Чужая земля (СИ) - Ром Полина - Страница 25

Помолчал, пережидая мои всхлипывания…

– Царевна, я не смею тебе указывать… Но подумай о своей стране. Неужели ты отдашь ее на растерзание этим шакалам? И Бомани, во имя фараона, будет собирать дань дважды, люди – умирать от голода, а жрецы – приносить рабов живьем в жертву священным крокодилам Себека, сжигать их заживо во имя Сета и развеивать пепел во время мрачных празднеств, отбирать самых красивых женщин и самых умных мужчин и делать их рабами при храмах, есть на золоте и управлять государством? Прости, царевна, но я не верю, что такие жертвы нужны богам… Зато всю жизнь я наблюдаю жадность и властолюбие жрецов.

Я сидела на низкой скамеечке, единственном предмете мебели в этой палатке и понимала – не знаю, почему я вляпалась во все это, но и уйти я не могу. Хотя бы потому, что никому больше эта золоченая стекляшка не подчиняется. Кто уж там был генетическим предком царевны – не знаю, но очевидна эта инопланетная техника настроена на нее. Теперь, значит – на меня.

– Отвернись, Хасем…

Я, сколько смогла, вытерла растекшуюся по лицу краску подолом платья.

– Можешь повернуться.

Он повернулся, такой серьезный, терпеливый, порядочный и вдруг – резко дернулся в сторону, пряча лицо.

– Хасем?!

Он уткнулся в складку ткани, что закрывала вход в палатку, плечи вздрагивали, доносилось странное хрюканье. Он смеялся надо мной!

Немного раздражения и растерянности, я просто не понимала, что делать. Потом сообразила. Взяла с пола фляжку с остатками пива, намочила край платья и еще раз протерла лицо.

– Посмотри, теперь нормально?

Он повернулся с уже серьезным лицом, только уголки губ подрагивали.

– Прости, госпожа…

Я вздохнула… Ну, никто не любит выглядеть смешно, что уж там. Но злости я не испытывала. Улыбнулась ему.

– Я не сержусь, Хасем. Посмотри, сейчас лицо в порядке?

– Прости госпожа. Уже гораздо чище, но вот твое платье…

Да уж, весь подол в грязных разводах.

– Побудь здесь, Хасем. Я схожу в поместье Акила и приведу себя в порядок. Негоже царевне представать в таком нелепом виде и вызывать смех врагов. Только скажи мне, что будет с пленниками?

– То, что ты прикажешь, царевна. Только ты вольна в их жизни и смерти.

Я помолчала и подумала…

– Хорошо, Хасем. Я вернусь скоро, до моего возвращения просто охраняй их, не обижая.

У меня даже не было времени на то, чтобы нормально вымыться. Пришлось ограничится обтиранием и сменой платья. Очередное роскошное украшение-воротник Амина застегнула на мне сама. Больше всего времени ушло на свежий макияж.  И легкий плащ-накидка из тонкой плиссированной ткани завершил мой наряд. Думаю, что я уложилась меньше, чем за час.

За это время служанка дома Акила успела собрать мне в большую плетеную корзину все, что я просила. Корзину пришлось поставить на колени. И забрать с собой самое роскошное кресло из дома. Негоже царевне сидеть на низкой скамеечке. Красивый складной столик я тоже поместила в кресло. В сложенном состоянии он почти не занимал места. Я думала захватить с собой Имхотепа, пока не поняла, что просто не утащу за раз столько. Идиотская идея – переносить мужчин на коленях. Но по другому я, увы, не умела.

Хасем ждал меня в палатке и помог расставить все, что требовалось. Я села в кресло, он встал сбоку от меня, с правой стороны. Диск я взяла в левую руку.

Пленных привели и они сами, без понукания, пали ниц. Все молоды. Самому старшему не больше тридцати. Мускулистые воины, в дорогих одеждах. На некоторых – шрамы. Они воевали и были в боях не раз.

– Встань, вот ты…

Я просто указала пальцем и один из солдат слегка толкнул ногой самого высокого из пленных. Тот неуверенно поднял голову, не сразу понял, что к нему обращаются.

– Кто ты? И почему напал на меня?

Его звали Фескел. Он был воином из семьи воинов. Много лет семья его служила фараонам. Но Фескела еще в юности заметил Серапис, верховный жрец Анубиса. Он только занял этот высокий пост. И он приблизил Фескела и помогал ему продвигаться по службе, и получить свой отряд, и получить свои земли…

Как я поняла, таких «фескелов» жрец приближал к себе регулярно, воспитывая и прикармливая. Он стоял напротив, стараясь не смотреть мне в лицо. Не думаю, что от стыда. Скорее – от некого оцепенения. То, что он видел своими глазами, явно указывало на мой божественный статус. Нападение на богиню, в его картине мира, могло кончится только одним – жуткой казнью. Даже не смертью в бою, а пытками и проклятием на том свете. Он стоял передо мной и монотонно рассказывал то, что я хотела знать, внутренне понимая, что он уже мертв. Смотреть на него было тяжело.

Вчера поймали лазутчика. Того самого, что мы с Хасемом ждали. Его пытали и казнили, как и положено. А известие о том, что совершенно живая царевна Инеткаус сидит в обычной армейской палетке и дожидается, когда обоз с золотом подойдет, чтобы отбить – удивил Сераписа и сына его Джибейда, но и сильно обрадовал.

Судя по всему, разведчик, даже под пытками не проговорился о том, что царевна умеет исчезать из палатки и появляться вновь. Может быть, просто не знал. А может быть – смог умолчать. Обязательно нужно выяснить, кто он был и помочь семье.

У них появилась прекрасная возможность быстро и аккуратно убить царевну. В том, что ее брат мертв, Серапис не сомневался. Он сам лично видел покойного. И тогда, после смерти Инеткаус, не останется больше претендентов на трон фараона, кроме жены Джибейда. Да, их очень насторожил и удивил рассказ Бомани о ночном налете божественной птицы. И совсем уж испугало разрушение храма.

Но младшие сестры царевен от других наложниц все уже были мертвы, Серапис не церемонился… А значит, убив Инеткаус, последней носительницей крови фараона и, следовательно, крови Великого Ра можно смело считать Нианх-Хатхор. И пусть сыну боги запретили надеть корону Верхнего и Нижнего Египта, но царевна имеет на нее все права! Кроме того, она никогда не осмелится возражать мужу. Так что, не смотря на вынужденное бегство из Мемфиса, все еще могло сложится удачно.

Бойцов из войска Джибейда Серапис отбирал лично! Каждый из этих плененных бойцов – его выкормыш, обязанный жрецу и положением, и карьерой. Никто из них не сомневался, что быстрый налет на конях и пальба из лука не дадут царевне шансов. Никаких.

Я вопросительно посмотрела на Хасема.

– Говори.

– Царевна, каждый из них принес клятву служить твоему божественному отцу. И каждый – нарушил. Их нужно казнить.

Я понимала, что есть законы военного времени. Что эти местные офицеры – предатели… Да, все так. И точно так же я понимала, что рано или поздно мне придется отдать приказ о казни живого человека. Но радовалась про себя, что это будет не сейчас…

– Скажи, Фескел. Если боги сохранят тебе сейчас жизнь, что ты будешь делать?

Взгляд , исполненный даже не надежды, а, скорее – удивления и растерянности…

– Все, что ты прикажешь, Великая.

– Хасем, отдайте пленным их коней. И пусть они вернутся к пославшим их сюда. И пусть расскажут, что они видели. Они все.

Длинная пауза…

– Великая, ты отпускаешь нас?!

– Фескел, ты вернешься и передашь мои слова сестре, ее мужу, и всем, кто следует с ними.

«Я, дочь Нечерихета, царевна Инеткаус, приказываю вам, врагам моим, явиться ко мне до завтрашнего захода солнца. Обещаю оставить вам жизнь. Те же из вас, кто будут противится – умрут». Ступай, Фескел, и передай мою волю…

Ночевала я в поместье Акила, Хасем остался с солдатами.

– Госпожа, поверь, ночью никто не пройдет этой дорогой.

Своему генералу я принесла большой и сытный завтрак из горячего хлеба, миски сладкой каши и крупной запеченной рыбины. У солдат завтрак был попроще, но за ним мне пришлось мотаться несколько раз.

Зато и теплый хлеб произвел неизгладимое впечатление, а уж добавка меда порадовала их, как детей. И в то же время вызвала несколько нервные разговоры о моем могуществе. Об этом я и беседовала с Хасемом.