Вся ложь (ЛП) - Кент Рина - Страница 17

— В последний раз говорю, я не буду отсасывать тебе. Я бы предпочла облизать рвоту со стен, — огрызается она.

— Вау. Это довольно наглядный пример. — я улыбаюсь.

Она вскидывает голову, и ее взгляд сразу же становится жестким.

— Ты.

— Да, я. — я сажусь рядом с ней, сохраняя некоторую дистанцию между нами. — Ты не возражаешь?

— Вообще-то, да, возражаю. Я сбежала от твоей шайки дрянных девчонок, чтобы спокойно поесть.

— Но Себастьян все испортил.

Ее верхняя губа приподнимается в отвращении.

— К черту этого мудака.

— Да, трахни его палкой сзади, чтобы он чувствовал боль каждый раз, когда думает о том, чтобы трахнуть кого-нибудь. — я неуверенно улыбаюсь. — Уверена, что уже слишком поздно, но я хотела сказать, что мне очень жаль за эту дерзость.

Она поднимает бровь, будто не веря в то, что я только что сказала.

— Это что, своего рода обратная психология, когда ты заставляешь меня признаться в моих самых глубоких темных секретах и желаниях? Тебе и не нужно, потому что мое желание не сбылось.

— Как так?

— Я хотела, чтобы ты умерла, но ты все еще жива.

— Ох.

Мое сердце замирает, когда я смотрю на свои туфли, сложив руки на коленях. Не думала, что она ненавидела меня до такой степени, что желала мне смерти.

Старая Рейна, что ты наделала?

— Черт. Ты действительно расстроена? — Наоми внимательно наблюдает за мной. — Никогда не думала, что доживу до того, что увижу расстроенную Рейну Эллис.

— Конечно, я расстраиваюсь, я же человек.

— Больше похоже на монстра, который выживает благодаря хитрости, манипулированию другими и разрушению человеческих жизней.

Ее быстрые слова вонзаются мне прямо в грудь.

Ашер не единственный, кто считает меня монстром. Это мое прозвище в подсознании каждого?

— Я же сказала, что мне жаль, не так ли? — с надеждой говорю я.

— Жаль? Как думаешь, извинение что-нибудь исправит? — она горько смеется и встает. — Ты можешь взять свои извинения и засунуть их в свою тощую задницу.

А потом она стремительно исчезает из поля зрения.

Мои плечи опускаются, когда я наклоняюсь вбок и смотрю на свое отражение в воде.

Кто знал, что за таким красивым лицом скрывается кошмар?

У меня должна была быть цель, верно? Но сколько бы я ни думала об этом, не может быть оправдания причинять боль людям.

Это просто неправильно. Все так неправильно.

Еще одно прекрасное жестокое лицо приветствует меня в отражении, прежде чем он бросает камень в воду, нарушая оба наших изображения.

Я оборачиваюсь и хмуро смотрю на лицо Ашера, которое все еще закрыто авиаторами.

Он когда-нибудь их снимает?

Его широкие плечи закрывают солнце, и его тень падает на меня, как проклятие.

Иззи говорила, что Ашер играл в футбол в средней школе, но, в отличие от своих друзей, он решил изучать международное право.

Почему он отказался от этого сейчас? Мы провели в разлуке три года; с чего бы ему возвращаться именно сейчас?

В нем меньше смысла, чем в моих пропавших воспоминаниях.

— Ты веришь, насколько ты теперь монстр? — спрашивает он с холодной резкостью.

Я складываю руки на груди.

— Я знаю, почему Наоми ненавидит меня. Почему бы тебе не сказать мне, почему ты меня ненавидишь?

— Почему? — он наклоняется вперед, наполняя воздух своим присутствием. — Чтобы ты могла целовать это лучше?

— Конечно, почему бы и нет? — я насмехаюсь.

— Рейна, — рычит он.

Я научилась хитрости, когда дело доходит до общения с Ашером: если я съежусь, он надавит на меня, пока я не упаду, но, если я оттолкнусь, он застигнет врасплох.

С такими людьми, как Ашер, легче справиться, когда их застают врасплох. С ним невозможно конфликтовать, когда у него подняты все стены. Это просто разрушит мою броню.

— Я тоже заставила тебя бросить вызов? — я кладу руку на его футболку, мой голос драматичен. — Тебе не понравилась девушка?

Он хватает меня за запястье и сжимает его в смертельной хватке.

— Прекрати валять дурака, или пожалеешь об этом.

О чем тут сожалеть, когда я уже ненавижу свою жизнь?

Я наклоняюсь ближе и шепчу ему на ухо:

— Покажи мне свое худшее, Эш.

Рейна

На второй день моего возвращения в колледж Бри приглашает меня присоединиться к ним для практики, но я отказываюсь.

Она бросает на меня хмурый взгляд, который, кажется, все бросают на меня с тех пор, как я очнулась в больнице.

— Как скажешь, Рей, — усмехается она, выходя с лекции по психологии. — Это не значит, что мы соревнуемся за штат или что-то в этом роде.

Я делаю паузу, собирая свои книги, когда все бросают любопытные взгляды в нашу сторону. Клянусь, телефон вспыхнул, будто меня фотографировали.

— Я просто не вижу, что я могла бы добавить, когда я едва могу ходить, — медленно говорю я.

По правде говоря, я боюсь столкнуться лицом к лицу со всей этой историей с чирлидингом. Что, если все это было стерто вместе с моими воспоминаниями? Если я не могу вспомнить, кто я такая или почему я делала все эти ужасные вещи, как я могу вспомнить, как переворачиваться в воздухе? Я видела свои видео на Ютубе канале команды. Я одна из тех, кого бросают и переворачивают в воздухе, прежде чем приземлиться наверху. Это дерьмо пугает.

Бри приближается ко мне. Другие чирлидерши, которые учатся в том же классе, стоят позади нее, словно они боятся того, что вот-вот произойдет.

— Командный дух, Рейна. — она так сильно сжимает край стола, что костяшки пальцев белеют.

Один из студентов толкает локтем своего друга на выходе.

Бри прочищает горло и понижает голос.

— Ты должна взять себя в руки, или, клянусь Богом...

— Что? — я настаиваю, когда она замолкает. — Если ты начинаешь угрожать, заканчивай.

— Карма, Рейна. — она выпрямляется. — Она всегда приходит, чтобы укусить тебя за задницу. — она поправляет волосы и выбегает из класса.

Я стою, сжимая свою сумку и чувствуя себя совершенно не в своей тарелке.

Моя голова чуть не взрывается от количества сценариев, бушующих в ней. Могла ли я тоже обидеть Бри?

Честно говоря, с моим послужным списком я бы не удивилась.

Наоми проносится мимо меня с мстительной ухмылкой на лице.

— Хэштег соревнование сук. — она надувает жвачку в пузырь и лопает его мне в лицо.

Я закрываю глаза, тоскуя по терпению. Единственная причина, по которой я не нападаю на нее, заключается в том, что я совершила что-то непростительное.

— Оставь капитана в покое. — Люси встает передо мной, защищая.

Наоми отшвыривает ее.

— С радостью, последовательница. — она начинает уходить, затем останавливается и бросает еще один комментарий через плечо. — О, и Люси, возможно, ты захочешь забрать это.

Люси озирается в замешательстве.

— Что?

— Твоё достоинство. — а потом Наоми выходит за дверь.

Люси шмыгает носом. Я встаю на дрожащую ногу и неловко похлопываю ее по плечу. Я совершенно не уверена, когда дело доходит до утешения других, но я ненавижу видеть, как Люси страдает.

Я знаю ее всего два дня, но она и Наоми, без сомнения, самые ненастоящие люди в команде. Она обязательно вводит меня в курс дела, когда я теряюсь. Она не последовательница, как называла ее Наоми; она просто делает все возможное, чтобы все ладили.

Она пустышка. Мама часто говорила мне, что у таких типов обычно мягкая, хрупкая сердцевина.

Подождите…

Мама?

Как я могу вспомнить, что говорила мне мама? Я думала, что у меня нет мамы.

Я имею в виду, конечно, меня родила одна из них, но она умерла во время родов. Из того, что я собрала о своей жизни — через Гугл, — мой папа всю свою жизнь был родителем-одиночкой, так что мачеха тоже не может быть.

— О, прости, капитан. — Люси вытирает влагу под глазами. — Я больше не буду этого делать.