Колесо Судьбы (СИ) - Рудианова Анна - Страница 16

На математике мне вообще хотели отлично поставить без экзамена. Но Юкихико Цуцуми настояла, и математик, краснея, дал мне какую-то жутко сложную, запутанную и длинную задачу. С которой я не сразу разобралась даже. Уж больно заковыристо звучала. Но, получив заслуженное отлично, я, все равно, первая покинула зал.

История, риторика и домашний уют прошли спокойно. Самым тяжелым экзаменом оказалась музыка. Совсем не умеющая играть на кото, я выучила ноты и заучила самую простую мелодию. «Музыка шести одежд» – первое произведение, которое разучивают девочки семи–восьми лет. Проще него был только «Гимн весенних цветов», но я решила хоть немного заморочиться. Накладные когти постоянно падали, и этот экзамен я бессовестно завалила бы, но меня откровенно пожалели.

На следующий день мне присудили звание гейши. Выдали новое кимоно. Не такое яркое, как у майко, нательная рубаха моя стала белого цвета. Я приступила к работе секретарем у управляющей Дома Распустившихся Лилий.

***

Работы оказалось много. Начала я с сортировки и проверки расходов. В первую же неделю выявив большую дыру в снабжении кухни. Оказалось, повариха, покупая товары, часть продуктов оставляла себе. После последовавшей проверки остатков, и выявления приличной недостачи, поварихе сделали выговор. Чуть не уволили. Она яростно доказывала, что купила на прошлой неделе двадцать шесть килограммов морковки и всю уже использовала. Я плохо представляю, что можно сделать из такого количества моркови. Но мы на прошлой неделе ничего такого явно оранжевого не ели.

Так я стала секретарем и бухгалтером Юкихико Цуцуми. Понемногу она прочувствовала мою сообразительность и хорошую память, цепкий ум и ответственность. Ну и скромность, естественно. И начала мне доверять.

Почти всю зарплату я откладывала. Тратя деньги только на одежду и необходимые мелочи. Я возобновила составление словаря, параллельно стала вести дневник, назвав его «Жизнеописание дочери самурая Кён». Отдельно вела тетрадь для записи воспоминаний, если вдруг всплывала какая-то важная вещь из прошлого: теорема, закон физики, состав химических веществ, все записывала.

В эту же тетрадь внесла хронологию развития своего старого мира. Со всеми датами, которые смогла вспомнить. Мало ли удастся как-то соотнести события этого мира и прошлого.

К гостям выходить меня не заставляли. Я жила в маленьком мирке Дома Распустившихся Лилий, стараясь сильно не выныривать на поверхность. Изредка меня задирали младшие гейши – не всем нравилось, что я живу серой мышью и не работаю с посетителями. Но попытки школьной травли были быстро пресечены тремя сломанными носами. Отец хорошо меня выучил.

Решив переждать годик, я стала налаживать контакты с местной полицией. Надеялась выйти на служащих расследовательного управления и выпытать у них информацию о расследовании пожара. Но, видимо, простым служащим не хватало денег, или они не любили дом распустившихся лилий: ни одного полицейского я так и не поймала. А идти к дверям Тоношено Ичиру не решилась.

Меня могли убить, выгнать на улицу или оставить в темнице.

А меня направили в лучшую школу гейш в стране.

Какие бы цели не преследовала императрица, я ей была благодарна.

***

Пояснение:

Юката – традиционная японская одежда, представляющая собой летнее повседневное хлопчатобумажное, льняное или пеньковое кимоно без подкладки.

Кимоно – длинный халат с широкими рукавами, связанный поясом – традиционная одежда в Японии.

В доме распустившихся лилий праздновали день рождение наследного принца – Фудзивары Накамуры – третьего сына Великого правящего императора. Прошло пять лет со дня моего появления в школе гейш.

Я повзрослела, вытянулась, немного похудела. Я так же работала на Юкихико Цуцуми. Меня считали ее секретарем, бухгалтером, доверенным лицом и помощницей. Еще я стала иногда прислуживать гостям в чайном доме.

Мне стукнуло восемнадцать, и гормоны брали свое, делая из меня нервную, дерганую стерву. Я планировала, быстренько счастливо выйти замуж, начать вести половую жизнь. И присматривалась к посетителям дома распустившихся лилий. Но те, что «клевали» на меня, мне не нравились, а красавчики быстро уходили, увлекаемые танцем наших отборных гейш.

Я не торопилась и пока не нашла подходящего кандидата. Конечно, всем девушкам хочется большой и чистой любви, но я была честна с собой: коренные жители Ямато мне не нравились. Слишком узкие глаза, слишком желтая кожа, слишком низкий рост. Тянуло на блондинов. Но все местные, хоть убей, были брюнетами. Даже рыжих не найдешь.

Иногда до меня долетали новости из дворца. Фудзивара Даичи стал новым императором. У них с женой Иэясу Нироюки родились три сына. День рождение третьего мы, как раз, праздновали.

Фудзивара Кейджи ушел на фронт через год после пожара и успешно изучил военное дело. Теперь он – главнокомандующий армии Ямато. Женат на Судзумии Ичиро – дочери моего неудавшегося жениха. У них родилась девочка.

О моей матери с братьями я ничего не знала.

***

Я разливала чай по маленьким пиалам, сопровождая сие действие легкими стихами, молодые люди одобрительно и благодарно кивали.

– А помните вы пожар во дворце, устроенный охранником императора? Говорят, его семью так и не нашли, а дочь разгуливает по Ямато, – рука моя дрогнула, чуть не разлив горячий напиток. Мое нахождение в Доме Распустившихся Лилий не афишировали. Казалось, тема пожара давно закрыта. Но, изредка всплывая, она больно резала душу.

– Конечно, помним, мой господин, тогда сгорел весь императорский дворец, – мило улыбнулась Юмико, сидящая от меня через одного мужчину. – Но я бы не верила разговорам о призрачной дочери преступника.

– Почему же призрачной? Она жива, – сказал молодой человек лет двадцати пяти с ужасными тонкими усиками

Выверенным движением я не дала капле чая упасть на скатерть.

–Да, да, – подхватил другой. – слышал, эта преступница сколачивает банду повстанцев.

– Слухи, как ветер – тронут воду рябью, не открывая дна пруда, – рассудительно сказала я, поставила чайничек на столик и поклонилась, собираясь уйти.

Но меня остановил вошедший, он был широк в плечах и отрастил приличную бороду до середины груди.

– Простите за опоздание, дорогие гости, истинного пути, – произнес Мононобе Ватару и уселся у края стола.

Гейши засуетились, устраивая почетного гостя. Ватару было около сорока лет, он почти не изменился, разве что стал шире в плечах, приобрел какую-то значимую стать. Меня он не узнал или не подал виду.

– Мы заждались вас, Мононобе–сенсей! – склонил голову парень с усиками, остальные закивали в подтверждение. – Мы уж подумали, вы не придете.

– После смерти Сёджу–сенсея во временном дворце полно работы, – Ватару принял из рук Ёко чашечку с чаем.

Ладони молодой гейши дрожали. Ей совсем недавно исполнилось тринадцать лет. Ёко прошла испытания гейши, но оставалась девственницей. Поэтому воротничок нательной рубашки еще не сменила на белый. Моими стараниями, девственность девушек теперь продавали ближе к 15–16 годам. А не в 13 лет, как это было ранее. При этом прибыль от сделки шла на погашение долга ученицы почти полностью. Ранее, более семидесяти процентов забирала хозяйка дома распустившихся лилий.

– Да и консультировать восстановление дворца тоже доверили мне, – Ватару важно погладил бороду. Внимали ему, раскрыв рты. И видно было, что внимание рассказчику льстит.

– Ватару – сенсей, сколько еще будут восстанавливать дворец?

– Это вопрос денег, молодой человек. Император нанял лучших строителей. Они стараются выстроить новый дворец так, чтобы ему не были страшны ни землетрясения, ни пожары. Но деньги в казне тают. К тому же, он не скупился на материалы, заказав дорогой мрамор из каменоломен близ префектуры Окинава. Камень дорог, но прекрасен.

– Ватару – сенсей, а почему императорская семья переехала в поместье Иэясу из владений Хидэёси?