Рожденные в СССР. Часть Первая. Пришествие (СИ) - Коруд Ал - Страница 7

Видимо, женщин-попаданок все-таки одевают получше. Да оно и понятно. Степан представил, какой бы начался скандал, если бы дамам предложили подобные мужским синие бушлаты, и улыбнулся. Так, в момент совершенно дурацкой усмешки его и настиг взгляд невольной попутчицы. Холмогорцев никогда не был дамским угодником и только в достаточно зрелом возрасте смог понять, как же все-таки стоит общаться с женщинами. Эх, если бы эту немудреную премудрость он знал раньше, то избежал бы многих ошибок. Вот и сейчас Степан смог только бесхитростно поднять в приветствии руку. Женщина в ответ холодно мазнула по нему взглядом и повернула обратно, направившись в центр пансионата.

Точно! Он же совсем не следит за временем, а ведь вскоре должен быть ужин! Молодой организм внезапно усиленно потребовал калорий. Черт, он совсем забыл о своем новом состоянии! Ну-ка! Степан постепенно перешел с быстрой ходьбы на бег. Как все-таки классно быть заново молодым и здоровым! Некоторые людишки ведь готовы отдать за это все свое состояние. И черт возьми, они полностью правы! Ни малейшей одышки, крепкие ноги сами несут его по дорожке, спина распрямилась, тело быстро вспомнило давно забытое состояние молодецкого забега ради удовольствия.

Нет, со всеми новыми проблемами не надо забывать о главном — неведомое им Провидение, по сути, подарило возможность прожить заново. Холмогорцев давно пришел к выводу, что полноценная жизнь существует только в возрасте от двадцати до сорока. Можно неплохо себя ощущать и в пятьдесят, но все-таки это не то. Тело уже начинает понемногу загибаться, а душа остывает. Появляется целый сонм болезней, ведущих только к одному — биологической смерти. Даже если и есть загробный мир, то он предназначен только для души. Это же совершенно другой колёр!

Так что вперед, к открытиям и свершениям нового мира! Попробуем его на зуб.

— До чертиков уже надоел этот больничный завтрак, — Миша Сидоров ковырялся палочкой в зубах. — Растущему организму треба сала, яек и цыбули.

— Это где тебя так по утрам кормили? — ехидно уставился на Михаила вечный остряк их маленькой группы Костя Незнанский.

Все лица мужеского пола в этом странном подобии санатории довольно быстро перешли на уменьшительные имена. Хотя некоторые индивидуумы все-таки не желали отходить от привычного им возрастного имени-отчества. Обычно этим делом грешили всяческие мелкие начальники и представители всевозможных, безмерно расплодившихся в новой России бюрократических служб. В одном из корпусов проживал даже целый прокурор района. Поначалу он по застарелой привычке начал качать права, особые привилегии себе требовал, пока от кого-то в морду не получил. Здесь сильно не забалуешь — права и обязанности у всех одинаковые. Да и у многих был зуб на представителей эрефной власти. В каждый корпус Центра был назначен свой староста, правда, он частенько сменялся из-за текучки временных переселенцев. Сейчас в этой роли как раз и подвизался Костя. Благо, опыт руководства у него был богатый, человек давно служил в администрации Ярославля. Холмогорцев его также вспомнил, пересекались как-то по работе. Человек в общем-то неплохой и общительный. На таких обычно власть предержащие и вывозят сонм проблем.

— Где кормили, там уже нет, — Михаил вздохнул и потянулся. — Ну, где же наш лектор? «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе. Все решают звездочки!»

— Приехал, сейчас будет.

— На хрена только нам эти лекции? Врут ведь все, — протянул задумчиво чернявый паренек, сидевший неподалеку от них.

— Зачем им врать? — Степану, наоборот, лекции нравились. Вели их довольно неформально и материал доводили доходчиво, охотно отвечая на самые, казалось бы, каверзные вопросы попаданцев. Тут уж они умели поставить некоторых местных в крайне неудобное положение. Далеко не всем нравились здешние реалии, а часть невольных гостей из будущего откровенно не доверяли советской власти. Но то ли лекторы им попадались больно уж грамотные, но подловить их на слове было довольно трудно. Они явно проходили какую-то подготовку. Правда, говорят так было не всегда. Ходили смутные слухи о неких первоначальных конфузах, когда людям из будущего попытались втирать официозные байки о «грядущей победе коммунизма во всем мире». — Нормальные закрытые лекции.

— Что ты имеешь в виду, используя термин «закрытые»? — тут же с интересом обернулся на Степана Незнанский.

— Сам подумай — наверняка секретарям и ответственным всяческих комов доносят более объективную информацию, чем обычному пролетариату. Хотя согласен, что не всю. В этом времени многие боятся сказать лишнее. Излишняя секретность — это тотальный бич местной системы. Хотя чего греха таить — у нас тоже официально о многом умалчивали.

— Стёпа, ты не забывай, пожалуйста, что уже сам часть этой самой системы и за словами следи, — мрачно громыхнул самый загадочный жилец их корпуса. Он был здесь дольше всех, но держался от народа в стороне и почти ни с кем не общался. Поговаривали, что это известный в некоторых кругах оппозиционер.

— Лев, мне скрывать от советской власти нечего. Я в отличие от некоторых…

Борец с попирателями личной свободы уже было дернулся в желании начать очередную бессмысленную дискуссию, но от двери раздался спокойный голос.

— Здравствуйте, товарищи! Извините за опоздание, наш автобус по пути сломался.

Сухой и долговязый человек в привычном для облика лектора сером костюме всем улыбался и внимательно обвел взглядом небольшую аудиторию. Всего сейчас в зале сидело человек двадцать пять.

— Сегодня наша лекция будет посвящена положению в Южной Америке.

— Свободу Луису Корвалану!

Лектор снова широко улыбнулся, было заметно, что его доброжелательность скорее врожденная, чем заученная.

— Спасибо за реплику, товарищ! Я очень рад, что вы не забываете яркие революционные события, происходящие на далеком южном континенте. Попробую несколько освежить в вашей памяти самые основные моменты борьбы трудового народа Латинской Америк за свои права.

В зале почти никто не спал, слушали лектора с интересом. Надо отдать тому должное, говорил он образно, ярко, языком владел хорошо, захватил внимание не самой простой аудитории. Что греха таить, были среди присутствующих личности вроде Сидорова, которые резонно считали, что политика им по барабану и надо как-то устраиваться жить при любом режиме. Такие люди были всегда и во все времена. Основную массу населения составляют банальные обыватели. На них же обычно и делают ставку популистские политики. Серая масса, убивающая человечество, как вид.

— Вот так нынче и обстоят дела на далеком континенте. Борьба трудящихся за свои права продолжается несмотря на репрессии, пытки и убийства. Все прогрессивные силы человечества внимательно следят за событиями в Чили, помогая борцам за справедливость по мере своих сил. Вопросы, товарищи?

— Да правильно Пиночет все сделал! Социалисты Альенде вконец угробили чилийскую экономику и ввергли страну в повальную нищету. Надо было сразу раздавить красную гадину, что генерал и сделал, превратив затем Чили в процветающую страну со свободным рынком. История все расставила на свои места.

Лектор с неподдельным интересом обратил внимание на мрачноватого субъекта, так безапелляционно кидающимся громкими словами.

— Лёва, ты, как всегда, обосрался в собственных абсолютно неграмотных суждениях, — спонтанно взялся отвечать на выпад Илья Семенов. Он с невозмутимым видом восседал на стуле, и скрестив руки, с ироническим прищуром поглядывал в сторону вечно недовольного жизнью Новожилова. — Вы, так называемые либералы сильно любите сказки о «свободном рынке». Вот как раз экономическая история Чили на этот счет предельно показательна. Рост экономики именно в период правления хунты был относительно небольшим и вполне стандартным для стран Латинской Америки. Богатые становились еще более богатыми, а бедные беднее. «Чили должна стать страной собственников, а не пролетариев!» — провозгласил однажды Пиночет. Был полностью свернут государственный контроль над экономикой, как и функции социального обеспечения. В отличие от других известных примеров «экономических чудес» прошлого столетия, в Чили рост ВВП не сопровождался структурной трансформацией и созданием высокотехнологичных индустрий. На экспорт шли поставки сырья и продукции так называемого низкого передела. То есть налицо были все признаки политики неоколониализма, — Холмогорцев с откровенным удивлением глядел на соседа. Чешет как по писанному! Откуда это у него? — К концу восьмидесятых либеральная политика хунты привела к затяжному политическому кризису и падению режима Пиночета в результате проведенного плебисцита. Дальнейший же рост экономики, которым так любят хвастаться наши доморощенные хунтисты, происходил в условиях правления левоцентристской коалиции Concertacin. Именно им и государственному регулированию и обязана возрождением экономика Чили. Пиночета же в конце жизни за все его злодеяния ожидал суд, народ не обманешь! Но наши горе-экономисты во главе с приснопамятным Егоркой все равно взяли на вооружение мировоззрение чилийских людоедов.