Рожденные в СССР. Часть Первая. Пришествие (СИ) - Коруд Ал - Страница 54

«Вот так и живем, все бежим куда-то, торопимся, а потом оказывается, что все пошло прахом».

Опять защемило сердце, мысли о далеком будущем не давали покоя ни днем, ни ночью. Это как перед атакой на плохо разведанную высоту. Есть приказ, батальон уже развернулся к бою, но что там тебя ждет наверху не ведает никто, остается только положиться на храбрость, выучку солдат и воинскую удачу. Судьба боя заранее никогда не известна. Широко озвучены случаи, когда, казалось бы, тщательно проработанные и обеспеченные всем необходимым операции проваливались от совершенно случайного поворота событий. Или наоборот заведомо проигрышная ситуация обращалась нежданно к отважному храбрецу более удачной стороной.

«Вот она сейчас — твоя высота!» — размышлял министр обороны. — «Твоя Голгофа. У нас есть ясная цель, мы знаем цену поражения, мы предупреждены!» Он обернулся на шум приближающегося к воротам черного автомобиля и угрюмые складки на лице Ахромеева разгладились. — «И я уже в нашем полку не один».

Генералы Сергей Федорович Ахромеев, Валентин Иванович Варенников и Дмитрий Тимофеевич Язов. При «той» жизни они не были друзьями, хотя Варенников в иные восьмидесятые станет его заместителем. Нынешние необычные обстоятельства нежданно свели генералов вместе.

Ахромеев отлично представлял, сколько у него в министерстве врагов и соперников. Прошлый министр обороны Гречко оставил после себя не самое лучшее наследие, именно при нем начались те процессы, которые к середине восьмидесятых здорово разложили советскую армию и нанесли непоправимый урон её боеготовности. Маршала Гречко многие современники, вообще, характеризовали, как надменного, равнодушного и чёрствого человека, который считал, что ему всё дозволено, всё можно. Нелестную характеристику о нем оставил в книге воспоминаний Герой Советского Союза Брюхов, служивший офицером для особых поручений в штабе Главного командования Группы советских войск в Германии в начале 1950-х годов — «Подтянутый, вечно с каменным выражением лица. В его взгляде чувствовалось презрение»

Жена маршала Катукова записала в своих воспоминаниях:

— «Я шла по коридору и несла Михаилу Ефимовичу обед. Вдруг подбежала дежурная медсестра и загнала меня с тарелками и супницей под лестницу. «В чем дело?» — спросила я сестру. — «Сюда идет маршал Гречко, и никто не должен попадаться на его пути». Не дай бог, я что-то сделаю маршалу Гречко! Маршал прошел мимо всех комнат, ни к кому не зашел и не поздравил с великим праздником — Днем Победы. Маршал А. А. Гречко знал, что в госпитале находятся маршалы и генералы. Каждый день ему давалась сводка о состоянии здоровья его боевых товарищей. Но маршал не нашел нужным зайти к ним в этот день, он приехал к пьянице и хулиганке «дочке-внучке» Ирине. Да, горьким был для нас в госпитале день Победы 9 мая 1974 года!»

Ошибки в строительстве советской армии росли и накапливались. С 1967 года в Вооруженные Силы стали призывать лиц с уголовным прошлым, и вскоре существующая с незапамятных времен «дедовщина» начала превращаться в криминальную систему жизни «по понятиям». Авторитет офицеров неуклонно падал, в войсках процветали мелкие хищения и очковтирательство, началось разложение руководящего состава армии. Ахромеева бросала в дрожь информация из будущего, например, о том, как самолет молодого немецкого пилота смог спокойно сесть прямо на Красную площадь. Немыслимо! Армия, которую боялся весь мир, не смогла защитить свою страну от воздушного хулигана.

Но все это уже осталось в прошлом, в прошлом будущем. Для того и собрались сегодня, чтобы не допустить даже в мыслях подобного!

— Пока мясо жарится, — Ахромеев кивнул в сторону большого мангала, — я бы хотел, чтобы вы все ознакомились вот с теми папками.

Вытянутое по вертикали лицо Варенникова выразило недоумение. Не нравились ему все эти шпионские игры. Тяжело после командования Прикарпатским военным округом, где ты царь и бог, привыкать к московским кулуарным игрищам. Если бы не информация из будущего, вряд ли боевой офицер согласился бы на эту встречу.

— Там что-то такое серьезное, чтобы мы, как декабристы собирались на тайную вечерю? — съязвил Язов. Непростой и ершистый мужик, хотя принципиальный и предельно честный. Именно за его кристальную честность и готовность идти до конца Ахромеев и выделил его из остальных претендентов. Этот не предаст и не побоится идти против авторитетов.

— Вы пока почитайте, а я распоряжусь принести кваса. Жарко сегодня, почти настоящее лето.

— Мы нынче только квас будем употреблять? — Язов приподнял левую бровь, косматую, как у медведя. В его облике, вообще, сквозила сибирская медвежатность и мужицкая основательность. Ахромеев сурово поджал губы и едко бросил:

— Сами захотите потом выпить чего покрепче.

Опустошенная рюмка так и осталась в руках генерала Варенникова. Он прикрыл глаза, о чем-то размышляя, на щеках горел яркий румянец. Язов выглядел не лучше, как медведь-одиночка угрюмо смотрел прямо перед собой.

— Что, задело, товарищи генералы? Представляете — каково было мне? И ведь это мы все вместе дружно просрали нашу страну!

Ахромеев поднял пузатую бутылку с таежной настойкой и хотел налить еще по одной. Но Язов предостерегающе поднял руку:

— Тут бы лучше обычной водочки!

— Сейчас принесут, да и мясо уже готово. Разговор будет долгий, закусить потребуется.

Пока персонал базы накрывал на стол в теньке, генералы тихонько переговаривались около беседки, уютно устроившейся на прибрежном угоре.

— Сергей Фёдорович, твои предложения? Вызовы серьезные, про свою дальнейшую судьбу я уже осведомлен.

— Кто же это, скажи на милость, с тобой сверхсекретной информацией поделился?

— Есть люди, — уклончиво ответил Варенников, а министр обороны только задумчиво хмыкнул в ответ. Соратники ему попались еще те перцы!

— Некоторые реализации мы уже проводим, — Ахромеев выпрямил спину, ему тут нечего было скрывать. — Мы в министерстве готовим большую реформу армии, но здесь нам никак не обойтись без людей Устинова и содействия Политбюро. Сами понимаете — решения будут очень серьезные. Лет через десять армия поменяет свой облик радикально.

— Ты о сокращении срока службы и увеличения количества сверхсрочников?

— Стоит ли так лихо рубить? — встрепенулся Язов.

— Дмитрий Тимофеевич, ты же бываешь в войсках! Зачем нам столько солдатиков? Плацы мести, заборы красить? Сколько общего времени службы у них уходит непосредственно на боевую учебу? Для того чтобы они казармы строили и картошку копали, мы с вами отрываем молодых людей от учебы, работы, от общества.

— И от девок, — съязвил простецки Язов.

— Правильно, Дмитрий Тимофеевич, не надо забывать и о демографическом положении в стране. Девушки в этом возрасте замуж хотят, ну а парни сам знаешь чего.

— Тут такое осиное гнездо разворошить придется, — покачал головой задумавшийся Варенников. — Многих придется с нагретых кресел подвинуть.

— Валентин Иванович, ты сам знаешь, во что превращается наш славный генералитет! Место повыше, работы пожиже, привилегий побольше. Завели, понимаешь, себе дачи, которые зачастую солдаты срочной службы им и строят. Холуев среди местечковой элиты расплодили, знакомства нужные завели, барчуки хреновы. И это советские командиры!

— Это ты сейчас и меня припечатал, Сергей Федорович?

— Ты хотя бы командир отменный, и судя по известиям из будущего, делом занимался. Но сколько в одном «Арбатском военном округе» собралось тунеядцев и карьеристов? Ломать надо все, ломать к чертовой матери! Невзирая на прошлые заслуги и звания.

— Согласен, — наконец, смог вставить слово более медлительный в общении Язов, — на кону слишком многое. Можешь на меня полностью положиться, Сергей Федорович. Не подведу!

— Тогда и я в деле. Вспомним лихую молодость! В войну под Ленинградом труса не играл, здесь и подавно.

Ахромеев заметно повеселел, до сего момента обуревали его сомнения. Каждый ли решиться стать мишенью для внутреннего и внешнего врага?