Последнее "Па" (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 22

— Видел, — кивнул Грот. — Слишком медленно. Не думаю, что среди северян найдутся настолько большие тугодумы, чтобы не отскочить от твоего заклинания.

— Я еще не натренировалась. Плести узлы ногами не очень удобно, — буркнула девушка и отвернулась. — И вообще, мог бы и похвалить.

— Какой смысл в похвале, если она не несет пользы? — вздохнул парень и уставился на тропу, которая вела в небольшую рощу. — Ты не станешь сильнее и не будешь умнее, если я скажу, что ты молодец.

Северянка проследила за взглядом парня и спросила:

— Ты так и не сказал, куда мы идем?

— У меня не так много времени, а армия уже собрана, — задумчиво произнес геомант. — Да и на войне бывает всякое.

— К чему ты это говоришь?

— К тому, что я решил заглянуть домой, — произнес парень и зашагал вперед. — Рус дал мне всего два дня, один из которых мы с тобой уже почти потеряли.

— Пешком было бы намного медленнее, — пожала плечами Марта. — Мы и так проделали большой путь. Если бы не твои каменные лошади, нам бы сюда неделю плестись.

— Если бы я пошел один, то добрался бы за пару часов, — покачал головой геомант. — Давай не будем терять время.

Марта пожала плечами и ускорила шаг, догоняя временного учителя.

— Твои родители управляют селом?

— Нет. Мои родные пашут поля. У отца было свое, — произнес парень, смотря, как сквозь деревья показываются дома. — Не могу сказать, чтобы жили бедно. Как все в деревне. Свой дом, своя земля. Скотина мелкая на дворе и мед… Да, у отца был отличный мед. Он в основном его продавал, но ранний мед, когда цветут поля, всегда оставлял себе.

— У нас часто делали медовуху, — кивнула Марта, собирая плетение на руке. — Но у нас никто не разводит пчел. Собирают дикий мед.

— Я слышал про ваш мед. Говорят, что дикий он другой. Не слаще, но с другим вкусом, — с улыбкой произнес парень.

Они прошли рощу и вышли на краю деревни.

— Вон там обычно мы пасем коров. А вон в том доме жила девчонка Марта. Она мне очень нравилась, и я хотел взять ее в жены, когда вырасту, — с усмешкой вспомнил парень.

— А сейчас? — задумчиво произнесла северянка.

— Слишком много времени прошло, — нахмурился парень. — Я другой, да и у нее, скорее всего, есть жених.

— Или она ждет тебя.

Грот прошел по тропинке к ограде из жердей для скотины и взглянул на дальний дом, из трубы которого клубился дым. До боли знакомые срубы, крыши, покрытые корой и деревянной черепицей. И запах дыма.

Не резкий и слегка сладковатый.

Такой шел, когда мать пекла пироги.

Парень прошел через деревню, не встретив никого по пути, и оказался у ворот дома, в котором он вырос.

— Отец, наверное, в поле, — задумчиво произнесла северянка.

— Скорее всего.

Грот потянул калитку и вошел во двор. Он прошелся почти до двери. но тут она открылась, и на пороге показалась поседевшая женщина. Она хмуро оглядела незваных гостей и с порога спросила:

— Кто такие? Что надо?

— Привет, мам, — произнес геомант, стоя у крыльца. — Это я, Грот.

Женщина хмуро взглянула на подростка и замерла. Секунда, вторая и ее морщины на лбу разгладились, и она тихо прошептала:

— Грот? Мальчик мой, это ты?

— Я мам, — улыбнулся парень. — Это я.

Женщина в два шага подскочила к сыну и обняла его так крепко, как только могла.

— Что же ты… что же ты вестей-то не слал, — зашептала она, пряча лицо на плече у сына. — Я тебя уже десять раз похоронила и за с того света пришедшего приняла. Что за тебя только не говорят, а ты…

— Прости, мам, — смутился парень. — Я учился и… Прости, я виноват. Надо было хотя бы письмо прислать…

— Что же мы на пороге встали, — тут же спохватилась мать и потянула сына в дом. — Заходите, я пироги с земляникой как раз пеку…

Женщина нырнула внутрь, а Грот оглянулася на улыбающуюся Марту.

За десять минут женщина умудрилась смести со стола остатки муки и достать из закромов белоснежный кусок ткани, которым тут же накрыла стол. На столе тут же появились пироги и кувшин прохладного, слегка забродившего ягодного морса. Женщина во всю хлопотала, а сын сидел на лавке, с краю у двери, как привык еще в детстве, гладил тесаные доски, из которых была сделана лавка, и жадно вдыхал давно позабытый запах дома и печи.

Мать постоянно о чем-то рассказывала. Кто-то умер по весне, кого-то задрали волки в лесу. О хорошем урожае, и о том, что староста не обижает и выделяет щедрую пайку. О том, как старшую сестру взял в жены Бар из Каледовки. О том, что сестра теперь в роду кузнечном, и как зацвела липа, она приезжала с зятем и привозила его работу: ножей пять штук, один топор и справную косу. С клеймом, как у настоящего кузнеца.

— Мам, а где отец? — спросил Грот.

Женщина, словно не заметила вопроса, поставила на стол миску с пирогами и села рядом:

— Ты лучше скажи мне, что за невесту привел, — кивнула на северянку мать. — Дева она видно, что статная. И высокая, и на лицо не дурнушка, но… ты же, вроде как, на Марте клялся жениться.

— Это ученица, — улыбнулся Грот. — Тоже Мартой зовут. Я временный учитель, пока она основы разбирает.

— Так вы не…

— Мам, где папа? — спросил Грот. — В поле что ли?

Мать вздохнула и опустила взгляд.

— Отец к предкам отправился, — нехотя произнесла она.

— Как? Почему? — смутился Грот.

— Не знаю я этого, — покачала головой женщина. — По утру проснулась на печи, зимой еще. Думала, одеяло с меня стащил, повернулась, а он на боку лежит и не дышит. С носа кровь, глаза красные. И все.

Грот осунулся, словно из него стержень вытащили.

— Сестер твоих замуж поразбирали, отец вот к праотцам отправился, а я все надеялась и ждала. Успею тебя повидать или нет, — женщина подняла взгляд на сына и с доброй улыбкой произнесла: — Сжалились надо мной боги. Сбылось, за что молилась.

— Боги это… — тихо произнес Грот и умолк. Объяснять, кто такие боги, совершенно не хотелось, да и не поняла бы мать.

— Ты уж прости, надо старосту позвать. Уговор был, что тебе дом поставят, как ты приедешь…

— Я не… я не могу остаться, мам, — покачал головой геомант.

— Как не можешь? Почему?

Парень, смотревший пустым взглядом на пироги, вздохнул.

— Тут… имперцы. Они к границе подошли и на бой зовут.

— Как имперцы?

— Они по всему Вивеку людей своих заслали. У каждого по артефакту было, и они эти артефакты вместе с собой в один день подорвали, — пояснил парень. — Если мы на бой не придем, они грозятся, что всех резать начнут. Со всех сторон.

— Так это что? Война, выходит? — взволновано спросила женщина.

— Выходит так, — кивнул Грот.

— Сыночка, маленький, может и не надо оно тебе? Мы тебя укроем и спрячем, мы…

— Когда армия с запада пойдет, она через наше село проходить будет или в обход болот им крюк делать. Они ведь просто так здесь не пройдут, — Грот поднял на мать пустой взгляд и добавил: — В любом случае пройдут, и не верю я, что они от села что-то оставят.

Мать замерла на несколько секунд, после чего дрожащим голосом произнесла:

— Ты ведь прощаться пришел?

— Не собираюсь я помирать, но может статься так, что… — сын умолк, понимая, что оправдывается, после чего добавил: — Проведать. Я пришел проведать.

Грот достал из-за пазухи кошелек и положил его на стол.

— Тут немного, но это честно мной заработанные деньги, — пояснил он и положил на стол два амулета. — Вот этот отдашь старосте. Как наденет и руну вот эту пальцем нажмет, явится каменный слуга. Что скажет носящий амулет, то он и станет делать. А вот этот для тебя…

Парень подался вперед и одел матери на шею амулет из серебра с вкраплениями изумрудов и рубинов.

— Это защитный амулет. От мага не убережет, но от случайной стрелы или простенького заклинания спасет.

Мать взглянула на амулет и покачала головой. Сняв его, она одела его на шею Гроту.

— Это ты себя береги. Береги и помни, что я тут. — спокойно произнесла она. — А я тебя подожду. Столько ждала и еще немного подожду.