по волости много.

Илья глубокомысленно кивнул. Сомневаться ему и в голову не пришло. К чему?

Мысль, что Никон не дурак тоже не приходила. Чего ей в пустоте делать? Хотя мог бы и подумать, что если имеется транспортная развязка, то защищать ее будут серьезно.

Не подумал.

- На рассвете - атакуем.

***

Говорят, белки чувствуют непогоду.

Скачет рыжуха по веткам? Все будет хорошо. Даже если небо все в тучах, скоро и разветрится, и снега не будет.

Спряталась в домик?

Жди беды. Уж морозов - всяко.

Женя Белкин тоже предчувствовал.

Вот как хотите... свербело!

Мозжило, тянуло, давило, плющило... сколько слов не подбери, все одно - тяжко на душе. Нехорошо, неправильно.

Подошел денщик, присел рядом.

- Тор полковник, разрешите...

- Без чинов, Пахом, - отмахнулся Женя.

Какие там чины? Всю войну вместе, считай, под одним одеялом... последним куском хлеба делились. Давно уже не хозяин и слуга. Давно уже друзья, крепче некуда. Пахом своего полковника опекает, что та нянька.

Женя никому не позволяет и косо взглянуть на хромого вояку. Подумаешь, колено не гнется? Передвигаться так быстр не может, только в седле себя хорошо чувствует... и что? Зато не предаст. А это куда как ценнее проворства.

- Соврал Мельников. Что хотите со мной делайте - соврал.

Женя насторожился.

- С чего ты решил?

- Я ведь деревенский, тор. Не забыл еще старых ухваток. Пошел сегодня на речку, рыбки половить, а река-то мутная.

- Илистая...

- Илистая, да не такая. Словно ее поверху где взмутили, а вниз облако пошло...

Женя кивнул.

Допустим. Река мутная, но тому могут быть и естественные причины. Не обязательно ее кто-то вброд переходил, или еще чего...

- Рыбы, почитай, нет. Словно распугали.

- Или сама ушла. Тоже бывает.

- Птиц не видно.

Женя вздохнул.

- понимаешь, Пахом, сказать это Алексееву я могу. И добавлю, что беда идет. Знаешь, что он скажет?

- Знаю. Посмеется.

- То-то и оно. Приказ я получил, выполнять надо.

- Надо, тор. А нельзя ли его как-то иначе выполнить? Чтобы мы уйти успели? Ежели чего? Или не в том месте к насыпи выйти... не моего это ума дело, а все же...

Женя задумался.

Железнодорожное полотно через Хормель прокладывалось с учетом рельефа местности. Холмистой. И речка еще.

Поэтому Егорьевское было устроено неподалеку от реки. А вот железнодорожная ветка огибала один холм, второй, некоторое время шла вдоль реки, пересекала реку... вот, если там?

Илья отдал приказ перерезать пути, обойдя село слева. В принципе, он так может и поступить. Обойти село, но пойти не к железнодорожным путям, не сразу... просто выйти придется на час раньше, или чуточку задержаться с приказом...

Получится?

Должно.

Женя задумчиво кивнул, и сам осознал, как ему стало вдруг легче. Теплее, что ли?

- И когда я так промерзнуть успел?

- А вот я сейчас чайку согрею, тор, у меня и заварка припрятана хорошая, еще с ранешних времен... не извольте беспокоиться, и медку ложечка найдется...

Пахом, которому тоже полегчало, захлопотал вокруг, и тоже подумал, что вечер какой-то сырой.

Промозглый, что ли?

Или это Хелла взгляд бросила? Вот душа и заледенела? Впрочем, на войне не до таких материй.

***

Рота Изместьева шла, как приказано.

Им надо было обойти село справа, выйти к железнодорожной ветке и перерезать ее. Так уж оно было расположено. Холм, ветка, которая его огибает как раз справа, потом переправа через реку, еще один холм, на этот раз слева - и в долине, собственно, Егорьевское.

Идти им предстояло достаточно долго - часа два-три, поэтому шли ходко. Им бы надо еще в час Волка выйти, да не получилось.

Разведка донесла, то все спокойно, подвоха никто не ждал... и когда сухо захлопали выстрелы, сначала даже не осознали, что происходит.

Потом уже, через пару минут... да, бросились на землю, отстреливались, но поздно, непоправимо поздно.

'Счастливчики' расстреливали противника, словно в тире. Они-то эту местность знали, устроились заранее, засаду подготовили, окопались...

И палили по живым мишеням.

Никон хоть и был за анархию, но не у себя в войске. И если кто решился бы ослушаться его приказа... этим людям не посчастливилось бы. Рука у атамана была тяжелая.

Изместьев умер одним из первых.

Он так и не поменял свой блестящий гвардейский мундир на нечто более темное, простое... хотя война! Но ведь и задание было простое! Пройти, взорвать, вернуться...

Подвоха никто не ждал, а получилось...

На черной земле, на зеленой молоденькой травке остались лежать несколько десятков трупов. Остальные попросту попали в плен. И вскоре позавидовали мертвым.

Забегая вперед, Никон гуманностью не отличался. И пули жалел. Поэтому по-простому приказал своим ребятам поупражняться в 'рубке лозы'.