Лунная дорога. Часть 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 11
- Предыдущая
- 11/59
- Следующая
Не успела собрать и половины, как мои руки прижали к бокам чьи-то сильные ладони и знакомый нагловатый голос проговорил:
– Привет, красотка! Вот теперь мы поговорим спокойно, на равных, без членовредительства.
Вот блин! А шокер в кармане. И как теперь его достать?
– Ты не боишься, Красовский? Мне твое вторжение на мою территорию не нравится. Я сейчас вопить начну. Все соседи сбегутся.
Он наклонился к моему уху и нежным таким, сладеньким голоском нахально пообещал:
– А я тебе рот зажму.
Рот зажму? А это выход! При этом ему придется одну мою руку отпустить. И я смогу дотянуться до шокера.
Я открыла рот и сделала вид, что сейчас заору. Как я и рассчитывала, он оторвал правую руку от моей ладони, но умудрился перехватить ее другой рукой, зажав обе мои. Я попыталась выдрать руки, но парень оказался слишком силен. Меня накрыло неприятное чувство беззащитности.
С зажатыми ртом и руками стоять было неудобно. А Красовский ласково шептал мне на ухо:
– Ты такая милая девчонка, я от тебя просто тащусь. Если хочешь, ты у меня единственная будешь. Ей-богу, не вру! Я таких, как ты, еще не встречал.
Нет, он точно псих! Единственная! Злости у меня прибавилось, я дернулась изо всех сил, вытащила-таки правую руку, скользкую от раздавленных ягод, сунула ее в карман. Пока он пытался поймать упущенную руку, выхватила шокер и с чувством восстановления справедливости ткнула ему в живот. И тут же рванулась, чтоб разряд не догнал и меня.
И вовремя. От изумления он отшатнулся, скорежился и застыл, пережидая боль. Я быстро сняла с шеи корзинку, стараясь не рассыпать собранные ягоды, и злорадно посмотрела на ухажера.
Ему и в самом деле было больно. Он сжал побелевшие губы, склонил голову и стоял так, не в силах выговорить ни слова.
Но я-то говорить могла, чем и воспользовалась:
– Гад ты, Красовский, просто гад! И не думай, что я о твоем вояже к нам родителям не расскажу. Я не просто расскажу, я еще и нажалуюсь. Отец непременно с тобой разъяснительную беседу проведет. Хотя тебе не привыкать, с тобой наверняка участковые часто беседуют на тему «что такое хорошо и что такое плохо».
Он немного отошел и помотал головой.
– Что, не беседуют? – мне в это не верилось. – Ни за что не поверю, чтоб на тебя никто не жаловался. Ты же просто козел!
Он с трудом поднял голову и как-то шепеляво выговорил:
– Никто на меня не жаловался. Парням невместно, а девчонкам нравится. Ты первая… – и он замолчал, пристально глядя на меня.
Я поразилась.
– Нравится? Что нравится? Как их нагло лапают?
– И это тоже, – он поднял голову и уже более-менее спокойно спросил: – А тебе что, не нравится? – в его тоне сквозило явное недоверие.
Я даже не сразу нашлась, что ответить на этот бред.
– Знаешь, я просто обожаю, когда ко мне вламываются без спроса. И лапают почем зря.
– Да я тебя еще даже ни разу толком не поцеловал! – Красовский не понял, с чего это я так возмущаюсь.
– И не надо! Терпеть не могу это слюнявое дело!
Вот тут он впал в ступор. Распрямился во весь рост, видимо, шокер не слишком сильный у меня, и подозрительно сказал, с каким-то прищуром на меня глядя:
– Все девчонки любят целоваться.
– Я – не все. И целоваться не люблю! Гадость какая!
Он потер затылок. На пальце тускло блеснуло серебряное кольцо. Вот еще пижон!
– А кольцо тебе зачем?
Он тупо посмотрел на палец. Я думала, он сейчас скажет что-то типа «красиво же», а он с удивленной ухмылкой пояснил:
– Так бутылки с пивом открывать. Не зубами же. А ты что, не знала? Странно. Это все нормальные люди знают.
Д-а-а-а, мы с ним точно из разных слоев общества. Прохладно пояснила:
– Мои друзья и знакомые бутылки с пивом ни зубами, ни кольцами не открывают, они знают, что для этого открывашки есть. А сейчас марш с моего участка! Не то второй заряд пойдет! – и я угрожающе наставила на него шокер.
Он вмиг протестующее вскинул руки.
– Не надо меня электричеством долбать, вот еще! Я и сам уйду.
Он покорно почапал к калитке, я на некотором расстоянии за ним, держа наготове шокер. С этим нахальным типом лучше быть настороже.
Вышел за калитку, захлопнул ее за собой и повернулся ко мне.
– А ты мне в самом деле понравилась, – признался с кривоватой усмешкой. – Очень. И зря ты так. Знаешь, как нам было бы вместе здорово?
Я вскинула глаза к небу. И сколько раз я уже слышала подобную чушь?
– Пой, соловушка, пой! – мило позволила Красовскому. – Только не мне! Терпеть не могу, когда парни заливают всякую чушь.
Он подавился, а я на всякий случай закрыла калитку еще и на засов, хотя прежде никогда этого не делала, повернулась и, говоря на ходу:
– Надеюсь, ты понял, что здесь тебе ничего не обломится? Так что можешь времени зря не терять, – пошла обратно к малиннику.
– А это мое время, хочу теряю, хочу нет, – мрачно ответил парень и нахально разлегся на травке у калитки в позе отдыхающего медведя.
Я пожала плечами. Да пусть валяется где хочет, мне-то что. Главное, чтобы меня не доставал. На душе стало мирно и спокойно, я подняла оставленную у малинника корзинку и принялась собирать ягоды дальше.
Пока обобрала малинник, пока приготовила ужин, посмотрела на часы – уже шесть вечера! Как быстро время проходит, когда есть чем заняться. А уж единоборство с Красовским внесло в мое дачное бытие изрядный заряд бодрости. Специфической, правда, ну да я ему это прощаю.
Скоро приехали родители на нашем «Вольво». За рулем, как обычно, сидел отец, хотя мама тоже неплохо водит машину. Да и я умею, хотя прав у меня нет. Вот исполнится в сентябре восемнадцать, сразу на курсы пойду.
Мама пошла в дом, неся полные пакеты продуктов, я кинулась ей помогать. Папа поставил машину под навес и тоже в дом зашел.
Мне сразу не понравилось выражение их лиц. Холодное такое и неприязненное. Поссорились, что ли? Из-за чего? Они редко ссорятся и ненадолго, но все равно напрягает. Неприятно как-то.
Мама с фальшивой улыбкой унесла свою часть пакетов на кухню, я отправилась туда же. Мы принялись разбирать покупки, отправляя что-то в холодильник, что-то в морозилку, что-то в подвесной шкафчик. И все это молча.
Я не выдержала первая:
– Мама, что случилось?
Она тихо вздохнула и призналась:
– Немножко с отцом поцапались. Ничего серьезного. Не бери в голову.
Пожав плечами, я стала накрывать на стол, а мама ушла переодеваться. Вернулась уже в голубеньком с васильками домашнем брючном костюме, она в нем казалась какой-то уж очень хрупкой и беззащитной. Потом на кухню вошел папа в шортах и черной майке, сумрачный такой и недовольный.
Быстро перекусили, и я, подхватив ридер, ушла под яблони на свои любимые качели чуток почитать. К вечеру похолодало, видимо, к дождю, и на пляж идти не стоило.
Я читала уже последнюю главу, когда из родительской комнаты донесся спор на повышенных тонах. Ссора была уже в разгаре. Видимо, до этого времени они еще сдерживались, потому что голосов не было слышно, а сейчас в запале забыли о том, что при открытом окне возле дома все слышно.
– Ты ему не просто улыбалась, ты зазывно хихикала! – папа был очень, очень зол.
– Он просто мой коллега, только и всего. И я никогда не хихикаю, да будет тебе известно! – прозвучал ледяной мамин ответ.
Ух ты! А я и не предполагала, что она может таким тоном говорить. Неужели и теперь папуля не остановится? Не остановился:
– Правильно Васька говорит, что ты неисправимая кокетка! Такая же, как его бывшая!
Я дядю Васю знаю давно. Это папин друг еще со школы. Они с тетей Тоней недавно развелись, и, по словам мамы, у него сейчас жуткая депрессия. И обо всех женщинах он говорит гадости. Они с папой работают на одном заводе, только дядя Вася в цехе мастером, а папа начальником лаборатории.
– Вот как? Я неисправимая кокетка? Чудесно! – мамин голос зазвенел негодованием. – Василий свою семью бесконечными подозрениями разрушил, теперь за твою взялся? Ему, похоже, твоя счастливая жизнь покоя не дает!
- Предыдущая
- 11/59
- Следующая