Желай осторожно (СИ) - Вересень Мара - Страница 7

— То, что собирался, пока ты коварно не накинулась на меня из-за угла.

— Анатоль! — взвизгнула я.

— Что?

— Жук!

— А, не переживай, я его раздавил нечаянно, когда маркиза…

Договорить он не смог, потому что от вопля ужаса и отвращения скукожились и опали все листья, завяли все цветы, а птички и насекомые издохли прямо в полете. На этой не радостной, но бодрящей ноте пикник пришлось свернуть.

Успокаивали меня долго, но не продуктивно, пока канцлер не принес что-то в чашке и рявкнув, велел выпить. Я хлебнула и выпучила глаза — в чашке оказалась крепчайшая настойка, по ощущениям — чистый спирт. Сразу стало тепло, потом спокойно, потом весело. Ехать сама я не могла, поэтому Вениан взял меня к себе и прижимал всю дорогу, как ему хотелось, а я только глупо хихикала, поскольку ни на какие адекватные действия была не способна.

Когда въехали во дворцовые ворота, хмель слегка выветрился и ко мне вернулась способность соображать, но не двигаться самостоятельно. Вот позорище, еще обеда нет, а я уже в дрова. И кто виноват? Конечно же коварный Анатоль, напоивший меня этой дрянью. Королева поджимала губы, но смотрела с укоризной не на меня. И то хлеб.

В моих покоях дожидался доктор. Бодро смешал уже знакомую гадость и снова велел отдыхать. Что за мир, я или пьяная, или с похмелья, так и до белки недалеко. Горничные бросились помочь раздеться, но я разогнала их, кое-как разоблачилась сама, добыла из просторного гардероба что-то вроде туники, стащила с постели покрывало, умоталась гусеницей и уселась на диванчик, подобрав под себя ноги. Если вечером опять будет бал — я сдохну.

Тогда.

— Отвали, — я гневно дрыгнула ногой и накрыла голову одеялом.

— Рин, вставай давай, опоздаешь.

— К черту, у меня траур.

— А кто умер?

— Моя вера в светлое будущее.

— Ринка…

— Вовыч, иди лесом.

— Не могу, мне на работу надо, а ты на моем диване спишь.

Я высунулась из-под одеяла. Вовыч стоял одетый и притопывал ногой, как застоявшийся конь.

— Что-то не улавливаю логики?

— Мне уходить, дверь запереть надо, ключ один.

— Запри и уходи, — милостиво разрешила я, пряча лицо в подушку.

— Ну, нет, быстро подорвала зад и пошла в ванную. Если Ленусик пронюхает, что ты тут ночевала, я труп.

Пришлось вставать.

— Слууушай, — я высунула голову из-за двери ванной, — а какого я вообще у тебя?

— Ну, финансовый банкетный зал заказал, мы пошли, ну выпили там, костями потрясли, а тут Стас твой. Ты проветриться пошла и как в воду. Я вышел, а вы уже у бара сцепились…

— Ну и?

— Ну и. Он свалил, а ты набралась, как свинюка страшная, играла с ребятами из аналитического в «кто кого перепьет», пиджак мне испортила…

— Фу! — я скривилась, представив всю глубину морального падения. — Что, прям настолько?

— Да не… Рыдала и косметику размазывала мне по рукаву. А я когда в такси сел, на автомате свой адрес брякнул, а потом подумал, ну нафиг, еще через полгорода тебя везти. А ты скоро?

— Скоро, — буркнула я и скрылась в царстве мыла и полотенец.

— Ну ты и… аскет! — бухтела я, когда мы с Вовычем утрамбовались на заднем сиденье такси и таки выехали на работу.

— Не ругайся страшными словами, каких я не знаю.

— Шампунь-кондиционер-гель для душа? Три в одном? И сгоревший фен? Тебя в Спарту без паспорта возьмут, экономный ты наш, — я поежилась от сползших за шиворот непросохших как следует волос.

Вовыч скромно потупился, сделал вид, что ковыряет пол сапожком.

— Рин, — сдавленно выдавил он, — а давай ты первая выйдешь, а я потом? А? А то мало, что вместе приехали, так опоздали и с тебя каплет, понапридумывают, стыдить начнут, а я нежный.

— Поздно, — сказала я, такси остановилось, а на пороге нас встречала девочка Леночка в образе бьющего копытом кентавра, даже пар из ноздрей шел. Еще бы, минус пятнадцать по Цельсию! Мне взгрустнулось, так как я представила, как будет чувствовать себя моя мокрая голова за пределами автомобиля. А Вовычу грустилось еще сильнее. Ему, откровенно говоря, было даже где-то страшновато.

Я хлопнула приятеля по плечу, подмигнула.

— Не дрейфь! Беру огонь на себя! — и пошла грудью на врага.

Подойдя к Леночке на расстояние выдранных волос, звучно чмокнула ее в щечку, как подружку, и, пожелав доброго утречка, вприпрыжку побежала внутрь, поскольку затылок уже, по ощущениям, сковало вечным льдом.

Сейчас.

Бала не случилось, зато ее величество устроила вечернее чаепитие. Меня облачили в светленькое и целомудренное с розами из лент. В волосах тоже были розы. Я была похожа на клумбу и пахла так же. Но лучше выглядеть розарием, чем впасть в немилость. Мне утренних приключений и высокородного бойкота хватило за глаза, надеюсь, дамы не станут продолжать и удовольствуются тем позором, что я сама себе устроила. К тому же открывался недурной шанс свести знакомство с мамой Анатоля и вызнать, что он за фрукт.

Высочество нарисовалось в гостиной, чмокнуло ладошку, обозвало цветочком и чинно сопроводило в Чайную (!?!) комнату, где коварно меня бросило! Там уже расположилась ее величество со свитой. Как только я изобразила ненавистный реверанс и с облегчением устроилась в кресле, слуги принялись обносить присутствующих чашечками и вкусным. Но кусок в горло не лез, и было от чего. Девицы из фан-клуба Лучезарного попеременно бросали в мою сторону такие многообещающие взгляды из-под ресниц, что я пару раз чуть не наплескала себе чаю на подол.

Маркиза ни жестом, ни взглядом не дала понять, что помнит произошедшее утром, что настораживало еще больше. Небось, уже полдворца в курсе, как я с канцлером за шатрами обжималась. Или нет? Он же что-то сделал такое, что мои пуговки разом расстегнулись, а Карамелька в глубокий нокаут ушла. Пусть бы у нее от стресса амнезия приключилась!

Я мучилась, придумывая повод заговорить и познакомиться с зеленоглазой фрейлиной королевы, как дамы решили затеять игру в фанты. Тут же нашлась плоская ажурная корзиночка, закрытая плотным шелковым платком, в которую каждый желающий положил по одному мелкому предмету. Я спешно выдернула шпильку из прически и рванула участвовать.

В подобное я играла в щенячьем возрасте в каком-то летнем лагере и очень смутно представляла суть, вроде сначала озвучивалось задание, затем тянули предмет, и хозяин фанта должен был загаданное выполнить. Задания придумывались самими игроками по очереди. Королева вызвалась тянуть фанты и назначить первое задание. И понеслось. Присутствующие пели, загадывали загадки, блеклая брюнеточка страстно прочла сонет, а маркиза составила по предложенным словам недурное четверостишие.

С некоторым закономерным сомнением я перебирала свои скромные таланты. Набор был так себе. Петь я не умела, рифмовала в стиле «любовь-морковь», местных виршей не знала, разве только что-нибудь из неувядающей русской классики у себя в голове нарою. Но тут пришла очередь загадывать Карамельке, и неубиваемое женское чутье тем самым местом просекло — будет мстить.

Следующему фанту вменялось поцеловать первого, кто войдет в комнату. По торжествующему лицу маркизы было ясно, она точно знает, кто войдет и что фант — мой. Королева погрузила руку в корзинку и — тадам!

Одновременно с этим дверь распахнулась и, опередив прыщавого слугу с подносом, нежданно вошел Анатоль дор Лий. Дамы дружно охнули, королева заинтересованно приподняла бровь, зеленоглазая фрейлина подмигнула, маркиза живописно пошла красными пятнами, а я, теряя тапки, рванула к канцлеру, схватила его за воротник и, глядя прямо в округлившиеся глаза, прижалась к его губам своими. А чтоб не сбег, прикусила за нижнюю.

Руки ненаследного принца сжались на моих боках, как створки турникета, и эта зараза, вместо того, чтобы возмутиться насильному целованию, как нормальный человек, опасно сузил зеленющие глаза, прижал к себе и ответил!