Легенда о белом бревне (СИ) - "Carbon" - Страница 15

Из последних сил и на остатках воли я кое-как дозвался до Рисы. Мастер тоже явно спала и не отдавала отчета своим действиям. Иначе… иначе…

Уф-ф-ф… слава предкам, мы оба вовремя опомнились. Только вот девушка явно хотела продолжения. И мое тело… ржа, если бы только тело! Вся моя сущность тянулась к ней так, как если бы у нас был коэффициент слияния выше ста! Ну, то есть это просто так говорят, поговорка такая, да. Не бывает такого коэффициента в природе. Я думал, что не бывает. Пока меня не… как это она вчера выражалась? Не вштырило! Плебейское и некультурное слово, но точнее не скажешь. Пришлось даже обернуться мечом, чтобы Мастер не заметила вполне закономерную реакцию. Стыдно-то как… ожидаемо, предсказуемо, неконтролируемо, но перед ней все равно стыдно.

Впрочем, опять и снова стоило этой ненормальной со мной заговорить, и я как-то забыл и про стыд, и про все остальное. Как она это делает — оборачивает любую неловкую ситуацию в веселую и легкую?

Вон почти комплимент из меня выбила, и я даже не почувствовал по этому поводу никаких угрызений совести. Да и за что себя грызть, сказал ведь чистую правду. И ее порадовал, и, кажется, себя. Редко когда удавалось так искренне что-то говорить и делать, даже не ожидал, что это настолько… приятно. Я, кажется, вообще не привык к тому, что Мастер… любой Мастер мной так доволен. А Риса, кажется, счастлива, что бы я ни выкинул. Этот так странно.

Хорошо, что еще совсем рано и не надо сразу вставать.

Мастер, плавно выводя пальцами какие-то узоры по моему лезвию, сказала:

— Давай так. Я тебе щас что-то важное объясню и расскажу, а ты переспросишь, если будет непонятно. Угу?

«Слушаю». — Я почему-то напрягся. Риса и серьезность. Мне уже готовить для себя коробочку-усыпальницу? Девочка за сутки так приучила меня к своему позитиву, что вроде бы обычный тон уже воспринимался чем-то ненормальным.

— Смотри… глупо, конечно, что я тебя вчера так нагло утащила за собой, но тут есть один нюанс. Мы очень старая семья, даже по меркам призмы, как выяснилось. И у наших женщин есть один непреложный закон, которому мы должны следовать, что бы ни случилось.

Я мысленно замер и заинтересованно блеснул камнем на гарде. Это что-то новенькое. Неужели мне наконец прояснят местные реалии?

— Можно быть серьезной и мрачной. Можно хулиганить и веселиться. Можно вообще жить обычной жизнью, ничем не выделяясь. Но если вдруг в один прекрасный момент что-то там внутри сказало: действуй! — надо действовать. Иначе будет хуже. Так и с тобой получилось. Я поняла, что ты мне нужен. Но! — Она нависла надо мной, разглядывая камни в рукояти. — Если бы ты сразу сказал: «Нет!», я бы ушла и не пыталась ничего навязать силой. Понимаешь? И никогда не буду навязывать. То есть я могу сто миллионов разных дурацких предложений тебе сделать, но у тебя всегда есть выбор. Если ты сказал нет — я ни за что не буду давить. Потому что в нашей семье принято любить друг друга. Стоять рядом или спина к спине в бою и полностью друг другу доверять. И плевать, кто Мастер, кто Оружие. Фу, блин! — Она подпрыгнула и ткнула пальцем в основание рукояти, знала же, что там мне щекотнее всего почему-то. — Дурацкий пафос! Это все ты виноват, заразил меня! Превращайся давай, честное слово, я не буду тебя насиловать!

«Если бы я еще мог о себе с такой же уверенностью сказать», — пробурчал я и осторожно сменил облик. И замер. Задумался. Потому что было о чем.

Древняя у нее семья, хм… моя уж точно древнее. И это ее странное «ты мне нужен» — что оно значит? А еще я чувствую ее желание. Но при этом она и правда не пытается взять меня силой.

А я, если честно, уже именно этого и ожидал. Судя по вчерашнему поведению, бесцеремонность — ее второе имя, так что в душе я даже смирился. И тут вдруг она остановилась и не пытается продавить меня.

Я не знаю, радоваться этому или чувствовать разочарование, потому что… потому что кто хочет Оружие — тот берет Оружие. Невзирая ни на что. Я привык, что так бывает. Особенно если за Оружием не стоит мощный клан. А если стоит, как за мной, — даже хуже, все равно либо дома привяжут к тому, с кем выгодно, либо вольный Мастер возьмет силой и ты потеряешь не только свободу, но и защиту своей семьи, станешь для них чужаком и предателем.

Судя по всему, Ивановы очень сильный клан. И если уж разобрать все рационально по полочкам, теоретически Риса может, если захочет, привязать меня против моей воли, наплевав на дипломатические осложнения. Умбрайя не пойдут против клана Мастеров ради одного из младших Оружий. Родственников просто засмеют — мол, от балласта избавились, пристроили без приданого в хороший клан под попечением Прародителя, еще и возмущаетесь.

Но Риса остановилась и спрашивает моего согласия. Это ведь не политический ход? Кажется, называют «иллюзией свободы». А может, меня уже изгнали из клана? Тогда, получается, у меня и выбора не остается. Откажу — и куда мне? Скверны нет, жилья нет… Нет. Это уже глупости. Не знаю, что думать. Не знаю.

— А ничего не надо думать. — Легкомысленная девчонка дунула мне в ухо. — Хочешь — будем еще целоваться, не хочешь — просто так поваляемся, потом встанем и пойдем завтракать! Никто тебя не выгнал из клана и не выгонит. Не дураки же они.

Так, стоп! Я же не вслух рассуждал? Нет. Но тогда…

— А у тебя на лбу все написано, во-о-от такими буквами.

— А когда я… был в форме оружия, где было написано? — Кажется, мне уже нечего терять. А когда нечего терять — нечего и бояться. Можно иронизировать спокойно.

— Поперек лезвия, конечно, — невозмутимо отозвалась Риса. 

Лиза:

Ну, мы заснули. Нечаянно! Лежали-лежали в обнимку, я уж не делала больше поползновений — в конце концов, и так достаточно ясно дала понять, чего хочу. Теперь ему решать. Пока хватает того, что не отбрыкивается. И чтоб меня нерпа за хвост укусила, если в синих глазах не мелькают искорки смеха и хитрости. Ре-е-едкие, как ананасы на Чукотке, но я их точно засекла!

Короче, лежать рядышком нам понравилось. Обоим. Так понравилось, что мы проспали все на свете, в том числе и будильник. Ну а чего? Он звенел в моей комнате, а спали-то мы в гостевой. И когда маман пришла меня будить в мою спальню, а потом еще раз пришла, но не просто будить и не в мою…

Сюрприз вышел, аднака. А тундрец вошел.

Мама оценила нашу упаковку — и я, и принц в полностью застегнутых кигуруми, даже капюшоны с ушками натянуты по самый нос, но руками-ногами переплелись знатно, я так даже и ушами своими кроличьими Рича накрыла. И плюшевыми зубами. У меня вообще пижама всем кигурумям кигурумя! Саблезубый тигровый заяц!

Короче, я думаю, было понятно, что самое неприличное, что в такой экипировке можно себе позволить, — это обниматься и спать. Но надо же знать мою мамочку...

— Подъе-е-ем! — раздался грозный окрик матери над нами. Мне-то чего, меня и не так будили, но вот моя подуш… вернее, мой принц отреагировал на это по-своему. Он каким-то странным образом прыгнул в кровати из положения лежа, а потом и вовсе швырнул в маму одеялом, одновременно с этим пряча меня за спиной.

— Кхм, неплохая реакция, — оценила родительница. — Жаль, телефона нет, я бы стала звездой инстаграма. Подъем, дети, завтрак через пятнадцать минут. Бегом в душ! Риса, ты в свой душ. — Она ехидно прищурилась на последней фразе. — Ты, конечно, девица совершеннолетняя, но ребенка нечего смущать. Жду вас внизу.

И ушла. Я сказала, что Татьяна Норайро идеальная японская леди? Фигу. Она идеальный матерый тролль стопицотого уровня с прошивкой армейского старшины! Ну… мама, в общем.

— Прошу прощения, я не хотел оскорбить или причинить вред. — Ну во-о-от, с утра и опять загоны. Надо раскачивать.

— Да ну тебя, расслабься уже. — Я потянулась и поцеловала принца в нос. — Если кого тут и оскорбили, то это меня! Ишь, развратительницу несовершеннолетних нашли тоже… р-р-родители, блин. По идее, они мою честь беречь должны, а по факту их твоя больше волнует, как будто я ее съем.