Навечно в грёзах (СИ) - "Eva 4444" - Страница 120

— Ты! — Вилан оглушающе взвыл на весь военный лагерь. — ТЫ! — А я с резко проснувшимся чувством самосохранения бессознательно попятилась назад, но упёрлась в изголовье деревянной кровати. Всё ещё пребывая в шоковом состоянии от моих слов, любимый какое-то время просто смотрел сквозь затуманенным взором, безустанно повторяя: «ТЫ… ТЫ…ТЫ-Ы-Ы…», а после ринулся на меня с жутким, леденящим душу воем. Господи, что же делать? Он ведь убьёт меня! После такого, так — точно! Уж больно сильно я облажалась на этот раз. Схватил крепкой рукой за шею и, приподняв над собой, принялся трясти, словно тряпичную куклу, периодически яростно ударяя меня затылком о колонну позади. — Ты убила Рэнна! Отправив его в Аваллон, ты лишила меня единственного сына! УБЬЮ! Я! ТЕБЯ! УБЬЮ!

Всего одной рукой сдавил мне шею, да так, что, ещё немного, и мои позвонки раскрошатся в пыль.

Но он прав. Это я во всём виновата. Я настояла на том, чтобы Рэнн полетел к Амайе в каньон. И именно я рассказала до беспамятства влюблённому демону о том, что Амайя жаждет его видеть. Пожертвовала сыном любимого мужчины ради победы над орками. Ради спасения Тартаса и Арнорда. Благодаря видениям будущего я не единожды меняла ход событий, много раз останавливала кровопролитные войны ещё в зачатке. Иногда же, наоборот, видя, как всё должно сложиться, специально подстраивала обстоятельства необходимым образом. Так было и с Амайей. Мне казалось, я просто обязана подтолкнуть к ней Рэнна, устроить их первую встречу, а дальше они сами… безумное притяжение между ними… не знаю! Казалось, Вселенная сама всё уладит. Я ошиблась. И Вилан уже никогда не простит мне этой ошибки.

— Я отрёкся от собственного сына ради его безопасности, позволил его матери и постороннему мужику воспитывать как своего, но ты… ТЫ! — Закрыла глаза в катастрофической нехватке воздуха и получила тяжёлый удар по лицу. А за ним — ещё и ещё один. Обезумев, Вилан принялся яростно колотить меня, нисколько не тревожась о том, что, ещё доли секунд, и я попросту задохнусь. — Ты намеренно подставила под удар именно его — того, без кого моя жизнь, государство, вся эта война не имеют никакого смысла!

Снова взглянув на мучителя, уловила невообразимое удивление на его лице, когда он свободной рукой потянулся за своим кинжалом и не обнаружил его на поясе. Ну, хоть на что-то сгодился мой дар. С горечью поняв, что это я его спрятала, наконец опустил меня и метнулся за мечом, который должен был находиться около кровати, но и его не оказалось на месте. Вилан, взбешённый пуще прежнего, за доли секунд подлетел ко мне и снова ухватил за шею:

— Предвидела собственную смерть, Айлин? — Хищно оскалился. — Думаешь, я не смогу лишить тебя жизни голыми руками?

Вновь задыхаясь, прохрипела, смело глядя в полыхающие огнём глаза:

— Не сможешь…

Сдавил мне горло ещё сильнее и, продержав меня на вытянутой руке немыслимое количество времени, Король, надсадно взвыв, швырнул о стену, а я с грохотом рухнула на пол. В судорогах боли обняла подогнутые колени, прекрасно понимая, что это лишь начало и бежать не выйдет. Мы на краю света, а у него есть крылья… В какой-то момент я просто зажмурилась от невыносимой боли и напрочь перестала осознавать, что происходит вокруг.

А, когда изнуряющая боль приутихла, мне с трудом, но удалось различить в темноте шатра два силуэта. Вилан и Силкан. Вот почему я до сих пор ещё жива. Нас прервали. Очевидно, дело важное, раз обезумевший Король приостановил мою казнь.

Склонившись в почтении, главный помощник Короля торопливо, но чётко доложил о том, что войска орков под покровом ночи подступили слишком близко и готовятся к нападению в течение часа. Вилан же, гневно выругавшись, приказал экстренно мобилизовать наше войско, а также доложить Дэйну о грядущем, дабы он подготовил и эльфов.

И, как только Силкан покинул шатёр, Король демонов — он же мой личный палач — вновь угрожающе склонился и, больно ухватив за щёки, с презрением заглянул мне в глаза.

— Ты и Силкан немедленно вылетаете в Аваллон. А, как прилетишь, тотчас же вразумишь свою дочь-наркоманку! — говорит это напряжённо и с нескрываемым отвращением, но кропотливо подбирая каждое слово. — А если не сумеешь угомонить её… если она всё-таки… моего Рэнна… — Глубоко вдохнул, прожигая ненавидящим взглядом и сильнее сдавливая мои щёки. Выдохнул. — В таком случае, Айлин, лучше тебе сдохнуть до того, как я до тебя доберусь. И наркоше своей посоветуй зарыться в такую дыру, откуда я её не достану. Особенно после того, как родит моего внука. Так как, если я, сука, отыщу её, она будет молить меня о смерти!

После неприкрытых угроз Вилан безжалостно схватил меня за волосы — и жаль, что не за все, а лишь за треть — и выволок из шатра. На улице меня сильнее затрясло и теперь уже не только от страха, но и от холода. Ночью — мороз, а я в сорочке. Король с омерзением бросил меня себе в ноги. А я, подняв голову и взглянув на горизонт, ужаснулась. Орки! Несмотря на ночную кромешную темень, весь горизонт светился факелами наступающего врага. За всю свою жизнь более устрашающего зрелища ещё не видела.

Война началась.

Настоящее время

Амайя

(Jennifer Thomas — Girl in the Mirror)

До чего же яркий свет… и звуки вокруг просто оглушительно громкие.

Смутно вспомнив, что последним видела в тронном зале, мгновенно распахнула глаза и обомлела.

— Мама? Мамочка… — Рывком кинулась на шею сидящей передо мной совершенно не изменившейся женщины. Всё также божественно красива, всё также по-родному пахнет. Она всё та же — моя мамочка. — Ты здесь… мама. — Отстранилась от неё, чтобы ещё раз взглянуть и убедиться, что это — реальность и я не в бреду. А она ласково улыбается и молчит, изучающе гладя меня по волосам, лицу. Словно исследует его черты на ощупь. Вглядывается в него и отчаянно пытается разглядеть во мне всё ту же восьмилетнею девочку. Не удержавшись, вновь нырнула в её тёплые объятия.

— Амайя, родная, ты так изменилась, повзрослела. — Обнимает крепко и целует в макушку, а меня насквозь прошибло ещё одно болезненное воспоминание.

— РЭНН! — Рывком отстранилась от матери и испуганно спросила: — Рэнн?

Мамочка успокаивающе погладила меня по щеке.

— Он жив… жив, родная. — В облегчении выдохнула и закрыла пекущие от непролитых слёз глаза. Жив. Он жив. Мой Рэнн жив! Раз за разом повторяя в мыслях «Любимый не умер, не умер…», вздрогнула от раздражённого тона матери. — Ты что творишь, Амайя? Ты собралась казнить Рэнна! С ума сошла?

Что? В смысле? Всё ещё не до конца поняв, что произошло, неосознанно ответила:

— Он… он убил Бурхата… — Смотрю сквозь пелену слёз на ту, о встрече с которой мечтала всю свою жизнь, и никак не могу собраться мыслями. В голове полный хаос. То, что совсем недавно было незыблемой истиной, сегодня, словно безжалостный тайфун, пошатнуло весь мой мир. — Мама, Бурхат мёртв! — Впервые поделившись этой болью с кем-то родным — с тем, кто не осудит за слабость, — окончательно расклеилась, и слёзы водопадом хлынули по горящим щекам. — И папа… Папа тоже мёртв.

Мама понимающе заглянула мне в глаза и вытерла мокрые дорожки холодными ладонями.

— Знаю родная, знаю. Ты забыла? Я ведь всё вижу.

Всё также пребывая в состоянии глубокой прострации и пропустив суть её последних слов, наконец смогла сформулировать мысль, которая постоянно юрко ускользала.

— Но ты… ты ведь тоже мертва! Тебя ведь убили… убили демоны. Значит… значит, я тоже умерла и мы сейчас на небе? — Заозиралась по сторонам, оглядывая место, в котором нахожусь. Комната скопирована с моих покоев во дворце. Хм… слабенький у них тут рай. Я полагала, он в разы экзотичней: облака, радуга и всё такое…

Мама едва заметно, лишь уголками губ улыбнулась.

— Нет, доченька. Мы не на небе. Я жива, — крепко ухватила меня за ладони, — и сижу перед тобой.

— Но как? Как, чёрт возьми? — Чем больше казалось, что это — реальность и мама, в правду, сидит передо мной, тем яснее понимала, что это всё мои наркотики. Похоже, после смерти Бурхата я действительно переборщила с жгучим порошком и сошла с ума. — Тогда где ты была всё это время?