Весна веры (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 47

Она для того стояла, чтобы ты, быдло беспамятное и безродное, в ней сортир устроил?!

Но перед дверями стоял старенький священник с иконой в руках. И лицо его светилось неподдельным счастьем.

– Да благословит вас Единый! Да защитит он вас, да поможет во всех начинаниях…

Валежный быстро подошел под благословение. Ненадолго.

– Батюшка, мне нужна ваша помощь.

– Чем смогу быть полезен, чадо Единого?

– У нас есть раненые. И им требуется помощь и утешение. Место, где их можно разместить.

Санитарный поезд тоже пришел в Беркут. Но одни они не справятся. Это точно.

– Все сделаю, чадо. Куда идти? Куда людей отправлять?

– Пригород. Мы вошли в город с востока, вот там…

– Сделаю, чадо. И тех, кто на площади сегодня пал, похороним с почестями. Под Храмом склеп есть, его уж давно не открывали, но сегодня сделаем.

Валежный кивнул.

– Я передам список тех, кто погиб.

– Павшим в бою, положившим жизнь за други своя, дорога в Царствие Небесное сразу открывается. Они не просто мученики – они хранители земли Русинской.

– Спасибо, баютшка.

– Это вам спасибо, сынок. Даже не думай – все сделаем!

И было видно – действительно сделает. Если уж сумел людей сберечь, им встречу с колоколами организовать… вот и помощник коменданту города. Потом помолится, а сейчас Беркут к нормальной жизни возвращать надо.

Петер, чтоб тебе еще раз на том свете сдохнуть! Развел сволочь, а нам теперь хоть ты из кожи лезь! Где справедливость!?

И где, мать-перемать, твоя наследница?!

Яна, путешествие…

– Е – три!

– Мимо! Ка – пять!

– Ранен!

– Ка – шесть?

– Убит! Мам, ну ты даешь!

Яна ухмыльнулась. А вы думали, салаги! В «морской бой» она кого угодно утопить могла! Наловчилась! Из Карева они уехали еще вчера утром.

Когда Федору Михайловичу сообщили, что Валежный взял Сарск, купец больше ни минуты не промешкал. Приказал собираться и дал сутки на сборы. Сутки.

Не больше, не меньше. Что не успеем с собой взять – то оставляем. Увязать в узлы, спустить в потайной погреб и крышкой закрыть. Гвоздями забить.

Добро жалко?

Кому жалко, тот остается, сторожит! Но оставаться никто не пожелал.

В итоге поезд выглядел так[16].

Возок с Федором Михайловичем и его сыном – первый.

С Яной и детьми – второй. С прислугой – третий и четвертый, правда, менее уютные и роскошные, но Федор Михайлович брал с собой всех желающих поехать.

Четыре телеги с добром. Две с фуражом и провизией.

Десяток заводных коней.

Яна рехнулась бы уже на стадии организации, а купцу и ничего. Доволен, что тот слон! Все сделал, все устроил, всех построил – и ведь все работает, словно часы! Два раза в день остановка. Размять ноги, оправиться, перекусить. Потом опять дорога.

У детей на всякий случай есть ночные вазы! Даже про это не забыл!

Яна старалась развлекать малявок по мере сил. Рассказывала истории, которых знала очень много, играла с ними в карты, в морской бой, разучивала стихи, песни…

И радовалась.

Она рядом с сыном. Вот он, ее Гошка, смотрит счастливыми глазами на мать. Она все сделает, чтобы не подвести сына. Интересно, как там дела у Нини? То есть у Зинаиды?

Скорее бы в Герцогства!

Единственным тараканом в бочке меда был, конечно, Михаил.

Кретину не известно слово «нет», – пели когда-то они в спортивно-оздоровительном лагере. И это было абсолютно верно.

Отказа Михаил не понял. Вообще. Ни одного, даже прямого посыла в такие дали, что все ЛГБТ-сообщество не дойдет. Так и продолжал липнуть при любой оказии. И отец его не мог урезонить.

То дурачок руку подает, то стихи читает, собственного сочинения, то угощает вином из своей фляги, а по местным меркам это очень неприлично…

Яна отбиваться не успевала. Но убивать-то не за что?

Пусть пока живет.

Им предстояла дорога сначала в Беркут, по краю Хормельской Волости, потом в Сарск, а оттуда и в герцогства. И побыстрее бы! Поскорее!

В Русине Яна не чувствовала себя в безопасности. А потому и оружие всегда было при ней. И у детей тоже. Но ехать им предстояло еще дней десять, не меньше. А хватит ли у нее терпения? Или она Михаила в сугробе прикопает?

Яна не поручилась бы ни за один вариант.

Алоиз Зарайский. Карев

Легко ли пройти по следу женщины с четырьмя детьми?

Это как сказать! Примета, конечно, хорошая, но время очень плохое. Несколько раз жома Зарайского едва не пристрелили, два раза пытались ограбить, один раз направили не по той дороге и он потерял малым не трое суток. Хорошо еще жив остался.

Но вот он в Кареве.

Теперь надо отыскать дом купца Меньшикова. На воротах хорошо запомнили Яну, которая про него расспрашивала, а потом продали информацию Алоизу по сходной цене.

Куда там завернуть?

СВОЛОЧИ!!!

Не было у жома Зарайского других слов, не было!!!

Столько проехать – и встать перед закрытой дверью и заколоченными воротами?! Это, знаете ли, даже не издевательство, это… ЖУТЬ!!!

– Так уехавши они! – сообщила словоохотливая соседка. – Ишшо кады уехавши…

Пара монет помогла уточнить информацию.

Приезжали к купцу гости? А то как же, баба с детьми! И жили они у него, и уехали с ним… вроде как баба ему внуков привезла! Дочка-то у купца погибла, а вот внуки уцелели…

Вот они вместе все и уехали. Буквально пару дней тому назад!

Куда?

Да вроде как в Сарск! А уж каким путем они поедут – только им и ведомо! Купец не доложился…

Алоиз заскрипел зубами. Но отчетливо понял, что если сейчас пустится в погоню, то пользы не будет. А потому еще пара монет…

Мыться, бриться, отсыпаться, отъедаться.

За купцом он поедет только через три-четыре дня. Заодно и точно разведает, куда он направился. В каком составе, по какой дороге…

Алоиз даже лионессцев уже не так боялся. Столько насмотрелся… сможет его тор Дрейл найти? Что-то сомнительно! Но даже если и найдет…

Сейчас в Русине не одного лионессца потерять можно – а целую сотню. Пусть ищет.

Почему Зарайский до сих пор не бросил все и не удрал? Ответ был прост.

Наследница императора! А если – правда? И она не замужем? Авантюрист настроился на самый крупный выигрыш в своей жизни!

Ас-Дархан. Илья Алексеев

Не так Илья представлял себе свою свадьбу.

Нет, не так…

Не тот город, не то место, не та невеста…

Он мечтал о Звенигороде, его главном соборе, об Анне рядом, в белом, кружевном, воздушном… Петер, с благосклонной улыбкой, генеральский мундир на самом Илье, белые голуби в вышине небес…

Вот голуби никуда не делись.

В Ас-Дархане они водились. А как гадили!

Спасибо, хоть коровы не летают! Маргоше повезло, а вот Илья не увернулся и был вынужден отчищать мундир от гадкой черно-белой кляксы.

И невеста была не в белом, и народа раз-два и обчелся… ее мать, брат да дед Савва – вот и вся семья. Это если не забывать, что у Ильи и того не было.

Всех положили, сволочи!

Ничего, он еще с освобожденцев плату втрое возьмет! Впятеро!

Священник гнусил что-то о любви и заботе, а Илья, словно в первый раз видел, разглядывал свою женщину. Свою жену…

Маргоша, увы, относилась к тем женщинам, которые во время беременности теряют половину красоты. Потускнели и словно свалялись пышные волосы, покрылась пигментными пятнами нежная кожа, да и носила ребенка она плохо, то ее мутило, то тошнило…

До срока доносит – уже счастье будет.

Но Илья принимал на себя ответственность за Маргошину судьбу. Навсегда.

Кольцо надевал, в губы целовал, обещал любить и беречь, заботиться и почитать… мать невесты утирала слезы. Дед Савва тоже. Мальчишка стоял, смотрел волчонком. Впрочем, Илью такие мелочи никогда не интересовали. Душевной тонкости в нем было, что в стенобитном таране.