Я Распутин (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 32

Я сначала не понял смысла этой рокировки, но познакомившись с приехавшим из Европы Петром Николаевичем понял в чем «цимес» подобного решения.

Во-первых, брат НикНика – пожалуй, единственный среди Великих Князей имел репутацию порядочного и кристально честного человека. Он не унижал подчиненных как НикНик. Не воровал как генерал-адмирал Алексей Александрович. Ни в чем плохом замазаться не успел.

Во-вторых, характера он был крайне спокойного, можно даже сказать меланхоличного. Отличился на поприще инженерного дела, увлекался живописью и архитектурой. Совсем не опасный для Николая человек.

Насколько он был способен руководить гвардией – вопрос был открытый. Также было не ясно насчет Милицы – супруги уже давно не жили вместе, но поддерживали общение по переписке.

Что удивительно, Петр Николаевич первым изъявил желание познакомиться со мной – подошел в Царском, сначала завел беседу «ни о чем». Погода, то, се… Окружающие смотрели на нас с удивлением и я понял, что мои акции при дворе еще больше выросли. Предыдущий глава гвардии чуть ли не матом орал на «мужика», новый – ищет совета. Эх… высоко я залетел, низко падать…

Петра Николаевича беспокоил вопрос авторитета царской семьи в обществе.

Интрижки с балеринами, скандальные, морганатические и близкородственные браки, которые осуждались не только народом, но и Церковью – все это наносило моральный ущерб императорской фамилии.

Смысл заходов «инженера» – так я решил про себя называть Петра Николаевича – был очевиден. Он хотел вернуть в Россию двух важных родственников.

Во-первых, Великого Князя Кирилла Владимировича, который состоял в близкородственном браке с Викторией Мелитой. Николай II не признавал данный брак, во многом под влиянием жены и ее личной неприязни к Виктории. Тут я обещал помочь, повлиять на Аликс. Кирилл Владимирович мне был симпатичен. Единственный из всех князей награждён в ходе русско-японской войны золотым оружием с надписью «За храбрость», хлебнул слегонца «окопной» правды в виде купания в море после подрыва «Петропавловска». Явно не бесполезный человек в армии, особенно на флоте.

Вторый зарубежный «сиделец», которого «инженер» хотел вернуть в страну был Великий Князь Михаил Михайлович. По кличке Миш Миш. Этот тоже отчудил – самовольно женился в свое время на Софье Николаевне, старшей дочери принца Николая Вильгельма Нассауского, был подвергнут Александром III остракизму, жил то на Лазурном Берегу, то в Лондоне. Имел обширные связи среди европейского истеблишмента.

– Пора вам собраться всем, по-родственному – посоветовал я Петру Николаевичу – Да учредить собрание Великих Князей. Кто в семье самый больший вес имеет?

«Инженер» поморщился, но ответил:

– Безусловно, Великий Князь Владимир Александрович.

Ага, это тот самый бывший «хозяин Питера», начальник гвардии до НикНика, третий сын императора Александра II. Когда он умрет? Я попытался вспомнить и не смог. Но явно не в этом году и не в следующем. Прожил он долго, успел отметиться во всяких исторических событиях. Мощный мужик.

Понятен мне был и смысл этой интриги. Владимир Александрович как раз и был отцом Князя Кирилла. Раньше все его инициативы вернуться в большую политику после отставки блокировались НикНиком и вдовствующей императрицей, но теперь путь был открыт. Что ж… Не самый плохой вариант, надо признать.

Мария Федоровна еще не успела вернуться из Дании, Аликс я скручу в бараний рог – а через нее и Николая. Только тут надо хорошо подумать, что попросить взамен.

– Мыслю так – я отвел в сторону «инженера» – Народу треба, чтобы закон был и для царской фамилии також. Чтобы все в России подчинялись единому уложению. Набедовал – отвечай! Не так, как ваш хенерал-адмирал… хапнул и в Париж. Ищи – свищи.

Петр Николаевич побледнел, но смолчал. Ага, вот так – привыкай. Теперь правду-матку тебе будут резать прямо в глаза и во дворце.

– Закон нужен. Вам же легше будет – я решил дать князьям и морковку – Пропишите в законе, что можно жениться на ком хошь, ежели это не родственник и по согласию.

– На простолюдинках??

– Как там царь-батюшка Александр III графу Витте написал? «Да хоть на козе!» Да и нет нынче простолюдинов – развел я руками – После Манифесту 17-го числа подданые равные права имеют. Но выходит, что некоторые то – я кивнул на парадный портрет НикНика на стене Александровского дворца – Равнее других.

– Учредить бы совещание Великих Князей – начал размышлять «вслух».

Петр Николаевич – Да принять статьи о фамилиях и титулах супругов и потомства от разных браков…

На самом деле все это было первым шагом к тому, чтобы подобное совещание пришло к идее т. н. «великокняжеского манифеста» – «О полной конституции русскому народу». Только лет на десять так раньше. Ведь если любого из царской семьи можно выслать из страны, лишить имений императорским «секвестром», как случится с еще одним Великим Князем – Михаилом Александровичем, то это значит, что гражданские права не распространяются и на русскую аристократию тоже. Чтобы получить закон для себя – надо сначала сделать его для всех.

Вот эту мысль я и должен заронить в головы родственничков Николая 2. Тогда они первыми побегут впереди паровоза русской Конституции.

В самом конце разговора с «инженером» я намекнул не только насчет Конституции, но и поднял вопрос Герарди. Мол, не тянет, интриг от него много, а дела мало. Рассказал историю разбоя с гусарами.

Петр Николаевич понимал, что начальник дворцовой полиции – хромая утка. Покровителя теперь нет, многие захотят провести своего человека на хлебное место.

– И кого же вы, Григорий Ефимович, видите на должности Герарди? У вас есть свой протеже?

– Не знаю этих мудреных слов. А человечек хороший есть. Филиппов.

– Начальник сыскной полиции??

– Он. Русак, умом быстр, взяток не берет, всех варнаков наперечет знает, даст им укорот.

Филиппов не был «моим» человеком. Но вполне мог им стать. Хотя бы потому, что я о нем позаботился. Потом Николая надо было окружать русскими. Хотя бы по фамилии. Не потому, что немцы плохи. Просто как не крутись – нас ждет Первая мировая. И воевать надо будет с Германией. Воевать тяжело (хотя тут есть варианты). Аликс и так «немка» при дворе – болевая точка царской семьи. Одной царицы-«шпионки» вполне достаточно.

– Поговорю с Никсой – кивнул «инженер» – Подумаем.

На этом мы раскланялись и я отбыл домой. Меня ждало важное дело.

К Лауницу, который фон дер, но при этом православный, мы с капитаном отправились выпрашивать помощи на детскую колонию. Или требовать – если учесть записочку от Аликс. Богоугодное дело на ее нынешнее состояния легло на отлично, а немецкая сентиментальность, растревоженная рассказом о бедных сиротках, добавила градуса. Если дело хорошо пойдет, надо будет стрясти с нее «высочайшее покровительство», она не откажется вставить такую шпильку любимой свекрови, занятой благотворительностью «по должности» руководителя «Ведомства императрицы Марии».

Будет «высочайшее» – найдутся и деньги, и здание. Но кое-что надо бы заранее обсудить с полицией, мы же не трехлетних сироток набирать будем, которых только корми, гуляй да спать укладывай. Мы же беспризорников, уличную шпану собирать будем, вот эту самую «республику ШКИД», от которой всем соседям никакого житья не было. И хорошо бы придумать, как их в узде держать без решеток на окнах и полицейских на каждом углу.

В градоначальстве нас ждал облом – стремительный, как электровеник, Лауниц умчался на очередное протокольное мероприятие, освящение церкви в Императорском институте экспериментальной медицины. Организация известная, солидная, в ней трудится единственный на сегодня русский нобелиат – Иван Павлов. А создан институт принцем Александром Ольденбургским. Вот сколько я про него читал, получается, что он был самым деятельным и толковым из всего августейшего семейства. К тому же, он занимался почти тем же, чем планируем мы – был попечителем, так сказать, культурно-спортивного общества для молодежи «Маяк» и приюта имени себя. Да и с Ведомством императрицы Марии сотрудничает, небесполезный нам человек.