Лунная дорога. Часть 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 18

Зря сказала. Любопытная мамуля тотчас повернулась к подходившему к нам парню и изучающе его оглядела. Потом выдала на-гора, не понижая голоса:

– Габитус пропорциональный, мускулатура хорошо развита. Он что, качается?

– Он в деревне живет, мама, – сердито прошипела я в ответ. – Ему качаться не надо, он физическим трудом занимается.

– Да? А почему он тебе не нравится? С виду ничего, симпатичный, – и все это не понижая голоса!

Я рассерженно покраснела. Ну и мамуля! Никакого такта!

– Я тебе потом объясню, почему он мне не по нраву, мама. А сейчас помолчи, пожалуйста.

Она недоуменно пожала плечами. Увидев соседей с пятого участка, почапала к ним поболтать, оставив меня без прикрытия. Вот ведь предательница! Или она это сделала нарочно? У мамы никогда ничего не поймешь.

Красовский, широко улыбнувшись, шлепнулся на мое покрывало, нагло проигнорировав и мои слова «здесь занято», и откровенное недовольство парней.

– Привет! Рад тебя видеть, – и грустно усмехнулся в ответ на мои сурово сведенные брови.

– А я нет! Ты что, русского языка не понимаешь?

– Не не понимаю, а не принимаю. Чего ты злишься? Хоть бы спросила, как я себя чувствую, я же прилично так грохнулся.

– Ага, ты грохнулся специально, исключительно для того, чтоб я с воплем «убился, родненький» принялась скакать вокруг тебя, как полоумная. Много раз такой спектакль устраивал?

Он вытянул длинные мускулистые ноги в черных шортах и, не отвечая на вопрос, спросил:

– Покататься хочешь?

– С тобой – нет. А твой байк как такие кренделя выдерживает?

– А что ему станется? Он железный. Заменил деталь и снова в путь. А с кем ты кататься хочешь? – и он ревнивым взглядом оглядел сидящую неподалеку компашку.

– С кем хочу, того здесь нет, – я решила выдумать несуществующего друга, чтоб избавиться от приставаний Красовского.

У него от злой ревности глаза превратились в узкие щелочки.

– Так у тебя парень есть? – недоверчиво уточнил он.

– А почему бы у меня и не быть парню? Я что, уродка? – что-то меня не в ту степь понесло, я это понимала, но остановиться не могла. Как-то плохо на меня общение с Красовским влияет.

Он скользнул по мне слишком уж восхищенным взглядом.

– Ты краше всех, даже киноактрис. Но я тебя все равно никому не отдам! – это у него прозвучало как воинская присяга перед знаменем.

Мне стало скучно. Я откровенно зевнула, чтоб он понял, что мне его обещания или угрозы, смотря как их оценивать, до фонаря. Укоризненно кивнула мамочке, давая понять, что той пора прервать нашу миленькую беседу.

Она послушно оторвалась от болтовни с соседкой и подошла ко мне.

– Домой?

Я встала и подняла край покрывала, давая понять Красовскому, что он тут лишний. Тот неохотно поднялся. Мама посмотрела на него внимательнее и воскликнула:

– Леша Красовский! Ты же внук Петра Алексеевича?

Он вежливо поклонился, воспитанный такой, блин.

– Да.

– Как дедушка поживает? – мама широко улыбалась, в самом деле чем-то обрадованная.

– Нормально. Ворчит только много.

– Ну как без этого еще молодежь-то воспитать? – и одобрила: – Правильно делает, что ворчит. С вами без этого нельзя.

Сложив покрывало и полотенце, я подхватила разговорчивую родительницу под локоток и повлекла к дачам по усыпанной галькой дорожке.

– Всем пока! – послала прощальный привет в никуда и отправилась домой.

Мы с мамой не успели дойти до общей ограды, как сзади раздались крики и звуки ударов. Обернувшись, увидела отвратительную картину: Красовский в одиночку дрался с четырьмя парнями. И совершенно спокойно держал удар.

Вот он завалил сначала одного, потом другого, расквасил нос третьему, при этом умудряясь ловко уворачиваться от кулаков невесть от чего рассвирепевших парней. Драка кончилась только тогда, когда к ним подошли взрослые мужчины и потребовали прекратить безобразие.

Будто почувствовав мой взгляд, Красовский повернулся ко мне и жестом победителя вздернул вверх обе руки. Укоризненно покачав головой, я отправилась дальше.

– Мальчик реально крут! – мама была в неподдельном восхищении. – Классно! Будто триллер посмотрела. Настоящий боец. Он в армии был?

– Был. В десантных войсках, – хмуро призналась я.

– Да, сразу видно. Настоящий мужчина. Он мне напомнил… – тут мама нахмурилась и замолчала.

Я не утерпела.

– Папу?

По ее губам проскользнула пренебрежительная насмешка.

– Нет. Антон никогда суперменом не был, – и только ради справедливости добавила: – Но и слабаком тоже. Так, серединка наполовинку.

Похоже, мама всерьез разочаровалась в отце. Может, случилось еще что-то, о чем я не знаю?

– Давай пойдем скорее, комары уже начинают донимать, – мама высвободила свой локоть и пошла вперед, о чем-то задумавшись.

Мы вернулись на дачу. Я с удовольствием посмотрела на систему полива, мелкими капельками увлажнявшую землю. Хорошая штука. Раньше мы с бабушкой каждый вечер с лейками таскались, но вот уже лет пять отец поставил оросительную систему, и все хоккей.

Устроились на кухне пить вечерний чай. Включили телевизор и, не вникая в пустословие диктора, перекусили, думая каждая о своем. Потом разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.

Утро выдалось солнечным и ясным. Выглянув во все окна, дабы убедиться в отсутствии засады, я вышла на крыльцо. С удовольствием потянулась и улыбнулась солнышку. Оно мягко грело кожу, еще не припекая, и мне захотелось петь во все горло. И я даже открыла рот, чтобы запеть, не во все горло, а так, негромко, для себя, и осталась стоять на одном месте, не веря своим глазам.

На лавочке, что была сколочена на крылечке для тяжелых сумок, лежала маленькая бархатная коробочка глубокого фиолетового цвета. Под ней белел листок бумаги.

Оглянувшись по сторонам в тщетной надежде увидеть Красовского, опять проникшего на участок без разрешения, взяла листок и прочитала:

«Дорогая, это тебе. Еле нашел камень в цвет твоих глаз. Надеюсь, ты будешь носить это кольцо в знак нашей помолвки.»

Я несколько минут постояла, с силой сжимая и разжимая кулаки в зряшной попытке сладить с накатывающими волнами даже не злости – ярости.

Нет, он нормального языка точно не понимает. Изучающе посмотрела на коробочку. Открыть или нет? Любопытство пересилило, и я осторожно, опасаясь неприятного сюрприза, на вытянутой руке открыла коробочку.

Там на такой же фиолетовой бархатной подложке лежало кольцо. Я не сильна в драгоценностях, но мне показалось, что оно жутко дорогое. Металл был белым. Я посмотрела на клеймо внутри кольца, там виднелся знак Pl. Это что, платина? Кошмар какой! А темно-синий камень, разбрасывающий вокруг сноп ярко-синих искр, это что, сапфир? У меня аж мороз по коже прошел, уж не знаю, то ли от восторга, то ли от возмущения.

У мамы серьги и кольца с аквамарином есть, он светлее, а с таким синим камнем я видела кольцо только раз, на прилавке в центральном ювелирном магазине города, когда мне на пятнадцать лет золотую цепочку покупали.

Красиво, но не для меня. Вообще странный тип этот Красовский. Он решил, что меня купить можно, что ли?

Раздраженно захлопнула коробочку. Немного подумала и решила отнести ее в Ясени, отдать деду с бабкой Красовского. И попросить передать ему, что мне его подарки ни к чему, пусть ни на что не надеется. Главное, его самого не встретить. Уж очень он напористый и отказов не понимает.

Все-таки как хорошо, что завтра я уезжаю. Что-то мне его прессинг вовсе не нравится. Беспокоит даже.

Отнесу, но сначала перекушу. Набрала помидорок, огурчиков, сделала салат с оливковым маслом, съела и задумалась. Как мне выбраться с дачи незамеченной?

Загримироваться? Но для этого у меня ничего нет. Попросить Вадьку подвезти меня в Ясени – значит спровоцировать очередной мордобой.

Думала я, думала, но ничего умного в голову не приходило. Глупость одна, типа тайно прорытого мной хода за общую ограду. Понятно, лишек перечитала книжек про шпионов и прочих криминальных элементов.