Чужая земля (СИ) - Ром Полина - Страница 13

Чужим было все – еда, запахи, природа, климат. Люди… Люди были самым чужим и пугающим в этом мире. Я не понимала привязанности ко мне Сефу. Даже подозревала, что он просто влюблен в прошлую ипостась царевны. Но, кажется – нет. Ничего такого я не заметила за эти дни. Тогда откуда такая верность? Амина, которая беспрекословно выполняла любые требования и сторонилась меня теперь. Я её не понимала! Имхотеп, который тоже что-то там себе думал и, иногда, странно посматривал на меня.

Все свободное время я старалась общаться с ним. Иногда спрашивала о чем-то Сефу. Амина чувствовала обиду, от того, что «ее

царевна» мало говорит с ней, не пускает к себе в душу и отдалилась. Это могло стать большой проблемой!

– Амина, я хочу поговорить с тобой.

Мы плыли уже пятый день и в каюте теперь были устроены два ложа – для меня и для служанки. Кресло вынесли на палубу, за каюту. Там, в тени, я обычно и беседовала, и училась. Но сейчас решила, что настало время наладить отношение с Аминой. Полдень я всегда проводила в каюте – слишком пекло солнце. Сегодня я приказала ей сопровождать меня. Сама служанка последнее время почти не общалась со мной.

– Садись и скажи мне, что не так.

Амина присела и уставилась в пол. Я сидела напротив в продуваемой легким ветерком каюте и в рассеянном свете, падавшем из незастекленных окон, рассматривала её. Около тридцати лет, полноватая, с гладкой плотной кожей, очень смуглой. Немного морщинок в уголках накрашенных глаз, аккуратные черты лица, узкие губы, карие, чуть узковатые глаза. Недавно я с удивлением увидела, что ее прическа каре – это парик. Этакая плотная шапочка. Настоящие волосы были почти полностью сбриты. Так, какой-то незначительный ёжик в два сантиметра. Чистоплотная, как, впрочем, и все мои спутники. Все, даже воины отряда, мылись не один и не два раза в день, а при любой возможности и обязательно умывались перед трапезой. Сладкоежка. Я много наблюдала за ней и старалась запоминать, что она любит. Но я совершенно не чувствовала к ней привязанности! Она мне чужой человек, излишне ворчливый и суеверный, без конца взывающий к богам. Я абсолютно не представляла, как с ней общаться и о чем. Сидит, молчит… О чем она думает? Её расстраивает то, что между нами нет прежней близости или что-то другое? Близость с царевной давала ей раньше какие-то плюшки?

– Амина, я чувствую твою огорчение. Скажи, что не так?

– Небхти…

Она схватила длинный край моего пояса-фартука и поцеловала.

– Небхти, ты удаляешься от меня… Разве я в чем-то провинилась? Скажи, небхти, чем я не угодила тебе?!

– Почему ты думаешь, что не угодила?!

– Ты – сама. Все сама! Одеть платье – Амина не нужна! Умыться – Амина опять не нужна! Не говоришь со мной, не смотришь на меня!

Ну, ёжечки-божечки! Вот только мне ревности бабской не хватало!

– Амина, ты же знаешь, я потеряла память. Я даже тебя не помню, не то, что нужные привычки! А ты, вместо того что бы помочь мне, рассказать, что и как именно нужно делать – ты обижаешься и отворачиваешься от меня. Ты не подсказываешь, что я делаю не так. Ты просто молчишь и поминаешь богов… Почему ты не хочешь помочь?!

Лучшая защита – это нападение! С такой точки зрения, очевидно, она проблему не рассматривала.

– Небхти… Как я могу тебе подсказывать?!

– Очень просто! Как Имхотеп мне подсказывает все про мое царство, так и ты можешь это делать!

– И ты не будешь гневаться, небхти?!

– Нет, я буду благодарна тебе, Амина.

Она мялась и не могла решиться…

– Амина, повторяю, я не буду сердится и буду тебе благодарна за подсказку.

– Царевна, ты перестала красить глаза и губы. Ты не носишь украшения. Это… Это… это неправильно!

Слово «неправильно» она произнесла шепотом и потупилась. Даже сжалась как-то. Боится она меня что ли?!

– Амина, я не помню, чем и как нужно красить лицо.

Потрясение она испытала знатное.

– Небхти?! Совсем не помнишь?!

Очевидно, видя перед собой прежнюю внешне царевну, она не осознавала, что можно забыть и такие простые вещи.

– Сейчас, небхти, сейчас…

Амина рылась в тряпках, из которых состояло сейчас ее ложе. Вынула маленький мешочек с вышивкой, раньше я видела его у нее на поясе. Торопясь и, кажется, немного нервничая, развязала витой шнурок и достала оттуда несколько маленьких узкогорлых флакончиков.

– Смотри, небхти, вот это – твоя краска для глаз! Ты всегда доверяла мне накрасить твои глаза. Вот здесь – она показала на флакон побольше – вода, что сладко пахнет. Ей ты натирала кожу рук. Вот здесь…

С ума сойти! Она не бросила краски царевны даже в подземелье. А ведь она тоже несла небольшой груз, как и все.

Это были довольно приятные полчаса… Я перебрала разные флаконы, дотошно выяснила, как Амина изготовляет мне краску для стрелок и помаду. Помню я, что раньше какой только отравой не мазались. Но жженая льняная ткань и душистое масло, из которых она получала краску для век, не показались мне особо опасными.

– И еще, небхти, я добавляю туда несколько мелких щепочек душистого дерева кипариса и дерева кедра. Это дает стойкость краске! А для приятного запаха я сама добываю для тебя масло из лепестков розы. Их собирают в твоем саду, царевна. Это древний секрет моей семьи, небхти… Как жаль, что ты забыла, но именно поэтому и выбрала меня служить тебе!

– Амина, я рада, что ты все это мне напоминаешь! Как будто от разговоров с тобой моя память немного светлеет!

– Ты позволишь, небхти?

Она смотрела на меня почти умоляюще, очевидно, для нее мой внешний вид сейчас являлся сильным раздражителем.

– Амина, я была бы рада воспользоваться этим всем и позволить тебе услужить. Но я не помню даже, как выглядит мое лицо.

Это ее совсем потрясло. Во взгляде мелькнула жалость.

– Царевна, сегодня вечером я прикажу доставить тебе зеркало. Если в деревне, где мы остановимся на ночлег, есть хоть одно – ты увидишь себя, царевна. Обещаю!

– Я благодарна тебе, Амина. Сколько лет ты уже служишь мне?

– Тебе было шесть великих разливов Нила, царевна, когда ты выбрала меня с позволения своего отца.

– А сейчас мне сколько?

– Уже шестнадцать. Отец планировал найти тебе хорошего мужа…

Тут на глаза ей навернулись слезы. Похоже, она совершенно искренне привязана к царевне. Значит, теперь она привязана ко мне. Да, она, возможно, не так и умна и у нее не слишком широкий кругозор. Да и плевать. Для меня сейчас её преданность – важнее. Она служит уже десять лет и…

– Амина, ты была замужем? У тебя есть дети?

– Нет, царевна! Как можно! Отец хотел отдать меня замуж, но ты выбрала меня и спасла! Я узнавала потом. Этот мужчина женился, но он бил свою жену и она умерла родами. Я так благодарна, что ты спасла меня от такой участи!

– Скажи, у тебя есть желание?

– Какое?

Она совершенно искренне растерялась.

– Ну, может быть ты хочешь красивое украшение? Или, например, ты устала служить мне и хочешь свой дом? Ты сама будешь там госпожа. Или ты хочешь хорошего мужа? Я желаю отблагодарить тебя. Не торопись с желанием, Амина. Ты можешь подумать, время еще есть. А пока – давай немного отдохнем. Скоро спадет жара и я снова пойду говорить с Имхотепом…

Я не аналитик! Ни разу не аналитик…

Я слабо представляла, что делать с кучей знаний, которые впихивал в мою голову Имхотеп.

Он много лет жил и работал при дворе фараона. Он был личным лекарем и архитектором Нечерихета. Он знал все окружение владыки. Но, как и у любого человека, у него были личные симпатии и антипатии. Поэтому я запоминала характеристики чиновников высшего уровня, управляющих хозяйством, высших жрецов и военачальников. Делая небольшие пометки о том, что вот это или это нужно проверить. Возможно, Имхотеп несколько предвзят. Я делала записи на листе папируса, это такие толстые и плотные листы, склеенные из частей. Довольно интересный материал, надо сказать.