Легенды Отрезанного Простора (СИ) - Токарева Мария - Страница 90

«Нет, так нельзя! Так ничего не выйдет!» — помотал головой Адхи и вспомнил свои ощущения в Тхуадоре. Тогда он ведь тоже ничего не ведал наверняка, а весь дворец затянул смертельный черный полог. Ему уже не первый раз приходилось проверять возможности таинственной силы.

После проникновения в тайны линий магии он узрел суть вещей, сплетенных воедино сияющими узелками. Наверное, так и создавал миры из мягкого оперения первый Белый Дракон. И от воспоминания о нем Адхи продвинулся еще немного вперед, крепче вцепляясь в черные линии. Он уже не уклонялся от них, вспоминая совет наставника: даже в кромешной тьме свет исходил не из мира вокруг, а из души, из помыслов и намерений. Да и Марквин в свое время стремился захватить разум Адхи, но не преуспел. Значит, и теперь черные линии не замутнили бы благородных помыслов, он ведь обещал друзьям справиться. А еще вспомнилась легенда о сражении Змея Хаоса и Белого Дракона, ставшего золотой пылью Барьера. Он погиб, но не поддался тьме.

И Адхи бесстрашно потянулся к черным линиям, впиваясь в них, обжигая руки. Змеи мрака хлестами кнутами, но вновь вокруг всего тела соткался узор сияющих нитей. Адхи принялся увереннее распутывать стянувшие царя тлетворные канаты, разрывая неподатливые узлы. Так видел магию, ощущая себя ткачом, расчесывающим свалявшуюся пряжу.

Он пробивался сквозь скорлупу, не обращая внимания на шипение и запах паленого, похоже, тлели рукава нового халата и волосы. Тела почти не существовало, он растворялся среди сияющих паутинок, сливаясь с ними воедино. Черные линии касались белых, но гасли и рассыпались, как тлеющие угли под потоками воды, и стиралась копоть, окутывающая царя плотной пеленой сумасшествия.

Вскоре удалось прорваться к настоящему образу правителя, добраться до крупицы разума, опутанного тьмой. Адхи пролетал через предметы. Он потянулся ко лбу царя и проник сквозь кожу и кость внутрь головы, бестелесным призраком наматывая на пальцы и вытаскивая тонких омерзительных червяков, заполнивших мозг правителя. Они рассыпались и с шипением таяли под натиском белых линий.

Царь задрожал на троне, руки и ноги его напряглись, спина выгнулась. Он обмяк на мгновение, когда Адхи отстранился. А потом на широком бледном лице государя проступила блаженная улыбка освобождения, как у человека, увидевшего после бредовых видений лихорадки приятный сон, знаменующий выздоровление. Адхи все еще стоял рядом с ним, отгоняя последних вестников зла, растворяя их в кружащемся потоке света. Он вновь ощущал себя легким, как одно из прозрачных перышек, но обратно в свое тело, в мир живых, тянул долг перед братом. Еще ничего не закончилось, главная битва ждала впереди.

Адхи-призрак только шепнул на прощанье полуспящему правителю: «Царь, отмени крепостное право. Сделай так, чтобы родные-друзья Емели и другие крестьяне стали свободными людьми. Негоже, чтобы разумное создание владело разумным». И не оставалось сомнений, что тихая просьба надолго поселится в исцеленном сознании царя, возможно, заставит его принять важное решение, принести в устройства общества немного первозданной справедливости.

Так уж надеялся Адхи, вновь постепенно возвращаясь в мир живых, медленно собирая из прозрачных линий свое обычное тело. И вновь ноги коснулись ворсистого ковра, а усталость навалилась звуком колоколов в ушах.

— Что это… что это было? Он исчез, а потом опять появился, — стоял совершенно сбитый с толку начальник Тайного Сыска. Немолодой мужчина наверняка повидал на своем веку много странных вещей, но теперь он замер пораженным юнцом.

— Это было лечение, — шепотом выдохнул перепуганный Сергей Янович. — Лечение от безумия. И у Адхи получилось.

— Что? Где я?.. — встрепенулся государь, растирая виски и повелительно вставая с места. Он уже не выглядел бессмысленной тушей, растекшейся на подушках трона. Сила возвращалась к нему вместе со здоровым румянцем.

— Всемилостивейший Государь, не вели казнить, — поклонились кудесники. Адхи же лишь устало молчал, стоя на возвышении возле трона, точно равный. Но его никто не осмеливался прогонять.

— Вы… вы вытащили бойцов Сваитана и теперь, получается, меня? Вытащили из этого кошмара, — как после долгого нездорового сна мотал головой царь, очевидно, собирая воедино разрозненные осколки здравых мыслей. Взгляд его все больше прояснялся, а во дворце иссякали малейшие следы черных линий.

— Спутник наш младший, Адхи его именуем, Всемилостивейший Государь, — с покорной вежливостью отозвалась Офелиса. — Сила у него есть целительская.

Царь тем временем расправил плечи, недовольно огляделся, нахмурился и воскликнул:

— Это все Марквин! Травил меня чем-то, изобретатель проклятый! Я знал, что ему нельзя верить! Арестовать его! Немедленно!

Опешившие стражники заполнили тронный зал и по приказу засуетились, кидаясь прочь из дворца. Начальник Тайного Сыска деловито кивнул, отдавая распоряжения своим незаметным людям-теням. Но Адхи только вслушивался в колыхание магии вокруг: черные линии вспенились вышедшим из берегов селевым потоком и устремились к очищенному от них дворцу.

«Поздно! Надо было сразу идти к Марквину! Или… или… или что?» — вновь прорезался давний страх, и Адхи не представлял, что дальше предпринять. Но времени на раздумья ему никто не дал.

Внезапно в помещении поднялся ветер, как в подземной пещере, закружился вихрями, опрокидывая людей и предметы, разбивая драгоценный фарфор. Огромный клок тьмы приливной волной несся от главного входа, не оставляя сомнений, кто намеревается ворваться к вышедшему из подчинения царю.

— Он здесь! — только успел крикнуть Адхи. Но больше — ничего.

— Не торопись арестовывать меня, царек, — рассмеялся Марквин, показываясь прямо в дверях тронного зала. — Попробуй сначала добраться. До гарнизона не дозовешься, стража стреножена, как перепелки перед обезглавливанием и ощипом. Что, уже страшно, царек? Как прозрел, так и испугался?

— Да как ты смеешь! — воскликнули в один голос правитель и Сергей Янович, но у обоих в мгновение ока ожили тени. Из них полезла черная паутина, оплетшая с ног до головы хозяев и заставившая замолчать.

И кудесники не успели уклониться от атак собственных теней. Их тоже схватили цепкие нити, заставив рухнуть ничком и извиваться дождевыми червяками.

— Адхи! — только вскрикнула Чигуса, но ее рот заткнули кляпом черные линии.

— Учти, твои друзья скоро задохнутся. Так что давай решать все быстро. Открывай портал в Вермело, — криво ухмыльнулся Марквин и самодовольно прошествовал к трону, скидывая с него связанного царя и вальяжно садясь с видом законного правителя.

Адхи отпрянул и неловко скатился по лестнице, но успел яростно ответить:

— Ни за что! Ты не выпустишь Змея Хаоса!

Он попытался распутать кокон, обвивший Чигусу, но белые линии таяли и тонули в липком болоте, а из теней на полу лезли все новые и новые. Наверняка дурная особенность Вариюда возникла после того, как этого мира коснулся тлетворной лапищей Змей Хаоса. Поэтому тени теперь подчинялись Марквину. И как они об этом раньше не подумали? Черные линии здесь всегда ползли за хозяевами скоплением дурных переживаний, всегда в них скрывалась подпитка для Разрушающего, поэтому он и выбрал своим пристанищем этот многострадальный мир.

Теперь враг по щелчку пальцев обездвижил и правителя, и начальника Тайного Сыска, и всех стражников, и кудесников. Подавитель магии, разумеется, не сработал против хозяина. Бесполезная коробочка взрезала уже готовые коконы тьмы, но не ту липкую паутину, которой Марквин опутал всех собравшихся в тронном зале. Или просто Адхи потерял концентрацию, изначально не веря в победу.

«Но я-то еще могу двигаться!» — подумал он, отгоняя свою надоедливую, но послушную тень, которая словно бы натыкалась на осязаемую преграду при малейшей попытке ожить. Он вытянул руки, готовясь либо открыть «прокол» и выбросить Марквина подальше в Хаос, либо сразиться с помощью щита белых линий.

— О, кто тут такой смелый? Подучился кое-чему? — самодовольно рассмеялся враг, покручивая рыжие усы и поправляя щегольской цилиндр с шестернями. На битву он явился, как на важный прием. И теперь лениво сидел нога на ногу среди мягких бордовых подушек.