Желай осторожно (СИ) - Вересень Мара - Страница 12

Кухонная челядь бодренько втянулась обратно в помещение, оставив меня на растерзание вредному советнику.

«Будешь орать, еще и рот завяжу», — вдруг вспомнилось мне сказанное в полутьме хрипловатым голосом, а визуальный ряд дополнился Венианом в латах и пушистых розовых тапочках. В голове снова что-то загудело, кувыркнулось, и оказалось, что мерзкий Толик уже отбуксировал меня к другому крылечку и почти в дверь пропихнул.

— Что за карусель у меня в голове! Опять твои чудеса на виражах!

— Пить меньше надо! — отозвалось это высокопоставленное хамло, подхватило меня под руку, прогарцевало через небольшой зал, свернуло в коридор и впихнуло меня в… кабинет. Дверь грохнула, я подпрыгнула и обернулась. Анатоль стоял, скрестив руки на груди с таким грозным и суровым видом, что не по себе стало.

«Я ужас, летящий на крыльях ночи!» — сходу выдало подсознание. Я ни при чем, это все от стресса. Просто, когда мне чуточку страшненько, меня всегда на «ха-ха» пробивает, и дурь всякая в голову лезет. И нет, не смешно мне ни капельки, а то, что рот до ушей разъезжается, так паника явление стихийное и контролю разума поддается слабо.

Анатоль продолжал буравить меня взглядом, я тихо истерила. Еще минута и начну громко. Канцлер отмер, обошел меня по дуге, как буйно помешанную, от которой не пойми чего ждать, по пути сбросил верхнюю одежку на кресло и снова примерз, только теперь у окна, свет выгодно обрисовывал силуэт, оставляя странно изменившееся лицо в тени. А, нет, показалось.

— Как ты это сделала?

— Что именно? — решила уточнить я, поскольку сегодня еще ничем особенным отличиться не успела, кроме как горничную в обморок уложить и научить придворных дам бутеры делать.

Сплетенные кренделем руки развернулись, и одна из них патетически указала на заснеженный двор за окном.

— Принц, вы так затейливо шутите, что я никак не пойму, в чем соль?

— Могу еще перца сыпануть для бодрости и стимуляции мыслительного процесса! — в низких обертонах канцлера послышалось угрожающее горловое рычание, напомнившее мое детское приключение с чужой дворовой псиной, от которой я в панике спасалась на ржавой горке, и утробно рокочущий харлей одновременно.

— Это не я, честно, — тихонечко отмазывалась я, пятясь к двери. — Не была, не состояла, не привлекалась. Что было, что будет, чем сердце… Прости-прости, просто страшно очень.

Анатоль приближался, дверная ручка выскальзывала из-под руки… В дверь загрохотали. Я юркнула в сторону, а в кабинет просунулась лысая как колено голова с встопорщенными усами и поинтересовалась:

— Обед суда подавать, ваша милость? Или в залу пройти изволите?

Было бы глупо не воспользоваться шансом, и я рванула на выход. Серая накидка Молин, осталась в руке пытавшегося воспрепятствовать моему побегу мужчины. Туфли уже есть, теперь вот шалька, так, гляди, гардероб и соберет.

Я пришла в себя, когда, запыхавшаяся от бега, стояла в своей гостиной, удивляясь, каким чудом я нашла дорогу. Вот что страх животворящий делает! Если без шуток, то Анатоль здорово меня напугал. И выходило, что зимние красоты не его рук дело, а сам он два в одно не свяжет, что этому причиной. Но это были еще не все чудеса на сегодня.

Как из княжеской из спальни… С ногами у Вениана было все в порядке, не смотря на любовь к конному спорту, а вот с глазами что-то не то. Не подумайте ничего лишнего, комплект был полный, вот только один глаз живописно обрамлялся лиловым, что в сочетании с длинной золотистой челкой, делало принца похожим на обиженного бассета, решившего спрятаться от жестокого мира в хозяйской спальне. Бедняжку сразу же захотелось обнять, погладить по шелковистой шерстке, потрепать за ушки…

«Песик» радостно включился в процесс поглаживания, бодро перехватив инициативу, и принялся пылко осыпать мою шею поцелуями, а уши комплиментами. Обнаружив себя на диванчике на коленях Вениана, я пресекла развитие сюжета, скомандовав «фу» и «место» исключительно себе и мысленно.

— А как так оказалось, что вы здесь оказались, ваше высочество? — поинтересовалась я, отсев от жениха на более приличное расстояние.

— Соскучился, — загадочно блестя голубым глазом из фиолетовых глубин ответил принц.

— А вот эта вот нательная роспись в честь чего?

Вениан глаза ресницами прикрыл и в сторонку глянул, как прописная кокетка. А ресницы длинные, темно-графитовые, и брови такого же цвета вразлет, одна чуть выше другой к виску приподнята.

— Неудачно поспарринговал. Мечтал о вас, моя прелесть, отвлекся, срочно нужен целительный поцелуй. — Вениан сократил расстояние и уже рисовал пальцем в вырезе платья затейливые фигуры.

Там где его рука касалась кожи оставались невидимые, но ощутимые приятно обжигающие завитки и точки, они впитывались под кожу, будоражили, в голове сделалось легко и пусто, как от шампанского. Сапфировые глаза принца словно подсвечивались изнутри фейерверком и так и манили присмотреться поближе… Горячие губы коснулись враз пересохших моих… Фонарь под полуприкрытым глазом наследника выцветал и таял.

— Волшебствовать умеете? — полюбопытствовала я, увлекшись процессом самоизлечения, и даже пальцем потыкала в уже почти исчезнувший знак воинской доблести.

Искорки в Венькиных глазах притухли и разгорелись снова, он поймал мою руку, коснулся губами запястья, провел пальцами по ладошке, взмахнул кистью, словно стряхивая воду, и на моей руке оказался тугой розовый бутон, свитый из среребристо-голубых язычков огня.

— Как красиво! — восхищенно выдохнула я и дотронулась до бутона, цветок рассыпался искрами, точно такими же, как те, что, затухая, прятались в синей глубине глаз принца.

— Все для вас, моя звездочка. Вас ждет подарок.

— Где? — оживилась я.

Как известно всякой уважающей себя женщине, подарков много не бывает, а у меня в последнее время так и вообще никаких не было, одни расстройства. Требую моральную компенсацию. И подарков!

— В спальне, моя искорка, — заулыбался принц и предложил проводить, чтобы вместе посмотреть.

Я вначале посопротивлялась, недолго, в конце концов, что он мне может такого показать, чего я не видела? Однако, удивил. В спальне на постели лежала пушистая и мягкая, как котеночек, белоснежная шубка, а к ней сапожки, и шапочка, и муфта. Я тут ее же схватила и принялась упоенно тискать, чувствуя себя Гердой, которую одарили перед путешествием на крайний север. Лучезарный не разочаровал.

— На завтра запланирована зимняя прогулка, а я не хочу, чтобы вы простудились.

— Опять на лошадь лезть? — приуныла я.

— Ну, зачем же, — утешил меня принц, заправляя мне прядку за ухо, и как бы невзначай касаясь груди. — Есть несколько чудных экипажей, теплых и уютных. Прогуляемся к Серебряному озеру, поучаствуем в зимних забавах, — продолжал ворковать принц, накручивая на палец мой локон, как будто вовсе не на санки и коньки намекал, и снова глаза зажег.

В гостиной раздались тяжелые уверенные шаги. И вот знаете, я даже не удивляюсь уже. Если у меня хорошее настроение — явится зеленоглазое хамло, и все испортит!

— Ваше высочество, — холодно позвал он, не став, однако, заходить в спальню. Воспитанный, паразит.

Мы вышли сами. Сначала Вениан, затем я, пылая щеками и поправляя одежду, что не укрылось от глаз канцлера. Облив меня презрением, он вышел вслед за братцем. Ну, хоть промолчал.

А что, собственно, не так! Я металась из угла в угол, щеки горели, на сей раз от обиды и злости. Привел меня сюда, свадьбу с принцем организовал и прочие полцарства в придачу, а теперь ведет себя так, будто я сама напросилась исключительно ради блуда, выпивки, и чтобы его ненаследное высочество бесить и в дурацкое положение ставить. И где эти лентяйки, мои горничные, шляются весь день! У них княжна не одета и не причесана, вечер скоро, вдруг бал, а я без туалета!

С удвоенной силой дернула шнурок для вызова прислуги, что-то крякнуло, хрустнуло, глаза и макушку припорошило пылью и побелкой, а витой шнур с кисточкой на конце уныло повис в моей руке. Вот пойду и сделаю что-нибудь этакое, сознание, например, потеряю, чтоб все испугались и пожалели, что меня не любили. Потом очнусь — и дома, а не вот это вот все! А шнурок в постели спрячу и буду им от врагов отмахиваться, когда будить придут. Решительно направилась в спальню. Задумалась, куда бы его незаметно пристроить. Выходило, что только на перекладину, держащую балдахин над кроватью. Ну и прекрасно!