Тарантелла, или Танцы с пауками - Дубчак Анна Васильевна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/29
• Следующая

– Ну и что?

– Никакой инфекции. Он сказал, что это на нервной почве, и снова выписал мне лекарства. Все прекратилось. Но прошло еще две недели, и этот кошмар повторился… И тогда я не выдержала и приехала к тебе. Ты извини, что не предупредила тебя о своем приезде, но я до последней минуты не была уверена, что поеду… Я не знала, как тебе все это рассказать… Скажи, это звучит странно?

– Почему странно-то? Любая другая девушка на твоем месте повела бы себя таким же образом. Мне лично кажется, что все дело в твоей заторможенности. Ты не обижайся на меня, пожалуйста, но тебе уже давно пора жить нормальной половой жизнью. Природа требует свое. Ты согласна со мной? Разве тебе не снятся эротические сны?

– Снятся, конечно… Но все так неопределенно. Я не видела во сне ни одного знакомого мужчины. То приснится целая рота солдат, которые насилуют меня (и хотя я этих ощущений знать не могу, возбуждаюсь сильно), то снится больница, и какой-то человек хочет сделать мне операцию… И вот больничные запахи, гулкий и долгий коридор, по которому я иду, чтобы найти человека, который и должен сделать мне операцию, – все это действует на меня тоже возбуждающе… Но пойми, Наташа, там, где я живу, даже отдаться-то некому! Я не шучу. Есть, конечно, молодые парни, но они либо алкоголики, либо слишком молодые… А женатые мужчины все какие-то немытые – мужики, словом…

– Я так и знала… Тебе надо срочно уезжать оттуда. Ты только дай мне свое согласие, и я помогу тебе…

– Но как?

– Я же сказала, попрошу Бланш устроить тебя на мое место, а сама подыщу тебе квартиру.

– Я не смогу оплачивать ее…

– Я тебе помогу. Вернее, мы с тобой что-нибудь придумаем. Здесь, в городе, ты скорее сможешь себе найти мужа. Но только в этом я тебе не помощница… Я тебе такого насоветую, всю жизнь расхлебывать будешь…

– Ты себя, по-моему, недооцениваешь… Глядя на Игоря, такое не подумаешь. Он кто?

– А ты как думаешь?

– Да я вот весь вечер слушала его, смотрела, думала, что он хоть как-то проговорится о своей работе, но так ничего и не услышала.

– Да, это хорошее качество. Я знаю, некоторые люди только и говорят, что о своей работе…

– Так кто он?

– Прокурор.

– А если серьезно?

– Тогда клоун.

– Веселая ты, Наташа… Он кто, бизнесмен и тоже занимается акциями, как и ты?

– Он прокурор, Люся. Прокурор города.

– Такой молодой?

– Да. У него ужасная работа, поэтому надо только благодарить Бога за то, что Логинов не страдает манией величия и не зациклен на своей работе в том смысле, что лишний раз старается не говорить о ней…

– Кто бы мог подумать… Вот это мужчина!

– Между прочим, у него есть друг. Его зовут Сергей. Хороший парень, я бы вас познакомила, но это будет выглядеть как-то неестественно… Зато и за него и за тебя я была бы уверена. Вы были бы прекрасной парой. Но знакомить вас не буду… Пусть все идет, как идет… Ты согласна со мной?

– Абсолютно. Знаешь, я вот сейчас с тобой поговорила, и мне как-то легче стало…

– Я, честно говоря, не могу себе представить, как ты там живешь… Да и вообще, какие у вас там развлечения?

– Никаких. Совершенно. А вообще-то в Вязовке в последнее время происходит что-то очень страшное… Осенью в лесу нашли нашу медсестру… Ее убили и закопали. Молодая интересная девица… Никто ничего не видел, никто ничего не знает… А спустя пару дней в пруду всплыли два трупа: поварихи Надьки Орешиной и шофера Аверьянова.

– Ну и ужасы ты рассказываешь… Давай лучше спать… Утро вечера мудренее… Хотя я и сейчас тебе скажу… Можешь, конечно, смеяться надо мной, но мне после твоих рассказов захотелось в Вязовку… Представляю, какая там тишина и как много снега… Я еще ничего не решила, но ты мне все-таки скажи: ты не будешь против, если я погощу у тебя? Насчет своих проблем не переживай, я все устрою… Но деревня Вязовка – это такая экзотика!

– Ты что, серьезно?

– Вполне. Но только после Нового года. Вот поговорим завтра с Бланш, найдем тебе приличную квартиру и поедем… Я заодно помогу тебе собраться… А то ты так и останешься старой девой, а к пятидесяти годам, глядишь, отдашься какому-нибудь алкоголику-комбайнеру…

Андрей постучал в дверь и очень удивился, когда ему никто не открыл. В десять часов Люба всегда бывала дома.

Он обошел по скрипучему снегу дом и заглянул в окна: светятся, но никакого движения нет. Не видно теней за занавесками, не слышно Любиного смеха… А ведь дом заперт изнутри.

Вязовка спала. Люди здесь ложились рано.

Голубоватый снег, казалось, отражал самый нежный тон зимнего ночного неба, усыпанного звездами.

Но Андрей ничего этого не замечал. Он должен был непременно попасть в дом и убедиться в том, что Люба там одна.

Люба Прудникова, двадцатилетняя доярка, несмотря на свою грубую работу, выглядела всегда как артистка. Высокая, полногрудая, но при этом с длинными тонкими стройными ногами, она привлекала внимание всего мужского населения Вязовки. Или даже двух Вязовок: Нижней и Верхней, разделявшихся небольшой речкой (тоже, кстати, Вязовкой), но соединявшихся недавно построенным бетонным мостом.

Люба, как и мост, тоже соединяла мужчин, но в основном для драки. Потеряв надежду выйти замуж за Ванеева, нынешнего директора вязовской птицефабрики, она просто пошла по рукам. И вот насколько ее любили местные мужчины, которым она редко когда отказывала в благосклонности, настолько ее ненавидели женщины. Ревность, помноженная на зависть к этой природной, данной ей Богом красоте, оказалась страшной силой. Никто из женщин не хотел работать с Любкой. Куда бы она ни устроилась, ее всячески пытались вытеснить, а то и просто говорили прямо в лицо: уходи, мол, ко двору не пришлась. И только на молочной ферме, где всегда не хватало практически дармовых рабочих рук, Любка и задержалась. Но работала, не напрягаясь, то и дело отлучаясь то в магазин, то домой, а то и в поле или лес…

Андрей снова постучал, а потом, не выдержав, стал сильно колотить железной скобой по замку, да так, что услышала вся Вязовка. И только после этого послышались слабые шаги, дверь открылась, и он увидел на пороге заспанную, розовую ото сна Любу. Джинсы, мятый белый свитер, копна спутанных волос и черные, с тяжелыми веками глаза…

– Ты чего не открывала?

Она как-то странно посмотрела на него.

– Сейчас ночь или утро, я что-то не пойму? – При всей своей порочности Люба, гуляя с мужиками, никогда не пила и не курила. Женственности в ней было в достатке. Поэтому Андрей удивился, услышав такой вопрос. – Ты чего молчишь-то? Не видишь разве, заспала я все… ничего не помню…

– Может, пустишь в дом?

– Пущу, конечно… – Она отстранилась, пропуская его, но, отступив назад, вдруг почувствовала, что ноги ее не держат. Больше того, они дрожали так, как если бы она целые сутки полола капустные грядки или картошку. – Где же это я так натрудилась?

– Ты сегодня какая-то странная, словно и не рада мне… – Андрей, который на свидание вырядился в новый адидасовский костюм китайского производства, прошел в комнату, где Люба обычно, перед тем как лечь с ним, поила чаем или угощала чем-нибудь вкусным. – Ты, случаем, не выпила?

– Я же не пью… Проходи, Андрюша…

Она села за стол, подвинула к себе сахарницу и снова как-то странно посмотрела на Андрея.

– Знаешь, по мне словно ходили… Все тело болит… Ноги дрожат… Может, я заболела? – Но, сказав это, она поняла, что это болезненное состояние граничит у нее с верхом блаженства: так обычно она чувствовала себя после близости с Ванеевым. Только он, Сергей Николаевич, мог так утешить ее, так усладить… Андрей был тоже ничего в постели, но какой-то торопливый, нервный и постоянно задавал ей дурацкие вопросы, на которые ей не хотелось отвечать.

– У тебя такое лицо, словно ты только что… Словом, как в анекдоте… Лимон у тебя есть?

– А при чем здесь лимон? – не поняла Люба, усмехнулась, потягиваясь всем своим долгим и гибким телом.

• Предыдущая
• 3/29
• Следующая