Навечно в грёзах (СИ) - "Eva 4444" - Страница 71

Однако процесс вымаливания прощения мне тоже пришёлся по вкусу. Всё! Я люблю в нём всё! Его дикий, как огонь, темперамент, его трепетное отношение ко мне, словно я его величайшая ценность, и то, как он смотрит на меня. Его серые очи единственные из всех очей мира смотрят в мои на равных. В его глазах не отражается мой социальный статус, раса… Рэнн никогда не смотрел на меня взглядом подчинённого, побеждённого, даже будучи закованным, сидящим на привязи. Однако и надменности, презрения в них тоже не было. Рэнн всегда смотрел на меня и относился как к равной. Думаю, за эту его дерзость я его и полюбила. Хотя, если перечислять, за что я его люблю, и года не хватит.… Но его взгляд… Да, именно он и был отправной точкой моей капитуляции.

Три недели по ночам я навещала моего демона, и мы любили, любили, любили друг друга. А в перерывах много смеялись и говорили, шептали, молчали. Он рассказывал мне о своём детстве, о двух неудачных браках его матери и о том, как она нашла своё долгожданное счастье с третьим мужем. Но счастье их длилось недолго по демоническим меркам — около двухсот лет. Его мать погибла относительно недавно. Пятнадцать лет назад. Эта отважная женщина, безмерно любившая своего единственного сына, приняла смерть за него. Когда врагам заместителя Короля Вилана почти удалось отравить Рэнна, она, почувствовав материнским сердцем неладное, попробовала отравленное блюдо первой.

После того, как Рэнн рассказал мне об этом, в темнице надолго тяжёлым облаком повисла тишина. Мы просто сидели, обнявшись, и молчали. И в этом молчании было намного больше скорби, понимания, чем я могла бы выразить, распинаясь и произнося стандартные фразы соболезнования. Нет. Рэнну не нужны были мои слова. Ему нужно было просто чувствовать моё тепло, когда я молча прижалась к его груди.

После того, как Рэнн раскрыл мне частичку своей души, показал мне свою боль, он стал мне намного ближе. Не имеет никакого значения, кто мы: демоны, эльфы, орки, люди. Всем нам нужна наша родная мамочка.

Именно в эти три недели, день за днём, я всё больше и больше влюблялась в своего демона. Глядя на то, как он смотрит на меня, осознала, что между нами что-то невероятное — связь, которой сложно дать описание. Я люблю его. Я говорила ему это сотни раз, как только приходила под покровом ночи. Удивительно, как два существа разной расы и с разным мировоззрением могут быть настолько близки друг ко другу. Настолько родными.

Находясь в объятиях Рэнна, вдыхая его запах, я и помыслить не могла о ком-то другом. Это просто невозможно. Потому что вот он, стоит передо мной — тот единственный, и больше ничего на этом свете не способно сделать меня более счастливой. Стоять перед ним и смотреть, как он пожирает меня взглядом, как во всех его движениях виден собственнический подтекст. Когда-нибудь я стану его. Когда-нибудь, когда всё это закончится.

Каждое утро я с преогромным трудом силилась уйти из темницы, в которой оставалось моё сердце. Особенно в моменты, когда Рэнн упрямо не хотел меня отпускать. Но таки надев на лицо холодную улыбку безразличия, я поднималась во дворец и занималась рутинной подготовкой к ненавистной свадьбе.

Бурхат с трепетом выслушивал все мои отчёты о проделанной работе по подготовке и всячески поощрял инициативу сделать что-то по-своему. И в то время, когда я безо всякого энтузиазма посещала портных и пекарей, ювелиров, Бурхат заседал на государственных советах, на кои мне вход был воспрещён. Как же это глупо с его стороны. Даже сейчас, когда я готовлюсь к нашей свадьбе, он продолжает опасаться, что я предам его и перехвачу власть. Глупец. Не понимает, что, если бы захотела, давно уже это сделала. Несмотря на то, что со смертью папы наши отношения охладели, а с помолвкой и вовсе превратились в лёд, я его люблю. Искреннее люблю. Он — единственный родной мне эльф в этом огромном мире. И я никому не дам его в обиду. Даже если он сам себе решит причинить вред. Он ведь мой Бурхат.

То, что я не посещала заседания совета, ни коим образом не сказывалось на моей информированности о текущих политических делах. Я была прекрасно осведомлена о том, что демоны, понёсшие значительные потери, всё же дали достойный отпор оркам и оттеснили их со своей территории. В Тартасе воцарился хрупкий, как первый осенний лёд, мир. Но разведка беспрерывно доносила, что орки на этом не остановятся и обязательно свершат повторный набег на Тартас — лишь дело времени. Это ведь так очевидно! Но, несмотря на все мои уговоры, Бурхат по-прежнему непреклонен в этом вопросе. Упрямец. Нам необходим военный союз с демонами.

Всё происходящее со мной и правда напоминает лавирование между маятниками. Но я выберусь из этой клетки. И в итоге обязательно буду счастлива. Нужно всего лишь разбираться с проблемами постепенно.

Война. Демонам не выиграть её без эльфов. Следовательно, я должна убедить Бурхата заключить с ними союз. И, будучи Королевой, я буду иметь на него куда больше влияния. Поэтому должна выйти за него замуж. Но, когда всё это… весь этот ужас закончится, фальшивый брак с родным братом и угроза войны для Арнорда, тогда я стану свободной. Совершенно свободной. Хвала Господу, что у меня есть Бурхат, который так и жаждет править Арнордом. Поэтому я со спокойной душой смогу доверить ему государство и обрести счастье с Рэнном.

Знаю: всё это больше похоже на несбыточные розовые мечты маленькой принцессы, чем на конкретный действенный план. Но за неимением иного приходится выбирать, что есть.

Стою в своих покоях перед огромным винтажным зеркалом, а три портнихи вихрем крутятся вокруг, колдуя над подвенечным платьем. И, несмотря на то, что на данном этапе полностью готов лишь корсет, а вместо юбки висят редкие лохмотья фатина, я в нём уже неотразима. Может, это связано с тем, что за последние три недели я заметно пошла на поправку. Окончательно забыла, что такое боль в грудной клетке и лунарис. О, да, о нём я тоже забыла окончательно и бесповоротно. Знаю, что такое бывает редко… Почти никогда крепко подсевшие на эту траву сознательно и добровольно не слезают с неё. Мне, можно сказать, повезло. Самый тяжёлый и мучительный период ломки выпал на последнюю неделю в Тартасе, где любимый демон попросту не давал закурить. А после я около двух дней провела в бессознательном состоянии из-за сломанных рёбер и едва могу вспомнить, что со мной происходило. Думаю, именно демон помог мне избавиться от пагубной зависимости. Но теперь я приобрела новую, под названием Рэнн. И минуты не проходит, чтобы я не думала о нём. Осознание того, что тебя любят, исцеляет лучше любых лекарских снадобий.

(Hidden CitizensHidden Citizens feat. Josh Bruce Williams — The One to Survive)

Гляжу на себя в зеркало и нарадоваться не могу исчезнувшим кругам под глазами и появившимся румяным щёчкам. От созерцания собственного преображения оторвал грохот распахиваемых дверей. Бурхат. Так пафосно только он врывается в мои покои. Вошёл в комнату и, глянув на меня, расплылся в довольной улыбке.

— Амайя! Любовь моя. А я тебя везде ищу.

Смотрит на меня пожирающим взглядом, готовый взять меня здесь и сейчас, если бы я только позволила.

— Тебе нельзя видеть меня в подвенечном платье до церемонии. — Расплылась в ехидной улыбочке. — Так что, будь добр, покинь аппартаменты.

Словно не слыша, что я сказала, вплотную подошёл ко мне.

— А разве это платье? Пока что я вижу на тебе только корсет. Но меня это ни сколько не огорчает, твои ноги великолеп… — Перевёл взгляд на мои ноги и, не договорив, замер, а после потянулся к… Сука, к моему шраму. Молниеносно перехватила его запястье, не дав дотронуться до багрового отпечатка на бедре. Бурхат же часто и поверхностно задышал, до скрипа стискивая зубы, и прорычал мне в лицо:

— Кто? — Дышит так прерывисто. Глаза молнии метают, а я не знаю, что ему ответить. Но, как бы то ни было, он не должен дотрагиваться до шрама, иначе поймёт не только, кто, но и как, при каких обстоятельствах. Схватилась двумя руками за его кисть, а он кричит мне в лицо: — Кто посмел, Амайя?!