Пораженец (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 16

— Винтовки Краг-Йоргенсена подойдут? — мы потихоньку избавлялись от разнобоя и запасов всякого экзотического оружия. Сколько-то мосинок да наганов были у нас и раньше, новые добывали разными криминальными методами или покупали у вороватых интендантов и складских фельдфебелей.

— Нам все подойдет.

— С Крита забрать сможете?

— Далековато, но, думаю, сможем.

— Тогда передадим еще десяток пулеметов Мадсена, патрон тот же. Пулеметы не новые, но вполне рабочие.

Иосиф прямо расцвел и радостно потеребил ежик своих коротких волос. А потом Маша рассказала о самой большой проблеме переселенцев. Турецкая администрация не разрешала строить на честно купленной для еврейских артелей земле. И получалось, что все лежит впусте — добираться работать в поле из городов было невозможно, слишком много времени уходило на дорогу.

— И что, никакой лазейки? Вы же хитрые ребята, наверняка можно турок как-то обдурить.

— Да есть там одна дырка в законах, но узкая-узкая. Если возвести здание от заката до рассвета, за одну ночь, то его не трогают.

— Так за чем же дело стало? — брякнул я не подумав, а потом сообразил, что до массированного применения техники и легкосборных конструкций еще далеко. Но, в конце концов, сионист я или нет, инженер или где? Неужели не сделаю такой проект под местные условия? И пока Маша и собравшиеся удивленно на меня смотрели, продолжил. — Мы вот щитовые домики не торопясь наловчились за два дня собирать. Полагаю, у вас тоже можно что-то подобное придумать. Отпишите мне, что есть из материалов, может, какие строительные машины или механизмы, сколько людей вы можете собрать, а я прикину. Во всяком случае, несколько сторожек и наблюдательную башню за ночь возвести можно.

Мы обсудили детали, которые смогли вспомнить, а потом меня веселой компанией проводили до центра Бари, тут все было рядом, полкилометра туда, полкилометра обратно и распрощались.

Весна 1911

К лучшей на острове гостинице “Куисисана” вела длинная щель полутораметровой ширины с гордым названием “виа”. Несмотря на статус улицы, годилась она разве для некрупного ослика с парой полупустых мешков, набей мешки поплотнее — и не пройдет, не говоря уж о повозке. Понятно, что об автомобилях тогда слыхом не слыхивали, но как они тут при Тиберии жили, с такой ослиной логистикой, остров-то императорский?

Впрочем, как и в любом поселении на горе, тут все построено на экономии пространства — дома наезжали друг на друга, а улочки больше походили на коридоры. Даже городская площадь Капри была меньше, чем дома многих олигархов, в которых мне когда-то довелось работать, а главный собор Святого Стефана так сразу и не найдешь, он спрятался в очередной щели, куда попасть можно по мощеной лесенке за углом дома.

Одно счастье, обиталище Горького близко, по чуть более широкому проходу немножко в горку, до той самой площади, направо не доходя до башни с часами, и вверх по ступенькам на виа Лонгано, до поворота на виа Сопрамонте. Вот слева и вилла “Спинола”, триста метров все путешествие.

Сюда Горький с Андреевой перебрались два года назад, раньше они снимали дом на южном берегу, но уж больно там средневеково было — ни электричества, ни отопления, зимой грелись жаровнями. На новом месте с этим попроще, хотя бы камин и газовое освещение есть. А вот с питьевой водой на острове швах, возят в цистернах из Неаполя и Сорренто. Недаром здоровенная вилла Тиберия построена вокруг бассейна для сбора дождевой воды — небольшого такого, соток на девять всего.

А вообще что император, что великий пролетарский писатель выбрали отличное место. Климат изумительный, страна в числе “держав”, то бишь с цивилизацией более-менее, на острове народу меньше, чем на материке… Живи, нюхай целебный морской воздух, да пиши. Что Горький и делал — порадовал пьесой “Васса Железнова” да повестью “Матвей Кожемякин”, и каждый день, размеренно и непрерывно, трудился над текстами.

А еще там в комнатке с видом на море временно проживал и второй литератор — Старик, изредка гостивший на острове.

— Маша, вы героическая женщина, — чмокнул я ручку Андреевой, — решительно не понимаю, как вы управляетесь со всем этим кавардаком, да еще успеваете писать и переводить.

Даже сейчас, на переломе от зимы к весне, гости бывали в доме чуть ли не ежедневно, а уж что творилось тут летом! Говорят, один турист даже принял виллу за ресторанчик и зашел поесть — и его накормили.

— Да уж, — прогудел Горький, — только наверху и спрячешься, а Маша внизу оборону держит.

— Ну, раз так, давайте-ка мы со Стариком пройдемся, чтобы разговорами вам не мешать.

— Надеюсь, не в горы? — саркастически глянул на меня Ильич.

— Нет, я тут нашел одну маленькую тратторию, там играют в шахматы.

Был у меня один неприятный разговор. Слишком многие после эйфории первой революции, когда казалось, что вот-вот, еще одно усилие и победа, а вместо этого наступил большой облом, пустились кто в разгул, кто в мистику, кто просто оставил движение, не избежал этого и Ленин.

Наши ребята отрабатывали трех агентов охранки и по ходу дела выяснилось, что он слишком часто стал ходить по ресторанам и кафе, ссориться с Надей, да и нервных срывов несколько было. Вот это все, как только мы устроились за столиком с шахматами, я и выкатил под соусом, что дел выше крыши, долой пессимизм, да здравствует пролетарская революция.

— Ну и кто вам это все сказал? — с вызовом спросил Старик

— Например, Парвус, — не преминул я вбить лишний клинышек, — он весьма удивлен вашими словами о неудавшейся революции и о пролетариате.

— Рабочий класс у нас еще гнилой, говно, — внезапно взорвался Володя. — Дальше своего носа ничего не видит.

— А другого рабочего класса у нас нет, — белые и черные фигуры тем временем вели свой танец на доске. — Думаете, в Германии лучше? Расспросите Бебеля или Розу Люксембург, боюсь, там тоже самое. Класс надо воспитывать, а вы сами говорили, что только революционная интеллигенция может осознать проблему и повести пролетариев за собой. Ходите.

— Гм-гм… Воспитывать… а смысл? Мне все чаще кажется, что революция проиграла.

— Нет, Старик, это был всего лишь дебют.

Ленин махнул рукой и пустился перечислять нарастающие проблемы. В России со всей очевидностью складывался супер-монополистический капитализм, прямо по классике — буржуазия объединялась в тресты, картели и синдикаты. Как грибы росли всякие “Продаметы”, Общества спичечной торговли, объединения “Медь” и “Гвоздь”, возникали военно-промышленные группы и банковские монополии. Формально они были вне закона, но прекрасно себе существовали, да еще и вовсю пользовались поддержкой правительства. А оно, в свою очередь, цеплялось за “православие, самодержавие, народность”, за идею “народа-богоносца”, сильно не любило либералов, не говоря уж о тех, кто левее. И давило рабочих и крестьян, прикрываясь “единением православного царя со своим народом”, да еще негласно подпитывало черную сотню.

И тут меня как озарило — а ведь России прямо-таки повезло с Николаем!

Вернее, с тем, что он не был решительным и харизматичным лидером, как его отец. Ведь все, все было на мази, оставалось только добавить вождя — и вуаля, полный комплект для формирования фашистского режима, со всеми пирогами, от традиционализма до милитаризма! А если еще вспомнить, что Александр III евреев, прямо скажем, не любил…

Б-р-р. Прямо шерсть дыбом.

Отличный был шанс обскакать нацистов, одно счастье, что в России, которую мы потеряли, расизм не прижился, а так все до мелочей, даже оккультные общества и предсказатель при дворе. Крупные финансовые монополии уже проклюнулись, а за годы Первой Мировой они еще силенок наберут, неизбежный рост в те же годы национализма, к ним добавим пережитки военно-феодального государства…

Корнилов в диктаторы — из той же оперы. И туда же изданная после революции эмигрантами в Харбине книжка “Первый русский фашист Петр Аркадьевич Столыпин”, все в тютельку. И вопрос “а нафига вообще было делать революцию?” получает неожиданный ответ — хотя бы потому, что фашистскую Россию (хорошо-хорошо, не фашистскую, а национально-авторитарную или там корпоративистскую, не в названии дело) англосаксы мочили бы хлеще, чем Германию. И вместе с немцами, между прочим. Ишь, русские недочеловеки в уберменши возжелали!