Лунная дорога. Часть 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 39

– Очень вкусно, спасибо.

Допив кофе и съев пару тостов, я ушла переодеваться, оставив нечаянного гостя на попечении брата. Привела себя в порядок и вышла.

Панов с Максом сидели в большой комнате и о чем-то негромко беседовали. Не считая нужным миндальничать, я громко объявила:

– Я готова. Пошли?

Виктор тут же с такой готовностью вскочил, что Макс откровенно расхохотался. Выходя из дома, я заметила:

– Ты на брата внимания не обращай. Он по жизни такой несерьезный. Он ответственно только к своей науке относится, все остальное для него трын-трава.

– Я бы так не сказал, – Панов был несколько даже уныл. – Он меня тут на предмет почтительного к тебе отношения прорабатывал. Весьма строго.

– Да? – я удивилась. Не предполагала, что Макс вдруг вздумал озаботиться моим благополучием. – И что он тебе говорил?

– Ну что может сказать любящий брат парню, которому нравится его сестра? Вот это все он мне и сказал.

Это называется сказать, ничего не сказав. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось.

Мы весь день проходили по усадьбе графов Шереметевых. Лучше бы побывать здесь летом, так как парк и пруд мы посмотреть не смогли, но все равно это было неимоверно интересно, познавательно и просто восхитительно! Но вот ноги так устали, что при одной только мысли о походе в театр отозвались таким болезненным стоном, что я поняла – сегодня никаких театров не предвидится.

Объявила об этом Виктору, и он всерьез расстроился.

– Но почему? В театре же сидят. Это же пассивный отдых!

Единственный отдых, который я теперь признавала – это лежание на диване с задранными вверх ногами. Но говорить об этом не стала. У этих мальчишек воображение такое живое, неизвестно, что он в своей головушке себе нарисует.

Стараясь заранее возместить прожитый без меня вечер, Виктор предложил:

– Тогда давай завтра поедем на автобусную экскурсию по Москве? А вечером в кафе сходим. Артистическое. Там наверняка артисты будут знаменитые.

Меня артисты никаким боком не интересовали. В фанатки я не годилась точно. Но Панов продолжал настаивать, упорно расписывая прелести этого самого кафе.

– У меня на него денег нет! – нашла я убойный аргумент. – А за твой счет я не пойду, это неприлично.

Он сник.

– Но почему? Я же ходил за твой счет в театр. Денег же ты с меня не взяла.

И чего он сравнивает? Или театр, пусть не такой уж и дешевый, или кафе, только за вход в которое нужно наверняка отдать в несколько раз больше!

Но он разозлился.

– Мы идем завтра в кафе, и точка!

Ишь, раскомандовался! И чего он там потерял? Вдруг меня осенило – там же наверняка можно будет танцевать! А танцы – это же законные обжималки! И все сразу встало на свои места.

– Тебе обжималок не хватает? – подозрительно спросила я у него.

Он тут же покраснел. Уши аж запламенели. Это выглядело забавно, и я хихикнула. И внезапно согласилась, удивляясь самой себе:

– Ладно, сходим, но без танцев!

Он распрямил плечи и быстро закивал. Понятно, мое условие он выполнять и не собирался.

Придя домой, я скинула кроссовки, думая, что было бы с моими бедными ножками, надень я свои сапоги на пусть небольшом, но каблучке. Наверняка бы сейчас на четвереньках ползала!

Приняла душ, несколько раз обдав горящие ступни прохладной водой. Вышла из ванной, натянула халат, побрызгала ноги охлаждающим спреем и завалилась на диван, выполняя страстное желание задрать ступни повыше. Кровь от них отхлынула, стало полегче. Но идти все равно никуда не хотелось, хотя было всего-навсего шесть часов вечера.

В семь заявился брат. Непривычно серьезный и деловой.

– Давай-ка вставай, хватит валяться, сейчас хозяин квартиры придет. Он мужик мировой, но я стараюсь, чтоб в доме во время его визитов был порядок. Так что помогай.

Вместо отдыха мне пришлось мыть полы, хорошо, что Макс предварительно их пропылесосил. Мыла большой шваброй, так что получилось быстро. Подоконники протирала, одновременно выясняя, почему вдруг нас решил навестить хозяин.

– Ты что, за квартиру вовремя не платишь?

– За коммуналку я плачу всегда вовремя, у меня автоплатеж в банке. А за аренду ничего не плачу, он же дедов друг. Считается, что я за квартирой просто слежу. Я тебе об этом, кстати, говорил.

– Странно, ничего не помню. Альтруист он, однако. Такие деньги профукивает.

– Это для нас «такие деньги», а для него мелкая мелочь. Он и квартиру-то эту купил во время кризиса, для него это просто вложение денег.

– Деньги прибыль должны приносить. Иначе это их выброс на ветер, – озвучила я общеизвестную истину.

– Они и приносят. Эта квартирка подорожала чуть ли не вдвое. Если он вздумает ее сейчас продать, окупит все затраты и в барыше останется.

Я не стала вникать в тонкости подобного бизнеса, не мое это. Пусть делают что хотят, мне-то что?

Едва закончила с протиркой рам и внутренних стекол, как в двери позвонили. Хозяин! Похоже, звонил он чисто из вежливости, раз уж у него была проходилка от подъезда, то и от дверей собственной квартиры ключи были наверняка.

Макс быстро открыл замок, впустил в дом крепкого мужчину средних лет в длинном черном пальто из кашемира, явно очень теплом. Выглядел мужчина представительно, сразу видно, что весьма и весьма обеспеченный.

Поздоровавшись и сняв с помощью Макса пальто, остался не в костюме, как я ожидала, а в обычных черных джинсах и сером вязаном крупной вязкой свитере. Мне не хотелось присутствовать при их встрече, но гость спросил у брата:

– А где сестра? Я ее давненько не видел.

Макс беззастенчиво гаркнул, и мне пришлось выйти из комнаты. Мужчина, чуть прикрыв веки, посмотрел на меня и заметил:

– Как ты выросла, Маша! Все больше и больше становишься похожа на свою мать, – в его голосе в самом деле послышалась боль, или мне это только показалось?

Я перевела вопросительный взгляд на Макса, но он покивал головой в ответ на слова хозяина:

– Да. Но мама красивее.

Мужчина заметил, что я смотрю на него с недоумением.

– Ты меня не помнишь? Хотя ты была совсем малышкой, когда мы виделись в последний раз. Я Денис Дмитриевич, – и он уставился на меня с немым вопросом.

Но мне его имя ничего не сказало. Мало ли у деда друзей! Он вообще очень общительный человек.

Денис Дмитриевич отвернулся от меня с некоторым разочарованием. Посмотрел вокруг и спросил у брата:

– Как дела у тебя, у родителей?

Тот, недолго думая, доложил:

– У меня все в порядке, а вот родители развелись.

Денис Дмитриевич замер и даже побледнел. Что это с ним? За кого он так переживает? За маму или за отца? Потом осторожно спросил:

– А что случилось?

– Ничего особенного. Надоели друг другу, – обыденно пояснил Максим. – Прожив вместе почти тридцать лет, выяснили, наконец, что не сошлись характерами.

На мой взгляд, это было нетолерантно по отношению к родителям. Но кто знает, может, так и нужно отвечать на слишком уж личные вопросы?

Денис Дмитриевич покачал головой.

– Странно. Они казались такой дружной парой, – сказал он с осуждением. Но к чему относилось осуждение, я не поняла. К тому, что они разошлись, или он не одобрял сам их брак?

После этого он как-то очень уж быстро ушел, даже не посмотрев по сторонам и отказавшись от кофе, а меня начали грызть подозрения.

– Макс, а ты его давно знаешь?

– Он приятель деда. Когда меня пригласили в московское НИИ, мне только место в общаге предлагали. Дед был против общаги, созвонился с Денисом Дмитриевичем, и тот разрешил мне пожить у него. В смысле, в его квартире. А что?

– Он говорит, что видел меня, правда, маленькой. А ты его не помнишь? Ты же старше. Он у нас бывал?

– Понятия не имею, – брат не придал значения такой ерунде. – Может, и бывал. Но скорее уж, у деда. Он же его друг, а не наших родителей.

Это все мужчины такие нелюбопытные или только мой братец?