Рожденные в СССР. Откат (СИ) - Коруд Ал - Страница 4

Брежнев помрачнел, он считал сложившуюся острую ситуацию в Закавказье собственным провалом. Генсек уже давно не доверял подчиненным всецело и частенько сам лично участвовал во внезапных проверках или использовал для этого другие каналы. Не самая огромная финансовая помощь колхозам и совхозам, изменение отношения к личным приусадебным подворьям, дополнительная нарезка земли многочисленным садоводческим хозяйствам, продажа семян, удобрений, инвентаря уже здорово сказались на ассортименте продмагов и многочисленных колхозных рынков.

Но это все-таки были некоторые временные и зачастую чисто административные меры. Откат даже в таком простом деле начался уже к осени. «Что-то следовало менять в консерватории!» В системе торговли точно. ОБХСС и прокуратура просто не справлялись с масштабами спекуляций и хищений. Такое впечатление, что туда шли люди определенного склада характера. Ну что ж. Будем подходить к делу более основательно и мудро. Скоротечные решения частично все-таки разрядили проблему, создав некоторый временной лаг, вдобавок поселили в сердцах людей надежду на лучшее. Уже неплохо! Накормить страну требуется в первую очередь! Это позорище, пронесенное чуть ли не на пятьдесят лет вперед. Нужна в сельском хозяйстве самая настоящая революция.

Задача партии — её подготовить. По советам экономистов, изучивших зарубежный и собственный опыт из будущего, упор все-таки делался на большие и крепкие экономически хозяйства — Агропромышленные холдинги, а не на отдельных частников-фермеров и личные подворья колхозников. Черт возьми, опять «Холдинг», как он не любит эти иностранные названия!

«Надо будет что-то с этим делать», — подумал Леонид Ильич. — «Обратиться, что ли к Академии Наук повлиять на филологов. Как же все-таки люди из будущего пропитаны англицизмами!»

Что, кстати, нам обещают в этой сфере ученые? Благодаря полученным послезнаниям, в течении нескольких лет будут созданы новые сорта, внедрены более современные технологии. Жизнь на селе начнет резко улучшаться. Лет за десять они должны поменять быт деревни, привести его в соответствие к современным реалиям.

«Ну да», — угрюмо ухмыльнулся Леонид Ильич, вспомнив недавно увиденный документальный фильм о настоящем состоянии деревни в Нечерноземье. — «Эти пропащие пьяницы нам хорошего урожая не обеспечат. Надо крепко подумать.»

Не к месту вспомнился анекдот про него.

Приезжает Брежнев в Америку. Никсон дает банкет в его честь. Тот оглядывает стол, напитки и говорит:

— Ричард, у вас же за всем контроль. Откуда деньги на такое угощение?

Никсон подводит его к окну и говорит:

— Мост видишь? В бюджете на его постройку записали пять миллиардов, а построили за четыре с половиной. Разница — на столе.

Потом Никсон приезжает в Москву. Стол на банкете еще лучше. Никсон спрашивает:

— Леня, откуда такая роскошь?

Брежнев подводит его к окну и спрашивает:

— Мост видишь? Нет? Вот так-то

Если такие вещи ходят в народе, то значит, не все у нас благополучно.

Брежнев постучал пальцами по столу, и его настроение закономерно ухудшилось. Вспомнил события последних месяцев, особенно произошедшие в национальных окраинах. Да и заграницей не все ладно, после лихого подъема случилось и несколько знаковых провалов. Одна Ангола чего стоит, опять наступили на старые грабли, хоть вроде бы и готовились в этот раз. Это и есть тот самый откат, о котором их предупреждали ученые? Время эластично и может сработать назад, как спортивный эспандер, пытаясь восстановить природный баланс. Сложно для простого понимания, ему люди науки эту теорию буквально на пальцах и долго-долго объясняли. И все равно осталась много непонятого!

Но общий смысл в Генсек все-таки уловил — в ближайший год легких побед ждать уже не придется. Проблемы мало обнажить, их еще надо как-то решать. Быстро, безапелляционно и самое важное — компетентно! Любое движение встряхивает полузастывшее общество и выявляет массу его застарелых болячек. Только какая у них альтернатива — потеря страны в будущем? Нет уж, надо сцепить удила и двигаться только вперед. Большевики и не такие вершины преодолевали!

Леонид Ильич задумался. Вместо относительно легкого «ухода на пенсию» и получения почетного звания «Председатель Партии» он пока нажил лишь ворох несбывшихся задумок и полнейший геморрой в плане их будущего исполнения. С кондачка же многие, из то и дело возникающих задач, не решить ни сегодня, ни даже завтра. Только кропотливая и ежедневная работа! Ну он хотя бы в этот раз сделал почти все, что мог. Не ушел в сторону, не самоустранился. Пусть теперь другие, более инициативные волокут тяжелейший воз управления сверхдержавы. Его задача — оставить вменяемого преемника и работоспособное Политбюро. Решено!

Как будто оттолкнувшись в мыслях от некоей точки координат, Брежнев в задумчивости обвел взглядом большой стол заседаний, за который через час усядутся члены и кандидаты в Политбюро, самый важный руководящий орган страны. Чтобы там на Западе не говорили про авторитарность советского типа правления, но оно и на самом деле было коллективным. Приходилось учитывать интересы и мнения очень многих. Никто вдобавок не отменял многочисленного лобби, например, со стороны военных и оборонной промышленности, да и вдобавок с аппаратом партии приходилось считаться всерьез.

Ну а сегодня и вовсе задача им предстоит непростая, решить — с чем они выйдут на следующий внеочередной Пленум ЦК КПСС. И это уже второй внеплановый пленум центрального комитета партии. Съезд из-за последних, не самых приятных в жизни страны, событий на прошлом пленуме был перенесен на неопределенный период. Да и подвижки на самом верху власти произошли за это время достаточно серьезные.

Вопрос в том — придут ли они на этом заседании к некоему консенсусу. Политбюро четко разбилось на несколько группировок, и понять к какой именно примкнуть Генсек не мог и сам. Леонид Ильич нахмурил брови потянулся к селектору заказать чаю, но в последний момент передумал и обошелся бутылкой «Нарзана». В кабинете и так тепло, а с горячего еще больше разгорячишься. Прокачать ведение важного заседания, и как начнут вести себя различные группировки, стоит заранее и по холодку. Так что в сторону эмоции, будем думу думать.

Генеральный секретарь встал, вышел на середину просторного кабинета и еще раз внимательно оглядел рабочий стол. Он явственно увидел людей, которые придут сюда, со своими мыслями, идеями и пожеланиями.

Начнем с главного игрока. Вероятный преемник, второй человек в партии Кириленко Андрей Павлович. Жёсткий, напористый, деловой руководитель. Лидер им же созданной группировки так называемых «обновленцев». Тех, кто считает, что страну нужно срочно менять. Большинство из них это искренне считают. Заглянуть в вечность и не поменяться практически невозможно. Наверное, таким и должен быть следующий Генсек, уверенно ломающий закоснелые устои? Энергии у него хватает, но достаточно ли ума?

«Ну чего он стоит, мы узнаем в ближайшее время!»

Пока Кириленко отвечал за подготовку 25 съезда и создание нового Устава партии. Но вдобавок к этому, секретарю ЦК КПСС приходится то ли дело отвлекаться на текущие проблемы в составе их «пожарной команды».

«Ну и ладно, пусть хлебнет полным лаптем говна от наших людишек, а мы посмотрим!»

Хотя надо отдать должное, команду под свое крыло Кириленко собрал удивительно быстро, и у него в строю далеко не самые последние люди державы. Кто еще привлечен от сторонних ведомств, ни одна душа в ЦК не знает. Брежнев в какой-то момент внезапно ощутил, что в аппаратных играх он уже далеко не чемпион, и это открытие было не из приятных. Стареет, теряет бразды правления. Значит, и в самом деле лучше уйти вовремя.

Черт, да не волнуйся ты так! Еще не все потеряно. Проклятый Черненко, снюхался с Капитоновым и Рашидовым, в итоге крепко подставил Генсека и его протеже на Украине Щербицкого. Одним верным товарищем в составе Политбюро в итоге стало меньше. Да и кадры на Старой площади после памятного ноябрьского Пленума перетрясли основательно. Как говорится, один дурак двух умных стоит. И зачем, спрашивается, было плести за спиной товарищей интриги? И вот сейчас предстояло решить — на кого Брежнев может твердо опираться в своей политике всеобщего умиротворения. Не любил он открытые склоки.