Рожденные в СССР. Часть вторая. Обретение (СИ) - Коруд Ал - Страница 37

— Ты чего там возишься? Давай, расстегну. О, мой герой!

В дверь старой деревянной рахвалюхи, по чьей-то ошибке, названной загородной дачей, беспардонно стучали. Заспанное питерское утро, не спеша вторгалось в полузакрытые занавесками окна, с настороженностью внимая шуму незваного гостя. Стройный паренек с вихрастыми цвета соломы волосами недовольно высунулся из комнаты и прокричал:

— Да иду, иду! Кого там черт несет спозаранку?

— Спозаранок у тебя в девять часов дня, соня?

— Витька! Какими судьбами?

— Да вот проезжал мимо, — высокий молодой человек с пышными по последней моде бакенбардами сжал в объятиях хозяина «дачи». Потом он поставил на пол большой баул, в котором то-то характерно звякнуло. — Братан, стакан есть?

— Ты уже с утра?

— Да вчера с Игнатом классно посидели на Василеостровском.

— Пошли, — кивнул в сторону кухни Снайпер, а это был именно он.

Вскоре на столе появился бокал, нарезанный тонкими кусочками сыр с хлебом.

— Будешь? — Виталий с каким-то неподдельным увлечением вкручивал штопор в пробку зеленоватого стекла бутылки. — Извини, есть только «Минасали».

— Нет, спасибо, но с утра не пью. Лучше поставлю турку и сварю кофе.

Гость налили желтоватого оттенка вина и с наслаждением выпил сразу половину бокала. Затем он с интересом посмотрел хрусталь на просвет.

— Кучеряво живешь.

— Наследие предков, — коротко обрубил грядущие расспросы хозяин, а Виталий только иронично хмыкнул.

— Нашел, значит, своих.

— Да какие они свои? — Снайпер сел за стол и стал разливать свежесваренное и невероятно пахучее кофе с фарфоровые кружки. — Как будто вовсе чужие. Вот, пустили сюда пока пожить и ладно. Дед большой партийный работник, боится — «Как бы чего не вышло».

— Они тут все почти такие, — гость отпил из чашки, затем изумленно спросил — Слушай, ты где такой классный кофе берешь? Да и сыр явно импортный.

— Где, где? В Интуристе, вестимо.

— Не понял.

— Чего тут понимать? Надеваю джинсу, морду кирпичом и прохожу. Если что на воротах спросят — шпарю на аглицком с техасским акцентом. Они эту фичу тут же просекают. Наши так точно не говорят. Местные замечают, что мы почти все какие-то не такие. Так в самом деле и есть.

— Ну да, тут ты прав. Наш брат может за иностранца сойти. Эти же тут все им в ножки кланяются. Совковая гордость!

— Захожу в магазин и беру что хочу. Сейчас все только за рубли продают. В холле обменники. Так что ничего сложного.

— И что — ни разу не прихватили? — Виталий налил еще стакан и стал намного благодушней.

— Был разок, накуй послал и обещал морду набить. По факту советского гражданина они пропустить не могут. Валютчикам кислород перекрыли, курс изменив, фарца сейчас по другим схемам бодяжит. Чего ко мне цепляться.

— Отпустили?

— Куда денутся! Пригрозили куратору сообщить.

— И?

— Да мне пофиг! Пусть сначала людей обеспечат. Цену приподнять, дефицитом не станет но иногда к празднику купить можно, — Снайпер подумал и решил рассказать. Витек был из своих, военным корреспондентом прошел кучу горячих точек еще с начала девяностых. Поэтому от его взгляда сейчас менты шарахались, да и гэбисты ёжились.

— Был я тут летом на одном мероприятии. Новый курс для страны вырабатывали. Не смотри так, там еще Стасик участвовал и другие весьма такие занятные личности.

— О как! — Витек встрепенулся.

— И познакомился там с одним любопытным типом. Поначалу тот под Никитку Хрущева косил, с его простотой и непосредственностью, но по факту типом оказался заковыристым и изворотливым.

— Так это, — гость явно просек фишку — типа он у тебя сейчас крыша?

Снайпер улыбнулся.

— Я всегда считал тебя умным перцем. Чувак из самого Цэка и не самый последний там человек. Я бы даже так сказал — далеко не последним.

— Мне знаешь, что странно, — Виталий потянулся за сыром и соорудил бутерброд. — Что ты о партократе высокого ранга с таким пиететом отзываешься.

— Да человек больно уж зацепил. Жизнь не самую простую прожил, подростком в партизанах воевал, в теме секёт, башка есть и главное — возможности. Мы тут ему кое-что присоветовали.

— И чего?

— Ты сейчас это пьешь

— О как! — Виталий застыл и задумался. — Не все, значит, так плохо в датском королевстве. Есть люди с яйцами. Чего тогда, если у них такие умники имеются, они страну просрали?

— Здесь еще нет и, похоже, что не собираются.

Бывший военкор посмотрел в глаза старого знакомого и снова впал в задумчивость. Слишком уж его цепко держало то прошлое. Может, и зря он за него так тщательно держится, ощущая себя здесь этаким записным чужаком? Хозяин как будто почувствовал перемену настроения и сам начал задавать вопросы.

— Сам как и куда?

— Как? Да качу куда-то. Сам понимаешь, освещать какую-нибудь горячую точку меня не пошлют. Нас еще долго туда не пустят. Поначалу меня к военным определили.

— Не пошло? — Ну да. Я же им в лицо все высказывал. Как и сколько солдат в их гробах и с их умением помирать будет. Генералам, да и полковникам такое ох как не нравится. Не прижился короче! Звали на телевидение, но после разговора с редактором на повышенных тонах вызвали сразу к куратору

— И чего?

— Дали вольное копье и приписали к родной «Комсомолке». Сейчас еду в Таллин, потом дальше по Прибалтике.

— Решил в почти Европе потусоваться?

— Свежий взгляд на их отношение к Союзу срисовать. В принципе знаю к кому там обратиться.

Снайпер пристально всмотрелся в здорово помолодевшее лицо товарища. Нет шрамов, морщин, только глаза остались все те же. Они помнят страшные сцены с убитыми беженцами в Абхазии девяносто третьего, сожжённые тела русских танкистов зимой девяносто четвертого, жестокие зачистки горных селений девяносто пятого и убитых бандеровскими карателями русских детей Славянска четырнадцатого. Где его в последний раз ранили? В Сирии? Сколько еще можно лезть в самое пекло? Не он первый, кто в погоне за сенсациями и горячим материалом начал терять душу. Кому нужна горькая солдатская правда?

— Что-то не договариваешь, брат.

— Чуешь? Да хочу всю их сволочность спрятанную показать. Это же все потом откуда-то взялось? Все эти будущие нацики и их покровители по здешним улицам ходят. Ну и заодно зацепить всю тамошнюю обывательскую сущность. Нет там коммунистов, одни перекрасившиеся буржуйчики. Так что пусть ответят по полной за свое гнилое мещанство! Не одним же русским тащить всю тяжкую ношу спасения человечества от самого себя?

— Представляешь, что потом будет? Это сейчас они тебя с распростёртыми объятиями примут. Человек будущего с широкими взглядами на жизнь. Кое-кто из наших там преуспевает и даже диссидентствует помаленьку. Потом же тебя люто ненавидеть будут.

— Ничего, проглотят. Давят прибалтов по всем фронтам. Дружба народов похерена окончательна и бесповоротно. Ты, видно, не следишь за нонешней политикой партии. Вон какой заспанный. Пялил кого всю ночь?

— Да ну тебя! Работаю!

— Э, ты никак снова вернулся на писательскую стезю?

— Ну а чем еще заняться?

— С Олега пример взял?

— Дивин попросту свои книги по памяти записывает, мне сложнее. Постапы здесь не в чести, в смысле у руководства. Закинул несколько рассказов в «Технику Молодежи». У них сейчас свое издательство, специализируется чисто на фантастике. Тиражи чумовые! Взяли пару рассказов в сборник. Киберпанк здесь никто не пишет, так что ниша пустая. Аванс выдали.

— Чего, молодца. Чего в этой дыре?

— Спокойно. В Москве дали комнату в общаге. Весело, но…отвлекает.

— Ну да. В этом времени девчонки ох какие… натуральные во всех местах. Нет этого педофильного стремления все обрить. Всем им интересно, хрен в будущем больше или нет?

— Ну и шуточки у тебя…Слушай, может, пожуем чего основательного?